Десятая планета (сборник)
Шрифт:
– Здесь еще что-то, – сказала она и протянула Артуру.
Он засмущался и хотел было забрать неуместный подарок и спрятать его в карман, но Наташа не выпустила его из рук и тихо спросила:
– Что это?
– Это… платье.
– Честно? Мне? – с неподдельной радостью воскликнула она и в мгновение ока развернула его. – Что?!
Как ты догадался? Я всегда верила, что ты лучше всех знаешь меня. Никто никогда не чувствовал меня так, как ты! Я три раза приходила в этот магазин и примеряла это платье. Как мне его хотелось приобрести! Как оно мне
– Наташа, это тебе. Видя, какую радость оно тебе доставило, я нисколечко не жалею о своем поступке.
– Артурчик, сейчас я его примерю, и, может быть, оно и тебе доставит небольшую радость.
– Сделай милость.
Наташа исчезла в спальне.
«Ну, что скажешь?» – спросила Лоскана.
«Пока я не разочаровался».
«Хорошо, посмотрим, что будет дальше».
А дальше появилась Наташа. От нее невозможно было глаз отвести, так она была соблазнительна. Открытое декольте, подчеркнутая грудь, ультракороткая юбка и красивые ноги. Все это в шелке и серебре. Артур застыл от изумления.
– Я не знаю, куда бы я тебя в нем отпустил, если бы мы были вместе. Это платье предназначено для соблазнения!
– Мне никто не нужен был тогда, никто не нужен и сейчас. Это платье будет только для тебя, если ты, конечно, этого захочешь, – искренне ответила Наташа.
– Но у тебя кто-то же был за эти годы? – спросил Артур.
– Может, я старомодна, может, однолюбка, а может, просто дура. Но у меня после тебя никого не было.
У Артура защемило сердце. На глазах появились слезы.
– Родная моя, – сказал он и крепко обнял ее.
Они сели за стол и налили шампанского. Наташа поставила на стол конфеты и фрукты.
– Наташа, скажи мне честно, та вещь, ради которой ты меня к себе пригласила, не существует? Это лишь повод для встречи? – спросил Береза.
– Нет, напротив. Я до последней минуты сомневалась, что ты придешь. Я опасалась, что ты позвонишь по телефону, спросишь о ее размерах и, убедившись, что она не тяжелая, попросишь меня принести ее в офис.
– А она не тяжелая?
– Нет. Да вот она.
Наташа подошла к шкафу и достала из ящика небольшой старенький блокнотик.
– Это неопубликованные стихи твоего отца, – сказала она.
– Да, я искал их, а потом решил, что они пропали при переезде.
Артур трепетно взял блокнотик.
– Прочти что-нибудь из него, – попросила Наташа.
Артур медленно листал страницы. Его мысли ушли в прошлое. Воспоминания были приятны. Он улыбался. Наконец остановился где-то в середине блокнота и начал читать вслух:
Затаясь, дивана ниже,На коленках кошки тише,По ковру, меж стульев ног,Обнял– Он тебя очень любил! Ты его тоже? – тихо спросила Наташа.
– Родителей все любят. Но у меня была какая-то особая любовь к отцу. Потеряв его, я думал, что это конец света и что больше ничего хорошего в моей жизни произойти не может. Вместо сердца в груди я чувствовал выжженную дыру. С тех пор я ни к кому не испытывал такой привязанности.
– А как же я? Ты же говорил, что женился на мне по любви? Ты врал?
– Нет. Я и сейчас тебя люблю. Я не знаю, что такое классическая любовь, но я к тебе испытываю самое сильное чувство, на которое только способно мое зарубцованное временем сердце.
– А я тебя люблю по-настоящему. Я никого в жизни так не любила! – призналась Наташа.
– Цени это чувство. Оно может больше не повториться, – отвечал Артур, покрывая поцелуями ее руку…
Глава 9. Долг платежом красен
Монул и Кади весь день не выходили из гостевой комнаты. Что они там делали, было неизвестно, но по скрипу дубового пола, четко слышимого через массивную дверь, можно было понять, что они двигались по комнате.
– Вот и всё. Я сожалею, что все так бесславно закончилось, прости меня, – сказал Монул.
– А ты-то в чем виноват? Сейчас я просматриваю нашу жизнь и всё больше прихожу к выводу, что случилось то, что должно было случиться, и нашей вины в этом нет. Мы ничего плохого не совершили. Когда-нибудь все поймут это, – ответил Кади.
– Да, истина, как правило, всегда торжествует, но… через время, часто через двадцать – тридцать лет, когда интересы всех незаинтересованных в ней лиц угаснут или ослабеют. Вот такой инкубационный период у правды. И все бы хорошо, но те, кто нуждается в истине, могут не дождаться ее прихода, – продолжил Монул.
– Хорошо, а если бы мы затаились, ушли в себя и продолжили жить по новым законам? Были бы мы довольны собой? Наверно, нет. Ведь познавший радость свободы, любви и творчества уже возвышен. Он, как наркоман, не способен без них существовать. Солнцелюбивое растение не может жить в тени, – сказал Кади.
– Наверно, ты прав. Но что нам остается?
– Жить на Земле. Найти здесь свое место, найти здесь свои радости…
– Радости на Земле? Я до сих пор не могу привыкнуть к тому, что здесь такое слабое притяжение. Я чувствую себя пушинкой, хотя по сравнению с землянами мы весим в три-четыре раза больше. Эта неуемная сила, которую трудно соразмерить с воздействиями, существующими на этой планете, – пожаловался Монул.