Детали перманентной революции
Шрифт:
Шеф Эмиль сидел напротив Ангелики спокойный как памятник и беззлобно смотрел на то, как хрупкая большеглазая женщина с острыми худыми коленками урчала и рычала на него словно дикая кошка, на территорию которой посмел вторгнуться чужак, пожелавший распоряжаться в ее владениях.
— Без проблем, Ангелика… — заверил ее гигант примирительным тоном. — Обещаю больше не беспокоить вашего подчиненного, если к тому не будет оснований…
— Думаю, их у вас не будет, — фыркнула она. — У вас еще есть вопросы ко мне, Эмиль? У меня скоро важная встреча…
— Пока нет, — изобразив на квадратном лице вежливую улыбку, полицейский сделал легкий неопределенный жест тяжелой рукой и добавил. — Не смею вас задерживать, Ангелика. Было, как всегда, приятно с вами пообщаться.
— Тогда до встречи! — управляющий директор встала, небрежно поправила юбку и, бросив поднявшемуся с кресла вместе с ней шефу корпполиции холодную улыбку, направилась к выходу.
10
Стоило только Максу появиться в отделе, как его тут же перехватили Амалика и Сибл-Вей и на двадцать минут увлекли в одну из лабораторий. Там ему все же пришлось уделить немного внимания работе. Впрочем, все, что от него требовалось, это выслушать предложения хорошо знавших свое дело специалистов и утвердить их. После, сославшись на занятость, Макс удалился к себе в кабинет, где уселся в кресле — за те два дня, что он был управляющим, Макс провел в нем едва ли больше часа — и, прикрыв глаза, попытался расслабиться.
17:30 — время, когда большинство работников уже посматривали на часы в томительном ожидании, подсчитывая оставшиеся до конца рабочего дня минуты.
Вызвав через нейроинтерфейс меню доступа к климат-контролю кабинета, Макс, не открывая глаз, выбрал настройку «весенний вечер после дождя», после чего запустил в интерфейсе программу-релаксатор — десять минут в таком режиме, потом две под теплым душем и он придет в норму. Денек вышел тот еще…
Отдохнуть не вышло — мелодично пиликнуло оповещение, Макс открыл глаза: возникший над столом голографический монитор показывал текстовое сообщение от управляющего директора: «Макс, зайди ко мне. Жду. А.»
Макс решил, что начальница, как и детектив Рахиль перед тем, как и шеф корпполиции Эмиль, желает говорить с ним о человеке, имя которого он уже не мог слышать без внутреннего раздражения — об Айне. А точнее о произошедшем в полдень в старом парке убийстве Айна, о котором Макс узнал от детектива, едва его автомобиль отъехал от парка. Макс был вынужден тогда вернуться и ждать около получаса, когда Рахиль освободится, чтобы переговорить с ней, а после — с шефом Эмилем.
Обвинять Макса в убийстве, конечно, никто не пытался — его непричастность была легко доказуема, но у шефа Эмиля к Максу имелся ряд каверзных вопросов, как то: что Айн так хотел Максу сообщить? если Айн убил убийцу полицейских, защищаясь, то почему скрывался? и как так вышло, что Макс не записал разговор? На все эти вопросы Макс ответил тем, что ничего не ответил — Макс был искренне потрясен случившимся и не понимал, как так вышло, что Айна выследили. Мысль о том, что к убийству было причастно Подполье, казалась ему нелепой: зачем убивать того, кто сам сошел с арены и был намерен раствориться, исчезнуть, сменить имя, навсегда порвать с прошлым? То, что Подполье часто прибегало к террору против корпораций и спецслужб, было известно каждому. СМИ регулярно поднимали вой, заряжая «сознательных граждан» «праведным гневом» по поводу очередного «невинно убитого» богача, приговоренного Подпольем к смерти за жестокую эксплуатацию, давление на профсоюзы, злоупотребления властью и другие преступления против седьмого и шестого уровней — пролов, коих было подавляющее большинство, и защиту интересов которых возложило на себя Подполье. Но, уж если Подполье решило, по каким-то своим, непонятным пока Максу причинам, сместить Айна с должности посредством интриги, а не убийства, то зачем, спрашивается, подпольщикам прибегать к убийству после, когда цель их уже достигнута? Единственным разумным ответом Максу представлялся тот, что смещения Айна и его смерти желали разные силы.
Смирившись с неизбежностью предстоявшего ему очередного разговора на тему: «Айн, его убийство и все, что с ним связано», Макс заглянул в примыкавшую к кабинету туалетную комнату, где, согнувшись над раковиной, сунул голову под струю холодной воды. Постояв так минуту, он выключил воду, отерся пушистым полотенцем, пригладил пятерней короткие волосы и вышел из кабинета, направляясь к лифтам.
Пока лифт вез его с 100-го на 380-й этаж, Макс тщательно перебирал в памяти события уходящего сумасшедшего дня, казавшегося ему неделей, если не месяцем.
Утро началось с посещения его кабинета самим директором-комиссаром корпполиции. Потом — разговор с Айном. Потом — Клэр… потом — снова Айн… (Как же он его достал!). Вышло так, что Макс оказался последним, если не считать убийцу, с кем Айн контактировал. Детектив Рахиль…
Во время их последнего разговора, когда Рахиль сообщила ему об убийстве, Макс заметил, как женщина вздохнула с облегчением, увидев на мониторе полицейской машины проделанный им маршрут от «глухой» зоны, где состоялся их с Айном, теперь уже точно последний, разговор. Максу показалось, что она была обеспокоена тем, что на него могли пасть подозрения. Ко времени, когда тело убитого было обнаружено прохожими, Макс был в километре от того места — вполне надежное алиби.
После появился шкафоподобный шеф Эмиль и полез к Максу со своими вопросами…
Отделавшись от директора-комиссара, Макс сел в машину и, напрямую через нейроинтерфейс, вызвал Рину (утром они обменялись кодами приватного доступа и теперь могли обмениваться мыслями и образами — возможность доступная меньшей части человечества). Он все рассказал Рине — девушке, с которой минувшей ночью был близок впервые. Об убитых полицейских у квартиры Айна, и о трупе убийцы, о разговорах с полицией, о встрече с Айном, о том, что Айн просил у него помощи и о том, что он согласился ему помочь… Единственное, о чем Макс не сказал тогда Рине, это об истории с Клэр.
Закончив свой рассказ, Макс добавил:
— Извини. Мне не стоило, наверно, все это тебе рассказывать… — мысленно произнес он, неверно истолковав молчание Рины.
— Что ты, милый, милый Макс! Не говори так! — услышал он мысли девушки. — Прости. Я думала над тем, что ты сказал…
— Над чем именно, Рина?
— Ты сказал, что хотел помочь Айну…
— Да, это так. Я действительно собирался ему помочь.
— Но ведь он собирался тебя шантажировать…
— Собирался. Но потом он попросил о помощи и я согласился. Не из-за денег… а просто потому, что мог помочь…
— Это… благородный поступок, — сказала тогда Рина. — Я рада, что выбрала тебя, Макс… мой милый Макс…
— Только намерение…
— Нет! — возразила она. — Поступок! Я, уверена, в последние минуты своей жизни этот человек был совсем другого о тебе мнения. Это важно.
— Что важно? — не понял Макс.
— Важно то, что этот корыстный человек, известный своими жестокими взглядами хищника… считавший, что все и всё продается и покупается, и что в конкурентной борьбе допустимы любые средства; что человек не способен и не должен подниматься в этой борьбе выше других животных, что побеждает сильнейший и что человек человеку — всегда враг… важно, что этот человек встретил совершенно иное отношение! Если бы Айн остался жив, он стал бы другим, Макс, я уверенна. И это благодаря тебе.