Детали перманентной революции
Шрифт:
— …теплая… почти горячая, — Ангелика повела вокруг тонкими руками, вызвав разошедшиеся по воде слабые волны. — Такие теплые бассейны иногда устраивались в кальдариях — более жарких, чем это, помещениях.
— Похоже, вы интересуетесь древней историей… — заметил Макс, посмотрев на лицо женщины… только на лицо.
— Не меньше твоего, — она снова улыбнулась.
— Вам и это известно…
— Знать своих подчиненных — обязанность всякого хорошего управляющего… — она слегка пожала худыми, немного угловатыми плечами.
— Возьму это на заметку, — сказал Макс без тени иронии.
— И все-таки, ты смущен, Макс, признайся! — она тепло улыбнулась, — ведь я тебя смущаю?
— Скорее, удивляете, Ангелика, — ответил Макс. — И… — он помедлил — …восхищаете… — он снова посмотрел в глаза женщины.
— Вот как… — Ангелика заломила тонкую бровь — при этом ее улыбка стала теплее. — Чем же я тебя удивляю и восхищаю?
— Ваш возраст… — Макс продолжал смотреть на Ангелику, ожидая, что теплую улыбку сменит возмущение его бестактным началом, но ее лицо ничуть не изменилось, и тогда он продолжил: — Многие женщины в вашем возрасте стараются выглядеть лучше… моложе, красивее… И у некоторых получается — они выглядят моложе и привлекательнее сверстниц… Но вы… не стремясь, это вполне очевидно, обмануть окружающих относительно вашего возраста… вы выглядите великолепно.
Сказанное Максом произвело впечатление: с минуту Ангелика молча смотрела на него, — Макс больше не отводил взгляда, — после чего сказала:
— А ты искусный льстец, Макс… — ее улыбка не утратила ни капли прежней теплоты и расположения.
— Вовсе нет, — спокойно возразил Макс, — я лишь сказал то, что думаю… Никогда не любил лести и льстецов.
— Что ж, если так, то, похоже, ты действительно лучше своего предшественника и я в тебе не ошиблась…
— Хочу надеяться, что это так, — сказал Макс. — Буду стараться соответствовать…
— Конечно будешь… Куда тебе деваться? — снова захлопала длинными ресницами Ангелика и, скользнув со ступени, вытянула вперед и развела в стороны тонкие, но явно не слабые руки, одновременно оттолкнувшись ногами от нижней ступени и оказавшись тут же в середине бассейна, вызвав при этом маленький шторм.
Ангелика стала на ноги в центральной, наиболее глубокой части бассейна, — вода едва скрывала ее плечи, — и пристально взглянула в глаза Макса, продолжавшего стоять на прежнем месте подобно памятнику.
— Хочешь искупаться, Макс? — большие и круглые, в опушении длинных черных ресниц глаза женщины — казавшиеся теперь Максу светло-коричневыми — смотрели на него снизу вверх. — Присоединяйся!
Макс не заметил, в какой момент образ могущественного управляющего директора одной из ведущих мировых компаний рассеялся, подобно поднимавшейся над водой дымке, сменившись — не образом, нет — естественной женственностью. Скорее всего, это изменение произошло еще до его появления, и лишь он сам, по привычке продолжал отождествлять стоявшую перед ним нагую женщину с ее уровнем и занимаемой должностью. Теперь перед Максом стояла женщина — просто женщина, — довольно высокая, около 175 сантиметров ростом; ее худоба была прилична скорее юной девушке, нежели женщине, которой не так давно исполнился 51 год, — тоже можно было сказать и о ее аккуратных грудях. Макс не знал, касались ли лица Ангелики манипуляторы пластического хирурга, но, если бы Ангелика вздумала скрывать свой возраст, он не дал бы ей больше 35-ти.
Вдруг до Макса дошло — будь Ангелика чернокожей и сантиметров на десять ниже, а ее груди на пару размеров больше, ее фигура оказалась бы, если и не точной копией, то, во всяком случае, весьма схожей с фигурой Рины.
— Одежду можешь оставить там… — добавила Ангелика и указала вытянутым пальцем в сторону от Макса.
Макс на миг обернулся: позади, вдоль граничившей с кабинетом стены стояла деревянная скамья, на которой лежало небрежно брошенное серое платье.
— Прошу меня извинить, Ангелика… — сказал Макс, — но я не могу… Думаю, это плохая идея…
— В чем дело, Макс? Разве я… — Ангелика коснулась кончиками больших и указательных пальцев твердых сосков — … тебе не нравлюсь?
Она плавно развела руки в стороны и оказалась возле ступеней.
— …Или, может быть, ты меня… боишься?
Она сделала шаг, другой, и вот уже потоки воды стекали с ее плеч, меж торчавших с вызовом грудей, вдоль тонкой талии… Еще шаг, и над водой показалась черная полоска аккуратно подстриженных волос — на миг несколько запутавшихся в завитушках капель блеснули в солнечном луче.
— Признайся, Макс, ты ведь хочешь, желаешь меня… Я заметила, как ты смотрел на меня тогда… два дня назад…
Еще шаг, и вот она стоит перед Максом. Обнаженная. Светлая с легким загаром кожа покрыта пупырышками и каплями воды.
Макс дал волю глазам и окинул взглядом женщину. Потом посмотрел на ее лицо, и, глядя в глаза произнес:
— Желать такую женщину как вы, Ангелика — нормально. Было бы странным вас не желать… Во всяком случае, мне так кажется…
Он стоял прямо, опустив руки, и уже не отводил взгляда.
— Тогда я тебя не понимаю, Макс… — сказала она без раздражения, скорее с грустью.
— Я люблю другую, — сказал Макс, решив: будь что будет.
Он еще не успел привыкнуть к роли управляющего (он даже еще не бывал в своей новой квартире). И если сейчас эта оскорбленная его отказом женщина скажет ему, что он больше не начальник отдела, или даже, что теперь он вообще безработный, он не станет сожалеть о том, что не запрыгнул тотчас в бассейн, как только она ему это предложила.
— Ты говоришь о той девочке из первого уровня, что прикидывается, будто она из пятого… о Рине? — улыбнулась Ангелика.
Вместо того чтобы удивиться, Макс лишь в очередной раз за тот день сухо заметил про себя, что его уже ничто не удивляет. Немедля он ответил утвердительно:
— Да. Я говорю о Рине. Я не могу… прошу простить меня за…
— Прощаю.
Глаза Ангелики смотрели на Макса со странной нежностью: в ее взгляде сочетались теплота и слабый укор.
— Ты действительно лучше своего предшественника, — произнесла она, в этот раз утвердительно. — Айн был напрочь лишен твоего благородства.
Макс молчал — ответить было нечем.