Дети Агамемнона. Часть I. Наследие царей
Шрифт:
— Довольно! — крикнула Клитемнестра. — Если это все, что ты желаешь мне сказать…
— Есть еще кое-что… — царь впился взглядом в красное от ярости лицо матери. — Я почти уверен, что ты попытаешься избавиться от Ореста. Он же такая опасная помеха для тебя… Наверняка моего брата уже поджидают наемные убийцы. Предупреждаю: даже не пытайся сделать подобное со мной! У тебя ничего не выйдет.
Клитемнестра встала с кресла, кое-как справившись с обуревавшими ее злобой и унижением. Выпрямившись, она ответила сыну с полной презрения улыбкой:
— Возможно, ты заслуживаешь
Дав понять, что беседа окончена, царица быстрыми шагами отправилась к дверям. Уже у выхода ее настиг ответ Эгисфа, заставив замереть:
— О, я не думаю, что такое произойдет. Разве ты меня не слышала? От мужа ты сумела избавиться и даже осталась невиновной. Но убить своего наследника у тебя не выйдет, старая змея.
— Что ты сказал?! — Клитемнестра стремительно развернулась, в свете масляных ламп ее лицо напоминало страшную маску.
— Тебя выдал твой собственный слуга, Эак, — ответил молодой царь, издевательски выдержав томительную паузу. — Ты действительно думала, что эта тайна уйдет с тобой в гробницу?..
— Эак!.. Он еще жив? Но откуда… Что с ним сделали? — Клитемнестра была потрясена.
— Был жив, пока его допрашивали, — Эгисф покачал головой в деланной печали. — Надо сказать, старик оказался стойким. Однако сдался, когда ему начали по очереди отрезать пальцы на руках… И поведал весьма интересную историю о том, как погиб Агамемнон.
Клитемнестре потребовалось опереться о стену. Ей стало дурно, руки и ноги царицы охватила мелкая дрожь. А Эгисф, казалось, искренне наслаждался своей властью — подобно пауку, что высасывает последние соки из жертвы:
— Конечно, потом дряхлого глупца запытали до смерти. Ведь он был соучастником убийства самого доблестного и великого из микенских мужей!.. Что ж, справедливость в итоге восторжествовала.
— И ты присутствовал при этом?! Как Эак оказался в руках мучителей?.. Говори!
— Меня там не было. Допросом занимался Ахом… Разумеется, без свидетелей. Мы же не можем допустить, чтобы раскрылась правда о величайшем позоре нашего дома, не правда ли, мама?
Царица промолчала, уставившись невидящим взглядом в потолок.
— Тебе следовало прикончить Эака сразу же после убийства отца. Тебя подвела привязанность… Жалость к этому старику. Я угадал? Он же был самым верным твоим слугой, сопровождал тебя еще в Спарте, затем в Микенах… Полагаю, ты дорожила им даже больше, чем собственными детьми! Но, задумывая цареубийство, страшнейшее преступление, следовало позаботиться об устранении всех причастных. Мягкосердечие тебе обычно не свойственно, мама… И вот оно тебя и погубило!
Кусая губы и тяжело дыша, Клитемнестра продолжала хранить молчание.
— Получив от тебя щедрую плату, старик мирно доживал свой век около Пилоса. Однако с годами люди глупеют. Представь, он решил навестить Микены!.. Одни лишь боги ведают, ради чего. Может, здесь остались его дети от какой-нибудь наложницы? Или он пожелал увидеть свою царственную воспитанницу? Как бы то ни было,
Эгисф с напускным огорчением вздохнул:
— Ахом давно подозревал, что твой слуга мог хранить кое-какие секреты… К счастью, у нашего египтянина есть полезные связи. Как только Эак появился в городе, его сразу же схватили. Теперь твоя тайна известна еще нескольким людям, — тон Эгисфа вдруг ожесточился. — Старик говорил, что не знал имени убийцы.… Кто он? Назови имя!
Ответа не последовало. Клитемнестра стояла неподвижно, ее фигура казалась высеченной из камня. Молодой царь выждал какое-то время, а затем небрежно махнул рукой, словно отогнав насекомое:
— Ладно, оставим это… Я не собираюсь мстить за отца, моя преступная мать. Ведь я совершенно не помню Агамемнона — от него остались лишь имя да истлевшее тело в гробнице. Но знай: тебе не удастся вновь совершить подобное! Ты не справишься одновременно со мной и моим управителем. Я уже обо всем позаботился.
— Вот как? — голос Клитемнестры прозвучал в полумраке покоев совсем безучастно.
— Если погибнет кто-то из нас, — Эгисф медленно проговаривал слова, будто желая добить царицу, — второй расскажет всю правду. Тогда тебя выволокут из дворца и казнят как мужеубийцу, отнявшую у Микен величайшего героя. В руках толпы участь твоя будет ужасной… Так что теперь ты бессильна, матушка. И я говорю — бойся вновь поднять руку на великих царей из рода Атрея! Отныне тебе придется во всем соглашаться с моими решениями… А теперь иди. Этот разговор утомителен.
Глава 17
Клитемнестра подкашивающимися ногами ступала к женской половине дворца, время от времени останавливаясь и невидящим взглядом упираясь в каменные стены. Она с трудом понимала, куда и зачем направляется. В конце концов царица тяжело оперлась рукой о холодный, бесчувственный камень, пытаясь обрести хоть какую-то опору вовне. Ее мутило.
Жестокое обращение младшего сына и его насмешки вывели царицу из равновесия. Впрочем, это еще можно было стерпеть, ведь она и сама не питала материнской любви к своим отпрыскам. Гораздо хуже, что ее главная тайна раскрылась. О боги, что будет, если она вырвется за пределы дворца?..
«Вот и ответ, которого я ждала. Гера меня презирает, ненавидит… Теперь я точно знаю… Но разве я хотела сотворить зло? Сжалься, грозная жена Зевса!»
Клитемнестра тихо это шептала, содрогаясь всем телом. Ее терзал ужас, но не раскаяние. И правда, зачем она поддалась слабости и отпустила слугу?! Эак заботился о ней с раннего детства и был преданным, но все же следовало устранить старика до того, как он раскроет правду, случайно или под пытками.
Царица почитала богов и всегда совершала им подношения. К Гере же она относилась с особым трепетом… И теперь в воспаленном сознании рождались диалоги, которым не суждено было появиться, будь Клитемнестра спокойна и сосредоточена. Ей казалось, что гневный голос жены Зевса бьет по ушам и разносится по всему дворцу — царица то и дело вздрагивала, в ужасе оглядываясь по сторонам.