Дети Ангелов
Шрифт:
– Успокойся! – горько усмехнулся Сергей. – Зачем им вас трогать? Вот ведь привыкли – отступники, враги… Да и какие они отступники? От чего они отступили? По мне, так их позиция даже честнее, чем ваша, – не вмешиваться в дела людей, пускай они сами разберутся! Вы, если вдуматься, столько дури наворотили за тысячу лет, что волосы дыбом становятся, а там, где надо, ничего не смогли сделать. Гитлера к власти допустили? Войну не предотвратили? Созданию атомной бомбы не помешали?
– Не надо наши силы преувеличивать! – попытался оправдаться Степан. –
– Вот именно – кто знает? Зато ты отлично знаешь, что не вмешайся Фотиев, и войска в Афганистан не ввели бы. Политбюро тогда ознакомилось с его доводами и поступило наоборот… А про дальневосточный кризис ты сам сказал – если бы не Виктор…
Тут Сергей понял, что наступил Бойцову на больную мозоль, и прикусил язык. Но Степан не обиделся на него.
– Ты имеешь право так говорить, – согласился он. – Но все-таки подумай, может быть, останешься?
Но Сергей был непреклонен.
– Я только об одном попрошу, – сказал он в завершение разговора. – Позвольте мне пожить у вас до отлета, а то в гостиницу идти не хочется.
– Да иди ты! – психанул Степан. Похоже было, что сейчас он и в самом деле обиделся. – Дурак ты, Жуковский, вот что я тебе скажу!
И вышел из кабинета, громко хлопнув дверью.
Настя вышла в холл в надежде встретить там Андрея, с которым ей так и не удалось поговорить наедине. Она знала, что он сейчас где-то в здании, но где именно? Чтобы не слоняться зря по коридорам и не привлекать к себе ненужного внимания, она принялась рассматривать висящие в уютном холле картины и постепенно увлеклась ими.
Они были какие-то необычные, во всяком случае Насте не приходилось раньше видеть картин, написанных в такой манере. Хотя краски на них были свежими, но создавалось впечатление, что написаны они много веков назад. Настя всматривалась в них, заходила с разных сторон, но никак не могла понять, почему явно новые картины выглядят даже не старыми, а старинными. Больше остальных ее внимание привлекла картина, вернее портрет седовласого старца с пронзительными карими глазами, изображенного на фоне большой реки, в которую входило множество людей.
Настя никогда бы не подумала, что обыкновенными красками можно передать столько, сколько это удалось неизвестному художнику. В глазах старца светилась мудрость, а во всем облике было столько величия, что невольно хотелось склониться перед портретом в низком поклоне.
– Нравится?
Настя вздрогнула от неожиданности и повернулась. У нее за спиной стоял мужчина средних лет (хотя определять в этом доме возраст по внешности было бесполезно) и мягко улыбался.
– Извините, что напугал вас, – сказал он вежливо, – но вы так увлеченно смотрели на эту картину…
– А кто это? – спросила Настя. Мужчину она раньше не видела, но он явно знал, кто она такая.
– Это наш патриарх, основатель ордена Юлий. Изображен во время крещения киевлян в Днепре. Написал все эти картины Михаил, который ушел от нас в позапрошлом году. А живописью он увлекся всего за год до кончины.
– Как интересно! – воскликнула Настя совершенно искренне. – Какая старина!
Она подошла ближе к портрету, чтобы разглядеть детали, и так увлеклась, что даже не заметила, что мужчина тихонько отошел от нее и исчез за поворотом коридора.
Вместо Андрея, которого она ждала, в холле появился Павел. Увидев девушку, он подошел к ней.
– Настя, как я рад тебя видеть! С наступающим тебя!
– Я тоже рада! Только поздравляешь ты что-то рановато!
– Позже не получится, – помрачнел Паша. – Завтра меня уже не будет в Москве.
– Почему? Куда это ты собрался? В Магадан самолет только через неделю будет… – И тут она испуганно прикрыла рот рукой, потому что все поняла.
Степан Бойцов при всех своих возможностях не мог больше удерживать при себе целое подразделение спецназовцев, и завтра все они отправлялись в командировку на Кавказ…
Настя взяла Павла за руку и увлекла к стоявшему у стены дивану. Она сделала вид, что ничего не случилось, и завела какой-то незначительный разговор, обычный треп ни о чем. Но потом все-таки не выдержала и сказала:
– Ты вернешься живой, Паша. Тебя только ранят, вот сюда, – она коснулась рукой его правого плеча, – но рана будет легкой…
Шевцов изумленно смотрел на нее, а Настя, всхлипнув, поцеловала его и убежала, не заметив даже появившихся в холле отца и Степана Бойцова.
24
Генералу Романову казалось, что в верхах все сошли с ума. Поступающие оттуда приказы были, на его взгляд, лишены всякой логики. Сначала спецподразделение должно было уничтожить три джипа, набитых опасными террористами. Потом оказалось, что их следует пропустить и чуть ли не с почетным эскортом сопроводить до Москвы. Не успели бойцы вернуться на базу, как последовал новый приказ – вернуться обратно и захватить усадьбу Сидорина, а если последует сопротивление – подавить его массированным огнем.
Генерал решил присоединиться к группе захвата, чтобы лично присутствовать при развязке событий. И тут через охрану к его машине непонятным образом пробился похожий на священника высокий молодой человек с русой бородой и сказал:
– Меня зовут Виктор. Я от Захара Вансовича. Помните, он предлагал помощь…
– Садитесь! – коротко ответил Романов, указав место рядом с собой. Он совсем не удивился неожиданному визиту, потому что подсознательно ожидал чего-нибудь подобного.
По дороге Виктор не проронил ни слова. Молчал и генерал, не зная, о чем говорить с этим странным человеком. На подъезде к усадьбе Романов получил по рации донесение от вертолетчиков, что двор ярко освещен и они наблюдают там около пяти десятков вооруженных людей. Услышав это, Виктор попросил: