Десять
Шрифт:
Симон обнимал Юлю, та не возражала и положила голову ему на плечо. Он аккуратно скользнул рукой, дернул за кончик тесемочки у шеи, и шепнул на ухо:
— Послушай, уверен, это нагло, пожалуйста, не обижайся на меня, просто…
— Что? — Юля отвела взгляд от озера, заинтересованно посмотрела на Симона.
— Никогда не встречал таких красивых, как ты. Правда. Ни в России, ни во Франции, нигде. И я хочу заняться с тобой любовью. Это возможно?
— Нет, — тут же ответила раскрасневшись Юля.
— Ты девственница? —
— Да, — буркнула Юля, нагнувшись к собственным коленкам, слегка прикрытым платьем, будто хотела спрятаться.
— Всегда бывает первый раз, пусть у тебя он будет со мной. Подумай.
— Мой первый раз будет с мужем. — Юля сама не заметила, как перешла на повышенный тон.
— С мужем? То есть, подожди, только после свадьбы? — Симон ошарашенно уставился на Юлю, даже не пытаясь скрыть искреннего удивления. — Глупо, — резюмировал он.
Они гуляли целый день, с легкостью находя темы для бесед, не касались лишь предложения Симона. Лишь когда сумерки сменил полноценный вечер, пришли к дверям маленького дачного домика на Лесной улице.
— Ты придёшь ещё? — с нескрываемой надеждой спросила Юля.
— Можно? — с подозрением уточнил Симон.
— Конечно… я просто подумала, ты не захочешь меня видеть после отказа, — вздохнула Юля.
— Я не обещаю, что не стану просить заняться со мной любовью, — засмеялся Симон. — Но, конечно, приду, если хочешь.
— Когда? — решила уточнить Юля
— В среду, после обеда — нормально?
— Да! Я приготовлю жульен и…
— Жульен? А что ты ещё можешь готовить?
— Многое. Голубцы умею, супы разные, отбивные, антрекот, курицу в пиве, сладкие пироги, с мясом, с грибами…
— Выходи за меня замуж! — выпалил Симон.
— Смеёшься? — Юля уставилась на взволнованного собеседника, а у того, казалось, даже веснушки нетерпеливо запрыгали в ожидании ответа.
— Мне не до шуток, — всплеснул руками Симон. — Я встретил самую невероятную девушку, какую только мог вообразить! Да я попросту не могу потерять тебя! Выходи за меня! Серьёзно, в среду приду с паспортом. С ума сойти! Я женюсь!
— Я не могу замуж в среду, — совершенно растерянно промямлила Юля.
— Почему? И, кстати, после свадьбы мы сможем заняться любовью. — От озвученного Симон воодушевился еще сильнее.
— Не могу! — взвизгнула Юля, тут же пояснила: — Мне нет восемнадцати.
— Сколько тебе? — Симон с опаской всматривался в красивое, совершенно растерянное личико…
— Шестнадцать, — призналась Юля, глядя, как округляются в ужасе карие глаза напротив, и виновато добавила: — с половиной. Скоро семнадцать… Весной.
— Блин! — зажмурился Симон, взлохматил кудри, встряхнул головой, будто не верил сам себе. Наконец, посмотрел на смущенную собеседницу: — Пожалуйста, прости меня, я вел себя непозволительно, думал ты старше.
— Папа говорит, я рослая. — Юля виновато отвела взгляд.
— Ты настолько красивая, что я совсем перестал соображать. Воскресная школа ведь для школьников! Прости меня, ладно? — В отличие от Юли Симон не отводил взгляд, смотрел прямо на Юлю и ждал ответа. Он действительно раскаивался в своих словах и мыслях.
— Ладно, — кивнула Юля. — А ты придешь… теперь? — поспешила она уточнить.
— Конечно. К тому же, я сделал тебе предложение, и как честный человек не могу не прийти, — тепло улыбнулся Симон.
— Ты такой смешной, Симон Брахими! — закатилась Юля в довольном смехе.
— Обхохочешься, — буркнул тот себе под нос и решительно продолжил: — Юлия, я обязательно приду.
==============================
* Tu es une tr`es jolie fille — ты очень красивая девушка (перевод с французского)
** Je veux vous embrasser — я хочу тебя поцеловать (перевод с французского.)
Глава 3
Фельдшер скорой помощи, молодой, со светлыми взъерошенными волосами, торчащими, словно солома, в синей форме и стоптанных, некогда белых кроссовках, смахивал на воробья, который ранней весной выпрыгнул погреться на солнышко, и случайно попал в обледенелую лужу.
— Юлия Владимировна, — говорил он так, словно устал повторять. — Давайте в восьмерку. Хорошая клиника, чистенько, ремонт недавно был.
Сидевшая напротив Юля, со следами яркой помады на бледном лице, поджимала губы, упрямо качала головой:
— Нет.
— Хорошо. — Фельдшер громко, даже демонстративно, захлопнул папку со стопкой казенных бумаг, и тут услышал вопрос:
— Можно укол?
— Какой укол, милая? Нельзя при остром животе. Вы-то должны понимать, — упрекнул фельдшер.
Юля сжалась от интонации врача. Она действительно должна была понимать и понимала, но боль становилась невыносимой.
— Юль, — обратился к ней присевший рядом Витя — однокурсник, аккуратно причесанный, в ладно сидящем свитере, начищенных ботинках. — Юль, потерпи. Давай я тебе помогу.
Он помог Юле встать, бережно приобнял за талию, позволил на себя опереться.
Витя был невысокого роста, ненамного, но ощутимо. Когда-нибудь наберет мышечную массу, потом жирок, станет степенным, возможно, лысым, а пока рядом с Юлей он смотрелся мелкокостным. Та была болезненно худой, однако из-за роста и очевидной красоты худоба не бросалась в глаза.
Яркая красота, вот что бросалось в глаза. Умелый макияж подчеркивал изящные черты лица, волосы мягко спадали по плечам, даже слегка размазанная тушь лишь подчеркивала глубину взгляда, в котором мелькала странная для подобной внешности неуверенность в себе — щенячья.