Десять причин для любви
Шрифт:
Себастьян задумался. У лорда Викерса было несколько внучек. Что было вполне естественно, так как у Викерсов было что-то около пятнадцати детей.
— Ну и пусть ее, — пробурчал он.
— Ты ее видел? — спросил Эдвард.
— А ты? — откликнулся Себастьян. В этом сезоне он поздно явился в город, так что если эта внучка вышла в свет только в нынешнем году, он ее не знал.
— Выросла в деревне. По слухам, такая плодовитая, что птички при виде ее начинают вить гнезда.
Вот это заявление заслуживало того, чтобы открыть глаз.
— Птички? — повторил Себастьян. — Неужели?
— Мне показалось, что это удачное определение, — несколько смущенно ответил Эдвард.
Себастьян со стоном принял сидячее положение. Немногим более удобное, чем раньше.
— И все же каким образом юная леди, белоснежная девственница — на чем, я уверен, настоял Ньюбери — может доказать свою плодовитость?
— Конечно, это не просто. Но ее бедра… — пожал плечами Эдвард, его руки описали полукруги в воздухе, а в глазах появился особенный блеск. — И ее груди… — Тут он просто содрогнулся, и у Себастьяна создалось впечатление, что у бедняги кузена вот-вот потекут слюнки.
— Эдвард, держи себя в руках, — упрекнул его Себастьян. — Не забывай, что сидишь на диване, который Оливия только что заново обила.
Эдвард обиженно посмотрел на него и вернулся к своей тарелке. Они находились в гостиной сэра Гарри и леди Оливии Валентайн, где бывали очень часто. Эдвард приходился братом Гарри и потому жил здесь. А Себастьян любил в этом доме завтракать. Кухарка Гарри недавно освоила новый рецепт омлета с совершенно волшебным результатом. «Наверное, положила побольше масла, — подумал Себастьян. — Все делается вкуснее, когда кладут больше масла». Он уже неделю не пропускал ни одного завтрака в Валентайн-Хаусе.
Кроме того, ему нравилось здешнее общество.
Гарри и Оливия уехали на две недели в деревню, не исключено, что в попытке сбежать от Эдварда и Себастьяна. Поэтому два кузена тут же опустились до своих холостяцких привычек: спали до полудня, ленч ели в гостиной и повесили мишень для игры в дартс на дверь второй гостевой спальни.
Себастьян в этом состязании шел впереди. Четырнадцать побед к трем.
Вообще-то шестнадцать к одной, так как на середине турнира просто пожалел Эдварда. От этого игра стала интереснее. Правдоподобно проигрывать оказалось гораздо труднее, чем выигрывать. Но он сумел, и Эдвард ничего не заподозрил.
Восемнадцатая игра должна была состояться нынешним вечером. Себастьян, разумеется, ее не пропустит. Он почти переехал сюда, убеждая себя, что кто-то должен присматривать за юным Эдвардом, хотя по правде…
Он мысленно приказал себе не думать. Этой правды было достаточно.
Себастьян зевнул. Боже, как же он устал! Он не понимал, зачем ему понадобилось так напиться прошлой ночью. Он не делал этого давным-давно. Но вчера он рано отправился в постель, а потом не смог заснуть и поднялся, но писать не мог, потому что…
Никакое не «потому что». Это и раздражало. Он просто не смог работать. Слова не шли, а ведь он оставил свою несчастную героиню прячущейся под кроватью. А герой лежал в этой кровати. Это должно было стать самой рискованной сценой из всех ранее им написанных. Казалось бы, сама новизна ситуации должна была облегчить писание!..
Но нет. Мисс Спенсер продолжала пребывать под кроватью, а ее шотландец — в кровати над ней. А Себастьян не приблизился к концу двенадцатой главы, так и застряв на месте с прошлой недели.
После двухчасового сидения за письменным столом над листом чистой бумаги он наконец сдался. Он не мог спать, не мог писать, так что с досады встал, оделся и отправился в клуб.
А там было шампанское. Кто-то что-то праздновал, и не присоединиться было бы непростительной грубостью. К тому же там оказалось несколько очень хорошеньких девушек, хотя почему они находились в клубе, Себастьян так и не понял.
А может, они были вовсе не в клубе? Может быть, он потом куда-то отправился?
Господи Боже! Стар он для подобных развлечений.
— Возможно, она еще скажет ему «нет», — произнес Эдвард, вроде бы ни с того ни с сего.
— Что?
— Ну, эта внучка Викерса. Возможно, она откажет Ньюбери.
Себастьян откинулся назад и прижал пальцы к вискам.
— Да с какой же стати?
— Мне кажется, ты ее не знаешь.
— Не знаю. Но Викерс захочет союза с Ньюбери. Они друзья, и у Ньюбери есть деньги. И если только у этой девицы нет очень снисходительного отца, ей придется делать то, что велит дед. Ох, погоди! — Он вскинул брови и наморщил лоб, чтобы встряхнуть неповоротливые мысли. — Вот если эта девица из Феннивиков, она скажет «нет».
— Уж слишком ты осведомлен.
Себастьян пожал плечами:
— Мне многое известно… вращаюсь в обществе.
Он любил наблюдать. Просто поразительно, сколько всего можно рассказать о человеческих существах только на основании наблюдений. Наблюдать и слушать. И вести себя так мило и обаятельно, что люди забывали о том, что у него есть мозги.
Себастьяна редко принимали всерьез, и, пожалуй, ему это нравилось.
— Нет, погоди. — Он мысленно представил себе хрупкую малышку, такую худенькую, что когда она поворачивалась боком, словно растворялась в воздухе. — Это не может быть девица Феннивик. У нее грудей вовсе нет.
Эдвард прикончил последний пирожок с мясом, но запах, к несчастью, не исчез моментально.
— Надеюсь, ты говоришь это не на основании собственного опыта, — произнес он.
— Я прекрасный знаток женских форм и могу судить о них даже издали. — Себастьян окинул взглядом комнату в поисках какого-нибудь неалкогольного напитка. Например, чаю. Да, чай должен помочь. Его бабушка всегда говорила, что это лучший напиток на свете, за исключением водки.
— Что ж, — сказал Эдвард, наблюдая, как Себастьян встал с дивана, чтобы вызвать дворецкого, — если она выйдет за него, считай, что ты потерял графство.