Десять сталинских ударов
Шрифт:
Высшее германское командование прекрасно понимало, какой кризис назревает на юге. 10 февраля 1944 года в сводке Генерального штаба о положении на Восточном фронте указывалось: «Особенно сильная угроза намечается для немецких сил, находящихся между Черным морем и районом р. Припять. Здесь по-прежнему остается главное направление операций советских войск. Решающий успех против группы армий «Юг» полностью освободил бы противнику путь на Балканы и в Польшу и сделал бы невозможной дальнейшую оборону немцами существующей линии фронта. Поэтому ход настоящих операций на участке группы армий «Юг», наряду с будущим развертыванием операций на северном фланге немецких
Манштейн, предвидя новое советское наступление, обоснованно опасался за свой левый фланг, охраняемый лишь слабыми силами, и неоднократно требовал, чтобы в районе Ровно была сосредоточена еще одна армия. Однако Гитлер, считавший на данный момент приоритетной задачей ликвидацию угрозы союзного десанта на Западе, полагал, что наступательный порыв Красной Армии уже исчерпан, в весеннее время Советы не смогут проводить крупных наступательных операций, а до мая, когда будут накоплены новые резервы, солдаты Восточного фронта обязаны и способны продержаться: «Чем сложнее становилась обстановка на фронте, тем большее значение он придавал «вере» в окончательную победу. Эта «вера» стала играть для него большую роль при отборе командиров на должности от командира дивизии и выше».
Поэтому Манштейн и Клейст получили из резерва ОКХ лишь две пехотные дивизии на двоих.
Командованию группы армий «Юг» пришлось изыскивать внутренние резервы. Первым делом оно усилило свое левое крыло, над которым нависали с севера советские войска. Из состава 1-й танковой и 8-й армий перебрасывались на север 1-я, 11-я и 16-я танковые дивизии. За ними должны были последовать для сосредоточения в районе Проскурова 17-я танковая и 18-я артиллерийская. В распоряжение генерала Рауса выделялись также 7-я танковая дивизия, «Лейбштандарт «Адольф Гитлер» и 503-й батальон тяжелых танков, которые должны были сосредоточиться в районе Тернополя. Полоса обороны 4-й танковой армии, нацеливавшейся на удержание участка Тернополь—Дубно, была сокращена, а боевые порядки войск уплотнены. Перегруппировку планировалось закончить к 15 марта.
Штаб группы армий «Юг» в начале марта перебрался в Каменец-Подольский, а затем во Львов, на левом фланге. Манштейн считал целесообразней разместить штаб в центре своей группировки, но перебираться на румынскую территорию Гитлер запретил.
Отношения союзников были довольно натянутыми, их может проиллюстрировать характерный эпизод из мемуаров маршала М.Е. Катукова, описывающий январский рейд 1-й танковой бригады на Жмеринку: «Обходя опорные пункты врага, первыми к плотине у Сутиски вышли танки старшего лейтенанта Костылева и лейтенанта Горбача, а также бронетранспортер лейтенанта Балюка. Здесь они стали свидетелями пограничного конфликта. Дело в том, что за Южным Бугом начиналась территория «Великой Транснистрии» — оккупированные советские земли, отданные Гитлером Румынии. Завидев советские танки, немцы пытались проскочить на западный берег. Но румынская застава вдруг потребовала соблюдения формальностей пограничного режима. Взбешенные гитлеровцы развернулись в цепь, открыли по пограничникам автоматный огонь. Пограничники ответили огнем из пулеметов и винтовок. Появившиеся танки Балюка и Гавришко быстро уладили пограничный инцидент: смяв обе конфликтующие стороны, они овладели плотиной и электростанцией…»
Несмотря на принятые меры по восстановлению разбитых дивизий, восполнить потери, понесенные зимой, немцам не удалось.
Однако наступала весенняя распутица, по мнению германского командования исключавшая проведение крупных наступательных операций. Рассчитывая на длительную паузу в боевых действиях, ОКХ стремилось использовать время для восстановления сил и создания прочной обороны.
Не тут-то было. Сталин твердо решил, что к маю Красная Армия должна стоять на государственной границе СССР. Поэтому еще в середине февраля решено было продолжать наступление всеми фронтами без всякой передышки, несмотря на погодные и климатические условия с тем, чтобы мощными ударами от Полесья до устья Днепра расчленить германский фронт и, уничтожая войска противника по частям, завершить освобождение Правобережной Украины и создать благоприятные условия для дальнейших
Решающую роль Ставка отводила войскам 1-го и 2-го Украинских фронтов. Согласно отданным 18 февраля директивам, 1-й Украинский фронт должен был нанести удар с рубежа Дубно — Шепетовка — Любар через Чортков на Черновицы с целью отрезать основным силам Манштейна пути отхода на запад в полосе севернее Днестра. Удар 2-го Украинского фронта планировался с рубежа Звенигородка — Шпола на Умань и далее к Днестру. Непосредственное руководство и координацию действий двух фронтов Сталин взял на себя.
3-му Украинскому фронту 28 февраля была поставлена задача форсировать Ингулец и, сворачивая немецкую оборону на нижнем течении реки, «обрушиться на войска противника, обороняющие Николаев». Одновременно силами вновь созданного 2-го Белорусского фронта под командованием генерал-полковника П.А. Курочкина предполагалось выйти в глубокий тыл группы армий «Центр». Фронту ставилась задача нанести удар на Ковель, а затем наступать на Брест и выйти к Западному Бугу. 4-й Украинский фронт полностью переключался на подготовку Крымской операции. Начало наступления как на Правобережной Украине, так и в Крыму намечалось на первые числа марта.
Учитывая условия распутицы, Верховное Главнокомандование стремилось свести к минимуму перегруппировку войск. Для наиболее целесообразного использования уже сложившейся при завершении предыдущих операций группировки были изменены разграничительные линии между фронтами и переподчинены отдельные армии. Ударные группировки фронтов усиливались резервами Ставки. 2-й Белорусский фронт получил из состава соседних фронтов 61-ю армию, управление 47-й армии, стрелковый корпус и ряд артиллерийских и инженерных соединений; из резерва Ставки — 70-ю общевойсковую и 6-ю воздушную армии. 1-й Украинский фронт свои левофланговые 2-ю и 6-ю танковые, 40-ю общевойсковую армии передал соседу слева и в соответствии с полученными задачами перегруппировывал основные силы на правое крыло. В его состав из резерва выдвигалась 4-я танковая армия генерал-лейтенанта В.М. Баданова. 3-й Украинский принимал от Конева левофланговую 57-ю армию генерал-лейтенанта Н.А. Гагена и 28-ю армию из состава 4-го Украинского фронта. Основные силы генерал Малиновский сосредоточивал на плацдармах на правом берегу Ингульца, южнее Кривого Рога. Войска получили пополнение и более 750 танков. В общей сложности из танковых войск привлекались шесть танковых армий, девять отдельных танковых и механизированных корпусов и более 50 отдельных бригад и полков.
Советское командование упредило противника в сосредоточении и развертывании сил. Несмотря на плохую погоду и бездорожье, перегруппировки закончились в основном в намеченные и весьма сжатые сроки, в то время как рокировка войск противника на левое крыло группы армий «Юг» еще продолжалась. Сыграли свою роль повышенная проходимость советских танков и американских «Студебеккеров».
На фронте от Луцка до Херсона продолжали обороняться войска группы армий «Юг» и «А». К началу марта вместе с венгерскими и румынскими частями в них насчитывалось в общей сложности 58 пехотных, 18 танковых, 4 моторизованных, 1 артиллерийская, 2 охранные дивизии и моторизованная бригада — всего 1 400 000 человек, 14 500 орудий и минометов, 2000 танков и штурмовых орудий, 1530 самолетов.
Боевой и численный состав советских войск на Правобережной Украине в начале марта, по советским источникам: 1 930 000 человек, 29 700 орудий и минометов, 2442 танка и САУ, 1578 самолетов.
Правда, маршал Василевский утверждает, что, например, по танкам Украинские фронты превосходили врага в 2,5 раза. Следовательно, либо мы имели 5000 машин, либо немцы — около 980. Последнее более вероятно. Но что мог знать начальник Генерального штаба, он ведь не имел диплома историка.
«В марте 1944 г., — констатирует Манштейн, — наступил час, когда нам пришлось расплачиваться за большую ошибку, которую совершило немецкое Главное командование, состоявшую в том, что оно не хотело ничего отдавать (будь то на востоке или на других театрах военных действий), когда это было необходимо, чтобы достичь превосходства на решающем участке или, по крайней мере, сосредоточить на нем достаточное количество сил…