Детектив США. Книга 7
Шрифт:
– Совсем не смешно.
– Извините, нелепая бравада… Господи, сколько же серьезных, значительных решений мне пришлось принимать. И каков результат? Скорее печальный, чем радостный. Пока что я была одновременно и женщиной, и матерью, и бойцом, и биржевым игроком. Непривлекательное сочетание… И вот результат. Один сын погиб на войне. Другой – напыщенный глупец, ничтожество, безвольное существо, а третий – безумец, главарь или по меньшей мере соучастник набирающей силу банды психопатов… Вот моя жатва, жатва Скарлатти, мистер Кэнфилд… Не очень впечатляющий итог, не так ли?
– Да,
– А значит, я не остановлюсь ни перед чем, чтобы положить конец этому безумию… – Она взяла со столика свои бумаги и пошла в спальню. Кэнфилд остался один – похоже, старая дама боялась при нем разрыдаться, подумал он.
Глава 35
Полет через канал из-за полного безветрия и отличной видимости завершился благополучно. Скарлетту повезло с погодой, иначе постоянный зуд незалеченной кожи и крайняя раздраженность, граничащая с яростью, могли бы превратить трудный перелет в гибельный. Он прилагал максимум усилий, чтобы хоть как-то следить за показаниями компаса, а когда на горизонте стали вырисовываться очертания нормандского побережья, они вдруг показались ему совершенно незнакомыми, хотя этим маршрутом он летал много раз и берег знал досконально.
На маленьком аэродроме его встречали парижские связные – два немца и француз-гасконец, чей гортанный диалект был под стать выговору его коллег.
Трое встречавших надеялись, что высокий залетный гость – имени его они не знали – прикажет им вернуться в Париж.
Но у гостя были другие намерения: он настоял, чтобы они все трое втиснулись на переднее сиденье, сам же с полным комфортом устроился сзади, после чего приказал вести машину в Вернон. Там он двоих высадил, распорядившись самим добираться до Парижа. Шоферу велел остаться.
Когда Скарлетт приказал шоферу ехать на запад, к границе Швейцарии с Германией, тот вяло запротестовал:
– Майн герр! Это же целых четыреста километров! По этим ужасным дорогам минимум десять часов езды, если не больше!
– Надо добраться туда к ужину. И помалкивай!
– Майн герр, куда удобнее, да и проще было бы дозаправиться и лететь самолетом…
– Я не летаю, если чувствую себя усталым. Не переживай, в Монбелье я подыщу тебе девочку: разнообразь свою диету, Кирхер. Это возбуждает аппетит.
– Яволь, майн герр! – с ухмылкой отчеканил Кирхер, а про себя подумал: «Такой бравый „оберфюрер“ слов на ветер не бросает».
Скарлетт мысленно подытожил: «Ничтожество! Когда-нибудь в один прекрасный день я отделаюсь от всех этих жалких людишек».
Монбелье – в сущности, большая деревня, жители которой сбывали свою продукцию в Швейцарию и Германию. Здесь, как и во всех населенных пунктах близ границы, ходили на равном основании франки – французские и швейцарские – и немецкие марки.
Скарлетт и его шофер добрались сюда чуть позже девяти вечера. За всю дорогу останавливались они всего несколько раз, чтобы дозаправиться, и только раз, чтобы позавтракать, все остальное время мчались вперед, не разговаривая друг с другом. Эта тишина убаюкивала Скарлетта, снимала тревогу и напряжение, и теперь он мог думать спокойно, хотя раздражение временами все еще накатывало на него. Водитель был прав, когда говорил, что проще и менее утомительно было бы лететь самолетом, но Скарлетт опасался, что его может подвести характер, не исключены вспышки ярости – поэтому он предпочел избежать риска.
Сегодня вечером – час еще не был точно обозначен – ему предстояло встретиться с пруссаком, исключительно важной во всех отношениях персоной, наделенной широкими полномочиями. К моменту встречи необходимо быть в полной форме – чтобы каждая клеточка головного мозга функционировала отменно. Он не мог допустить, чтобы недавние проблемы помешали ему сосредоточиться. Встреча с пруссаком представляла собой кульминационную точку важнейшего и многолетнего этапа его жизни, начавшегося странной встречей с Грегором Штрассером и завершившегося переводом его миллионов в швейцарскую столицу. Он, Генрих Крюгер, обладает деньгами, в которых так сильно нуждаются национал-социалисты. Он сейчас представляет несомненный интерес для партии.
Проблемы, проблемы… Но он разрешит их. Для начала он изолирует Говарда Торнтона, возможно, уберет его. Этот американец из Сан-Франциско надул его. Если стокгольмская операция, не дай бог, раскроется, след непременно выведет на Торнтона. Воспользовавшись шведскими связями, Торнтон, по-видимому, прибрал к рукам значительное количество акций по сниженной цене.
Значит, о Торнтоне надо позаботиться. Как позаботились о французишке Жаке Бертольде. Торнтон и Бертольд! Оба неудачники! Жадные, глупые неудачники!
Что произошло с Бутройдом? Очевидно, убит на «Кальпурнии». Но как? Кем? Впрочем, он заслужил смерть! Как и его дурак тесть. Приказ Роулинса убрать Элизабет Скарлатти был верхом глупости. Да и время этот идиот выбрал самое неподходящее: неужели Роулинс не понимал, что она оставит после себя письма, документы? Она куда более опасна мертвой, чем живой. По крайней мере, была опасной – теперь-то он добрался до нее, достаточно напугал свою драгоценную мамашу. Теперь она может умереть. И тогда – после ликвидации Бертольда, после ликвидации Роулинса, Торнтона и мадам – не останется никого, кто знал бы его настоящее имя. Никого! Он Генрих Крюгер, вождь нового порядка!
Они подъехали к маленькой гостинице с ресторанчиком и номерами для путешественников, нуждающихся в отдыхе, или для тех, кто стремится к уединению по другим причинам. Это было условленное место встречи.
– Отгони машину, – сказал он Кирхеру. – Я буду ужинать в своей комнате наверху. Позову тебя попозже… Я не забыл о своем обещании.
Кирхер ухмыльнулся.
Алстер Скарлетт вылез из машины и потянулся. Он чувствовал себя лучше, зуд поутих, предстоящая встреча наполнила его радостью. Именно такого рода деятельностью и надлежит ему заниматься! Решать вопросы, значимые по своим последствиям. Вопросы, связанные с властью. С неограниченной властью.