Десять жизней Ван Мина
Шрифт:
К описанию деятельности Чэнь Шаоюя в это время в Китае необходимо сделать пояснения.
Это был тяжелый период работы КПК в Китае. Руководство партии находилась в подполье в Шанхае. Партия также действовала в ряде сельских районов, в так называемых «опорных базах» или «советских районах (соврайонах)».
Гоминьдановские власти преследовали коммунистов. Людей арестовывали. Немало людей, попадавших в тюрьмы, не выдерживали пыток и становились предателями. Одновременно в руководстве КПК шла борьба между сторонниками разных взглядов и за власть.
Коминтерн и ВКП(б) стремились оказывать влияние
Мы уже упоминали о том, что тогда, когда Чэнь Шаоюй приехал в 1929 году в Китай, тогдашний руководитель ЦК партии Ли Лисань сказал ему: хотя вы и учились в Москве, но опыта практической работы у вас нет; вы пойдете на самую низовую и самую трудную работу.
Это, в частности, было лишним свидетельством того, что руководство КПК, с самого начала, с 1921 года, то есть и Чэнь Дусю и Ли Лисань, всегда подчеркивало независимость и самостоятельность КПК. Поэтому они с подозрительностью относились к тем китайским коммунистам, которые побывали в СССР, учились в Москве. Никогда не существовало такого положения, что кого-то могли «посадить» «управлять» делами КПК по указке из Москвы. Здесь, в этой сфере, то есть по вопросам, связанным с формированием руководства партии, велась борьба.
Собственно говоря, само направление Чэнь Шаоюя, как и целого ряда других людей, в Китай, было и частью процесса борьбы за общее дело коммунистических партий, и частью такой борьбы.
Чэнь Шаоюй не был «марионеткой» в руках «Москвы». В то же время и «Москва» и Чэнь Шаоюй понимали, что их связывало совпадение коренных интересов двух наших народов и стран, а, следовательно, и «Москве» и КПК были необходимы взаимопонимание, сотрудничество в борьбе против тех, кого и там и там считали общими врагами.
Ли Лисань, естественно, знал, что Чэнь Шаоюй приехал по направлению из Москвы, по направлению Цюй Цюбо и Коминтерна (Мифа). Поэтому он и сказал, что Чэнь Шаоюю придется начать с низовой работы.
Чэнь Шаоюй начал работать в отделе пропаганды ЦК КПК. Практически ему пришлось писать материалы для печатного органа партии. У Чэнь Шаоюя был такой талант, и он писал все статьи для этого издания тогда, когда там работал.
Итак, сначала, по прибытии в Шанхай, Чэнь Шаоюй оказался лицом к лицу с ситуацией внутри руководства КПК и с тем, как генеральный секретарь ЦК КПК относился к СССР и к тем, кто приезжал в Шанхай из Москвы. Оказалось, что он для Ли Лисаня и иже с ним является, возможно, пока «чужаком».
Чэнь Шаоюй начал работать там, куда его направили, то есть в органе печатной пропаганды ЦК партии, как ему и было предписано ЦК КПК.
Затем с ним произошло то, что происходило с очень многими коммунистами. Он попал в тюрьму, где провел почти два месяца.
С 1 января по 18 февраля 1930 года Чэнь Шаоюй находился в тюрьме. Он попал туда, в сущности, как рядовой функционер КПК, которого арестовали при одной из массовых облав на коммунистов. Через некоторое время его выпустили из гоминьдановской тюрьмы.
Этот эпизод впоследствии Мао Цзэдун и прочие пытались использовать для обоснования своих подозрений в отношении Чэнь Шаоюя, для обвинений его в том, что он якобы стал «агентом Гоминьдана».
Попутно необходимо также сказать, что именно в те годы, или, начиная с того времени, у Чэнь Шаоюя в Китае появились добрые отношения с целым рядом коммунистов.
Это вообще свидетельствовало о том, что Чэнь Шаоюй по своей природе был человеком, который располагал людей к себе. Он был таким с детства и вплоть до поездки в Советский Союз. Он не перестал быть таким и в СССР. Он продолжал быть таким, то есть человеком с «харизмой», и тогда, когда вернулся в Китай в 1929 году.
Одним из его друзей стал тогда Чэнь Гэн.
Чэнь Гэн был своего рода легендарной фигурой. Этот человек много сделал для КПК, как один из организаторов спецслужб КПК. Затем он проявил себя как талантливый военачальник. Ему было присвоено звание генерала армии. Он находился в составе китайской военной делегации в момент заключения соглашения между СССР и КНР относительно «новой оборонной техники», то есть передачи КНР секретов производства атомной бомбы. В КНР его также считали главным организатором победы вьетнамских коммунистов над французами при Бьендьенфу.
Вот с ним-то у Чэнь Шаоюя и возникли добрые отношения еще в начале 1930-х гг. в Шанхае.
Ли Лисань считал Чэнь Шаоюя опасным для себя человеком. Он полагал, что Чэнь Шаоюй может в том или ином районе Китая овладеть вооруженными силами и выступить против ЦК. (С. 131.)
Ли Лисань считал своими врагами Чэнь Шаоюя, Цинь Бансяня, Ван Цзясяна. Сян Чжунфа выступал на стороне Ли Лисаня.
Чжоу Эньлай выступал на стороне Ли Лисаня, солидаризировался с ним в намерении «не давать работу» Чэнь Шаоюю и Бо Гу (Цинь Бансяню) в 1930 году. Чжоу Эньлай осуждал их за «мелкобуржуазность» и «неподчинение распоряжению партии». (С. 136.)
Чэнь Шаоюй и Цинь Бансянь тогда, в 1930 году, находясь в Шанхае, «ни на час не прекращали руководить борьбой как против врагов, так и против линии Ли Лисаня». (С. 137.)
Очень не просто складывались в это время отношения Чэнь Шаоюя с другими руководителями партии.
Вообще, нужно сказать, что все эти руководители были относительно молоды. Они были по большей части амбициозны. Круг их был узким. Фактически сталкивались между собой всего несколько человек.
И здесь играли свою роль и личные качества Чэнь Шаоюя и, конечно же, тот «капитал», который он, благодаря своим способностям, «прибрел», находясь в Москве, да и во время краткого пребывания в Ухане в 1927 году.
По сути дела тогда в руководстве КПК создались, как бы сами собой, «два лагеря». Руководство оказалось расколото.
С одной стороны оказались Ли Лисань и поддерживавшие его Сян Чжунфа и Чжоу Эньлай. С другой стороны, это были Чэнь Шаоюй, Цинь Бансянь, Ван Цзясян. Формально, Сян Чжунфа и Ли Лисань являлись главными руководителями.
Чжоу Эньлаю на протяжении всей его жизни и политической деятельности было присуще одно качество. Он инстинктивно предпочитал не занимать место первого по рангу или официального руководителя. В тоже время он всегда стремился приспосабливаться именно к тому, кто в его представлении был таким первым руководителем. Чжоу Эньлай также, на всякий случай, сохранял возможности общения с другими лидерами. Наконец, Чжоу Эньлай умело «перескакивал» от одного руководителя к другому руководителю, когда один из них сменял другого на посту лидера или вождя партии. Недаром в Коммунистической партии Китая у Чжоу Эньлая было прозвище «бу дао ван – неваляшка, ванька-встанька».