Детали перманентной революции
Шрифт:
— Рахиль? Это вы?..
— Да, Макс, это я, — улыбнулась Рахиль, подавая ему руку. — Ваши глаза вас не обманывают.
Макс тогда впервые заметил, что улыбаясь, она немного морщила курносый носик, что в сочетании с немного зауженными по-азиатски глазами, придавало ее лицу некоторое сходство с лисьей мордочкой.
— А ваш шеф… — Макс пожал ладонь Рахили. — Он тоже?..
— Нет, что вы! — совсем по-девичьи замотала она головой. — Эмиль — настоящий служака и патриот корпорации…
В тот вечер Иль не присоединился к их компании. Не то, чтобы ему не доверяли, но о том, что Рахиль была в организации, знали немногие, — руководство ячейки плюс еще несколько человек, в числе которых была и Рина. Илю знать о Рахили было необязательно.
В тот вечер Макс узнал и о некоторых подробностях последнего служебного задания Рахили. Особым распоряжением директора-комиссара корпполиции детектив Рахиль была обязана стать любовницей неблагонадежного управляющего… Из немногих оброненных Рахилью тем вечером в адрес Айна слов Макс заключил, что она глубоко презирала этого человека. Было видно, как непросто далось ей то задание. Максу давно было известно о том, что служба в полиции порой обязывала полицейских идти на нестандартные поступки. До того самого момента, когда Макс увидел отвращение на лице этой красивой, полной жизненной энергии женщины, он никогда еще не задумывался о том, насколько нестандартными эти поступки могут быть, насколько поглощает такая служба самих служащих, как насилует их, как ломает. Макс тогда сдержал захлестнувшие его эмоции, постарался увести разговор в сторону. У него получилось и вскоре все три его спутницы заливались звонким смехом, позабыв о событиях последних дней. До конца вечера никто больше не вспоминал про Айна и корпорацию, а ночью, когда они с Риной изможденные лежали на влажных простынях, глядя сквозь прозрачную крышу на звезды, и непринужденно говорили обо всем на свете, когда их разговор зашел о минувшем вечере, Макс сказал Рине:
— Ты ведь знаешь, я много лет занимался тем, что наносили ущерб корпорациям, попирал авторское право, помогал людям обходить рекламу… — он лежал на спине, заложив левую руку за голову; правая ладонь его лежала на внутренней стороне бедра Рины, так, что ребро ладони упиралось во влажный пах рядом с источавшей жар вагиной. — Моя последняя работа рекламу отключает полностью. Правда, — добавил он, — нужна полноценная нейросеть… Пролам, с их базовым чипом программа помочь не сможет…
— Конечно, знаю, милый, — Рина повернулась на бок и влажно чмокнула Макса в висок.
— Сегодня, когда Рахиль сказала о том, что служба обязала ее спать с ним… я подумал: а ведь это все — мышиная возня… все эти программки — жалкие потуги сделать наше существование чуточку комфортнее, не более того. Ну, избавился от рекламы, ну, помог избавиться желающим… ну, потряс карманы некоторых толстосумов… увел где-то информацию… Но ведь все это мелочи! — Макс повернул лицо к Рине и погладил ее пальцами по животу. — Мышиная возня, — немного помолчав, повторил он. — Мы все рабы корпораций. Наш мир ими полностью контролируется. Все эти разделения на уровни… Корпорации позволяют имеющим уровни паразитировать на тех, кто трудится: одним чуть больше, другим чуть меньше… Но все эти разделения… По сути, есть два класса. Один класс — это седьмой и шестой уровни, другой — с пятого по первый. Вся моя… гм… помощь… все мои программки, по большей части, доступны лишь тем, у кого есть нейросеть — в основном, представителям пятого и четвертого уровней: инженерам, программистам, врачам, научным работникам — когнитарам… ну, еще полицейским. В общем — меньшинству, довольному положением вещей, стремящемуся повысить личный уровень с пятого на четвертый и с четвертого на третий… До второго мало кто вообще доходит… Мало кто из них не считает корпорации личным врагом. Седьмые и шестые, разве что, могут, с помощью моих программ, получить доступ к книгам, на чтение которых у них обычно нет времени, или к музыке и фильмам, пользы от которых… — Макс смотрел на Рину погрустневшими глазами.
— Теперь
— Я не хочу больше писать свои программы, — сказал Макс. — От них нет проку — они лишь смазывают цепи кучки привилегированных рабов, делают ношение этих цепей более комфортным.
— А ты хотел бы разорвать сами цепи? — спросила тогда Рина.
— Да! — не раздумывая ответил ей Макс. — Но я не знаю как! Программками здесь не обойтись…
— Одними программками, конечно, нет. Для этого и нужна организация…
— Ты говоришь о Подполье? Но, что сможет Подполье против армии полицейских, против спецслужб, против спецподразделений, против корпоративных войск?
— Ты еще многого не знаешь, милый Макс, — ответила ему Рина и нежно коснулась ладонью его щеки. — Подполье — только верхушка айсберга… — внешняя организация, оболочка… В Мировом Правительстве знают… и это закрытая для СМИ информация… что в Подполье сегодня состоят сотни миллионов пролов и сотни тысяч когнитаров. Завтра Подполье станет знаменем для миллиардов! — когда Рина говорила это, ее большие зеленые глаза были полны уверенности. Рина говорила не как фанатик, верующий в грядущее царство света и добра, а как человек причастный, как та, кто знает, о чем говорит. — Очень скоро, — продолжала она, — мы ударим по цепям, что сковали наш мир, и тогда многое изменится… Это произойдет очень скоро, Макс… очень скоро…
— Опять ты не договариваешь, Рин… — сказал тогда Макс.
— Милый Макс, я говорю, что мне позволено говорить… — ответила ему Рина — и даже немножко больше… Ты уже знаешь больше некоторых проверенных и верных товарищей.
— И когда же мне, наконец, расскажут — для чего я нужен организации?
— Макс! — Рина приподняла голову от подушки и, опершись на локоть, заглянула в его глаза; взгляд ее был полон решительности. — Как бы там ни было вначале… да, ты действительно понадобился организации… но теперь… ты нужен мне! Всегда помни об этом! — она склонилась к его лицу, при этом россыпь смоляно-черных волос на долгий миг поцелуя шатром закрыла от его взора все, что было вокруг.
— И ты мне нужна, милая Рин, — ответил Макс.
С минуту они лежали в молчании и смотрели глаза в глаза, потом Рина, будто опомнившись от забытья, вернулась к разговору и ответила на уже заданный Максом вопрос:
— Завтра… хотя нет, уже сегодня… — поправилась она, взглянув вверх: небо на востоке уже стало заметно светлее, до рассвета оставалось совсем немного, — я познакомлю тебя с Александром и Ивори.
— Александр? — Макс вспомнил, что уже слышал это имя. — Кажется, это имя упоминала Рахиль? Он… старший в ячейке?
— Да. Рахиль говорила о нем. Только… — Рина немного замялась — на самом деле, фактически, старшая ячейки — я… Формально я его замещаю, но фактически это я руковожу, планирую и координирую ячейку…
— Вот так дела… — только и сказал тогда Макс.
Эта девушка не переставала его удивлять.
— Но это еще не все… — загадочно улыбнулась Рина. — Александр с Ивори — мои приемные родители…
Был вечер. После еще одного рабочего дня (в который никого, как и в предыдущие два, не убили, и к Максу не являлась полиция) они с Риной и Клэр отправились на побережье Атлантики, где была вилла родителей Рины.
Макс узнал их! Едва машина Рины выехала с тенистой узкой дороги на площадку перед роскошным трехэтажным зданием в стиле Нового Возрождения с низким, в форме блюдца, куполом в центральной части крыши, и Макс увидел знакомую пару из парка. Несомненно, это были они!
— Здравствуйте, Макс! — высокий чернокожий мужчина, которого Макс едва бы узнал, если бы не его спутница, по виду южноафриканец с собранными позади в хвост пепельно-седыми волосами протянул широкую, подстать максовой, ладонь