Десятая сила
Шрифт:
— Нельзя стоять здесь! — прошептала Калвин. Проход вел из Дома старейшин к Среднему дому, тут хранили лен и свечи. Его редко использовали, но место не было безопасным. Траут убрал паутину с плеча и нервно огляделся.
Урска покачала головой, чтобы Калвин притихла, и открыла дверь.
— Чисто. Калвин, знаешь старый амбар за утиными прудами?
— Куда попала молния? Но крыши нет!
— Наполовину нет, и там уже искали. Скорее! Закрой наши следы чарами.
— Но я…
Урска уже спешила по снегу, манила их за собой.
— Я сделаю это, Кэл, — шепнула
Мимо склада и Нового амбара. Они бегали от тени к тени. За ними загорались окна, золотые точки во тьме.
Амбар, куда попала молния, стоял на дальнем конце пруда. Черный шрам на крыше было едва видно, одной стены не было, виднелись балки и сено. Над головами зашуршал перьями ветер. Траут вскрикнул, Урска снисходительно посмотрела на него. — Просто белая сова, юноша, она тебя не ранит!
— Урска, мы не можем! — начала Калвин. Скрываться в разбитом амбаре было хуже, чем на открытой земле, особенно без ее плаща. Но Урска фыркнула и повела их.
— Сюда, милые. И вы, юноша. На лестницу и на чердак. Видите? Заройтесь туда!
Калвин поднялась по стремянке и удивилась, обнаружив уютное место с тюками сена. Брешь была над тюками сена, ледяной ветер свистел там, и в комнате пахло влагой. Одинокая лампа со свечой тускло озаряла чердак, маленькая печь источала тепло. Мика сбросила тяжелую сумку и опустилась на пол, лишенная сил.
— Не так и плохо, — сказал Траут. — Как только мы заткнем ту брешь…
Урска цокнула.
— Я не могу дотянуться выше, юноша! Мы не такие высокие, как милая Калвин!
Но Калвин не слушала.
— Марна! О, Марна! — она опустилась рядом со свертком одеяла в углу, защищенном от ветра.
— Осторожно, милая, — Урска оттащила ее. — Матушка спит. Не тревожь ее. И, конечно, не трогай ее кожу.
Калвин смотрела на хрупкую фигурку старушки в слоях одеял. Длинный посох с серебряным набалдашником лежал рядом с ней на полу.
— Но Лиа сказала… — она замолчала. Лиа не сказала, что Марна умерла.
— Безопаснее думать о худшем, милая. Я сказала Тамен, что Марна умерла и была сожжена, простит меня Тарис, месяц назад.
— Что она сказала?
— Думаю, она была рада. Да, даже Тамен, хоть и смелая, не захотела бы заточить Матушку в Стене. Она была рада, что решение приняли за нее, — Урска вздохнула. — Только Лиа и Джилли знают правду.
— Джилли? — Калвин вспомнила глупую девочку, которую больше интересовали мальчики, а не чары и долг Богине.
Урска печально улыбнулась.
— Джилли изменилась. Темные дни всех нас изменили, — она пригладила одеяла на Марне. — Наша бедная Матушка ослабла от боя с меритурианцем. Она болела долго после этого. Ей уже становилось лучше, когда она подхватила снежную болезнь. Я не знаю, как это произошло. Я сама помогала ей. Я не знала, могла ли Тамен… — голос Урски дрогнул.
— Тамен?
— За ней ухаживали мы с Тамен. Кто-то уже больной мог коснуться кожи Марны, только так передается эта болезнь. Этого не случилось при мне. Так что Тамен могла позволить… или заставить… Но я не должна говорить злое, не зная правду, — Урска огляделась, ведя себя насторожено. — Калвин, можешь растопить песней снег в тех ведрах?
Калвин открыла и закрыла рот.
— Давай, милая! Вам нужна вода, и Тарис простит использование магии для простых вещей в такие жуткие времена! Я не могу таскать ведра по стремянке!
— Кэл устала, да? — Мика подняла голову. — Я растоплю снег Горном.
Но Урска услышала только первую часть ответа Мики.
— Конечно, милые, вы все устали, — она коснулась головы Мики. — Малышка готова упасть! Вы ели? — она нашла в углу круглый сыр, старые лепешки, немного орехов и горсть сушеных кусочков яблок. — Матушка не может проглотить ничего тверже настоя горькошипа, но я храню немного еды, чтобы предлагать ей, — она печально посмотрела на неаппетитные угощения. — Не важно. Я скажу Джилли принести рагу утром. Хоть готовить не из чего. Калвин, милая, отдохни и поешь. И твои друзья тоже.
Траута не нужно было уговаривать.
— Спасибо, — пылко сказал он и порвал лепешку пополам.
— Спасибо! — повторила Мика.
Калвин взяла кусок лепешки, но не ела.
«Я даже ведро воды спеть не могу», — с горечью подумала она.
— О, а одеял больше нет, — переживала Урска, занявшись печкой.
— У нас есть спальные шкуры, — сказала Мика. — Не переживайте.
— Вам не нужно идти? Вас не будут искать? — спросил Траут.
— Да, нельзя задерживаться. Я рада, что ты побудешь с Матушкой, Калвин. Ее разум беспокоен. Я не могу тут быть так часто, как хотелось бы. Боюсь, Богиня скоро заберет ее. Запомни: не трогай ее кожу, и тогда нечего бояться, что бы ни говорила Тамен. Твои друзья могут ухаживать за ней, они в безопасности.
Калвин сказала:
— Мика — поющая.
— О! Но… она чужестранка.
— Я родилась на островах Фиртаны, — сказала Мика. — Моя бабушка была магом ветра, и я такая.
— Вот как, — сухо сказала Урска. — Маг ветра.
— Я помогу ей, — вызвался Траут.
Урска посмотрела на него с сомнением.
— Ой! Но выбора нет, и Калвин будет приглядывать за тобой… У нее есть дар исцеления! Крепких снов, милые. Джилли придет утром. Лучше поднять стремянку, пока меня нет.
Седая голова Урски пропала, и они услышали тихую песню, Урска скрывала свои следы снегом. Они услышали тяжелое дыхание Марны, шорох мышей в сене. Они переглянулись, подавленные.
— Я попробую заткнуть ту брешь, — Траут поднялся и стал двигать тюки с сеном.
— Кэл? — слабым голосом сказала Мика. — Я же не умру?
— Не глупи, Мика, конечно, нет. Твоя кожа не задела Аталу, ты была в варежках.
Тишина.
— Калвин? — бросил Траут через плечо. — Поющие ощущают друг друга, так вы с Дэрроу всегда говорили? Так почему Урска и Тамен не поняли, что ты уже не поющая? — Калвин резко вдохнула, а ответила Мика:
— Тут много поющих, Траут! — потрясенно сказала она. — Представь, что ты посреди стаи голубей, и все воркуют, а один молчит. Ты же не поймешь, кто из них?