Детективы Дэшила Хэммета. Т. 3

Хэммет Дэшилл

— Нам еще надо залить машину водой и бензином. Не торопись.

Аддерли вел меня к своему магазину и по дороге объяснял:

— У меня собрались кое-кто из лучших людей города… да почти все лучшие люди. Те, кто поддержит вас, если вы напомните Штопору о страхе Божьем. Мы смертельно устали от непрерывных бесчинств.

Через магазин и через двор мы пришли к его дому. Там собрались человек десять—двенадцать.

Его преподобие Диркс, истощенный высокий мужчина с длинным худым лицом и узкими губами, обратился ко мне с речью. Он называл меня братом, он объяснял, как

дурен их город, и сказал, что он и его друзья готовы дать под присягой показания, необходимые для ареста разных людей, совершив­ших шестьдесят с чем-то преступлений за последние два года.

У него и список был — с фамилиями, датами и часами, и он зачитал мне этот список. Все, с кем я познакомился сегодня, кроме присутствующих, упоминались в списке хотя бы по разу, равно как и многие, с кем я еще не успел познакомиться. Преступления были разнообразные — от убий­ства до алкогольного опьянения и сквернословия.

— Если вы мне дадите список, я его изучу, — пообещал я. Список он мне дал, но обещаниями не позволил отделаться.

— Брат, час промедлить с наказанием зла — значит стать его соучастником. Ты побывал в доме греха, которым заправ­ляет Барделл. Ты слышал, как оскверняли Субботу стуком бильярдных шаров. Ты обонял их дыхание, смердящее контра­бандным ромом. Порази же их сейчас, брат. Да не скажут, что ты потакал злу с первого дня пребывания в Штопоре. Ступай в сии чистилища и исполни твой долг, как христианин и как представитель закона!

Он был священник; я не хотел смеяться.

Я поглядел на остальных. Они сидели — и мужчины, и женщины — на краешках стульев. На лицах у них было такое выражение, какое видишь у зрителей на боксерском матче перед ударом гонга.

Миссис Эклин, жена хозяина конюшни, женщина с кост­лявым лицом и костлявым телом, уставила на меня глаза, твердые как голыши:

— А эта бесстыжая распутница, женщина, которая назы­вает себя сеньорой Геей… и три девки, которые выдают себя за ее дочерей! Плохой из вас заместитель шерифа, если вы оставите их хотя бы еще на одну ночь дома… чтобы они продолжали развращать мужчин округа Орилла!

Остальные энергично закивали.

Мисс Джейни, учительница с кислым лицом и фальшивыми зубами, тоже вставила замечание:

— А еще хуже этих… этих созданий — Клио Ландес! Хуже потому хотя бы, что эти… эти девки… — она потупилась, ухитрилась покраснеть, скосилась на священника, — эти девки хотя бы не скрывают, кто они такие. А о ней… кто знает, что за ней водится?

— Про нее не знаю, — начал Аддерли, но жена не дала ему закончить.

— Я знаю! — рявкнула она. Это была крупная усатая жен­щина, и корсет ее торчал шишками из-под черного блестящего платья. — Мисс Джейни совершенно права!

— А эта Клио Ландес значится в вашем списке? — спро­сил я, ибо действительно не помнил.

— Нет, брат, она не значится, — сокрушенно ответил его преподобие Диркс. — Но только потому, что она хитрее остальных. Без нее Штопор определенно станет чище. Эта женщина несомненно низкого морального уровня, без види­мых средств существования и связана с худшими элементами.

— Рад был познакомиться с вами, друзья, —

сказал я, складывая список и засовывая в карман. — И рад узнать, что вы меня поддержите.

Я двинулся к двери, надеясь улизнуть без дальнейших разговоров. Номер не прошел. За мной последовал священник.

— Ты поразишь их сейчас же, брат? Ты идешь священной войной на дом похоти и на притон азарта?

— Рад заручиться вашей поддержкой, — сказал я, — но никаких массовых арестов не будет — пока что во всяком случае. Ваш список я изучу и предприму то, что считаю нужным, но я не намерен сильно беспокоиться из-за мелких нарушений двухлетней давности. Я начинаю с нуля. Меня интересует то, что произойдет с этой минуты. До скорой встречи. — И я ушел.

Автомобиль ковбоев ждал меня перед магазином.

— Познакомился с лучшими людьми, — объяснил я, устра­иваясь между Милк-Ривером и Баком Смоллом.

По загорелому лицу Милк-Ривера разбежались от глаз морщинки.

— Тогда ты знаешь, какая мы сволочь, — сказал он.

Данн повез нас по улице на юг, за городом свернул на­право, в мелкую лощину, выстланную песком и камнями. Песок был глубок, а камни многочисленны; мы продвигались медленно. После полутора часов тряски, удушья и зноя мы выбрались из этой лощины и съехали в другую, пошире и позеленее.

Наконец из-за поворота показались строения ранчо X. А. Р. Под низким навесом, где уже стояла одна машина, мы вы­лезли. Из-за беленого дома к нам шел мускулистый, широкий в кости мужчина. Лицо у него было квадратное и темное. Короткие усики и маленькие, глубоко посаженные глаза — тоже темные. Это, как выяснилось, был Пири, управлявший ранчо вместо хозяина, который жил на Востоке.

Ему нужна хорошая смирная лошадка, — сказал Милк-Ривер, — и мы подумали, не продашь ли ты своего Ролло. Такого смирного конька я в жизни не видел.

Пири сбил высокое сомбреро на затылок, покачался с носков на пятки.

— Сколько думаешь заплатить за этого, значит, коня?

— Если он мне подойдет, — сказал я, — готов заплатить за него столько, сколько надо, чтобы его купить.

— Это неплохо, — сказал он. — А что, если кто-нибудь из вас, ребята, накинет на саврасого веревку да приведет его, чтобы человек посмотрел?

Смит и Данн отправились вдвоем, сделав вид, что им очень не хочется.

В скором времени ковбои вернулись — верхами, ведя между собой саврасого, уже взнузданного и под седлом. Я заметил, что ведут они его на веревках. Это была нескладная лошадка масти недозрелого лимона, понурая, с римским носом.

— Вот он, — сказал Пири. — Попробуй его, и поговорим о деньгах.

Я бросил окурок и подошел к савраске. Он печально скосил на меня один глаз, повел ухом и продолжал грустно смотреть на землю. Данн и Смит сняли с него веревки, и я сел в седло.

Пока обе лошадки не отошли, Ролло стоял подо мной смирно.

А потом показал, на что он способен.

Он поднялся прямо в воздух и повисел в нем, чтобы успеть повернуться кругом до возвращения на землю. Он встал на передние ноги, потом встал на задние, потом со всех четырех снова поднялся в воздух.