Дети Атлантиды

Сигел Ян

Закатные лучи ясно очертили все детали пейзажа, и Ферн, прищурившись, потрясла головой: то, что она видела, не поддавалось логическому объяснению.

Одинокий пенек или камень на вершине холма исчез.

Дорожка была пустынна, никого не было и на склоне холма. Ферн отшатнулась от окна с бьющимся сердцем и медленно вышла из комнаты.

После чая с кексом и печеньем был еще легкий ужин. Остаток вечера они провели, изучая правила игры в ма-джонг, который раскопали на чердаке.

— Как хорошо, что нет телевизора, — задумчиво сказал Робин. —

Это заставляет самим подумать о своих развлечениях. Поднапрячь мозги.

— Нет, нам нужен телевизор, — сказал Уилл. — И музыкальный центр.

— В этом нет смысла, — сказала Ферн. — Мы же собираемся продавать этот дом. А ты, Уилл, просто болтун.

— Я не болтаю, а думаю о том, как бы развлечься, — возразил Уилл.

В начале двенадцатого, устав от сложностей ма-джонга, они разошлись по своим комнатам. Ферн ворочалась в кровати, в полусне ей виделись танцующие костяшки ма-джонга, восточные иероглифы, которые, превратившись в летучих мышей, стали носиться по комнате, ударяясь при этом о стены и абажуры ламп.

— Это дракон, — сказал голос около ее уха. — Не

смотри ему в глаза.

Но было поздно, она уже попала под гипнотическое влияние черного глаза, появившегося перед ее лицом. Она оказалась в стране сновидений, наполненной приключениями столь утомительными, что вскоре проснулась совсем измученная. Ей казалось, что сон ее был невероятно важным и значительным, но, очнувшись от него, она забыла все, и слышала только шум капель дождя, которые барабанили по подоконнику, как костяшки ма-джонга по столу. Она снова заснула, потом опять проснулась и тут услышала вчерашнее сопение под окном. Сегодня сопение было более громким, как будто зверек отчаянно хотел пробиться сквозь стену в дом.

Барсук, подумала Ферн. Хочу посмотреть на этого барсука. Но какая-то странная лень не дала ей подняться из кровати и заставила ее снова заснуть. Когда она проснулась в следующий раз, уже наступило утро.

Появилась горячая вода, но поскольку не было душа, Ферн пришлось принять ванну. Когда, выйдя из ванной, она посмотрела в окошко, то увидела, что камень на холме — она все-таки решила считать его камнем, потому что на холме не было больше ни одного дерева — снова был на своем месте, как будто никуда и не исчезал. Ферн почти удалось убедить себя в том, что в прошлый вечер она не увидела камня из-за странного вечернего освещения.

Внизу Уилл исследовал клумбу, по-видимому разыскивая следы барсука, как советовал Гас Динсдэйл. В кухне Робин пытался сделать тосты без тостера. Несколько обугленных кусков хлеба, лежащих на столе, свидетельствовали о его неудаче. Ферн отправила его в ванную и занялась хозяйством. Из сада вошел перемазанный землей Уилл.

— Удачно? — спросила Ферн.

— Что?

— Нашел следы барсука?

Уилл нахмурился:

— Нет. Ничего не понимаю. Я же слышал его этой ночью. То же самое посапывание, только громче, как раз там где клумба. Перед этим шел дождь, а Гас сказал, что на влажной земле следы видны лучше. Но там нет ни одного следочка! Хотя я точно знаю,

что слышал его. Я был в каком-то полусне, хотел встать и посмотреть, но почему-то не смог, как будто сил не было. Может, мне приснилось…

— Ты слышал, — сказала Ферн. — Я тоже слышала. И в эту, и в прошлую ночь.

— Может быть, в доме есть привидения? — помолчав, сказал Уилл.

— Ты в это веришь? — спросила Ферн.

— Мистер Барроуз, наш физик, говорит, что наука доказывает множество самых невероятных вещей, и было бы величайшей ошибкой исключать существование сверхъестественного только потому, что мы пока еще не можем всего объяснить. Он рассказал нам об одном необъяснимом случае в его жизни, а Ребекка Холлис рассказала об одной комнате в доме бабушки, в которой всегда было очень холодно, и о том, что она там увидела. Она не фантазерка, она не хотела вообще об этом говорить, пока

ее не заставила подруга. — С отсутствующим взглядом Уилл съел два тоста и потянулся за хрустящей картошкой. — Я готов согласиться с идеей Гаса о духе Дома, — заключил он с полным ртом.

— Но сопенье раздавалось вне дома, — задумчиво проговорила Ферн, — и он хотел прорваться внутрь.

Уилл перестал жевать и уставился на сестру. Она решила было рассказать об исчезнувшем камне, но раздумала: брату всего лишь двенадцать лет, да и освещение было такое слабое, что она могла ошибиться.

— Я полагаю, — сказала она, неожиданно рассердившись на себя за то, что так легко поддалась воображению, — это все йоркширские пейзажи. Слишком долгое общение с природой плохо влияет на

горожан. Нам нужно вернуться обратно к ярким

огням реальности.

— К свету, сделанному человеком, — заметил Уилл. — К электричеству и неону. А звезды — настоящие. Кстати, чем это так пахнет?

— Проклятье, — воскликнула Ферн, — у меня тосты подгорели!

Они отправились в Лондон после ланча в местном пабе, где сидели крестьяне, которые косо поглядывали в их сторону. Йоркширский акцент воздвиг между ними почти непреодолимый языковой барьер.

— Интересный дом, — сказал Робин, уже сидя в машине. — Надо как-нибудь разобрать все вещи. Там же просто настоящая коллекция! Видели корабельную скульптуру? Ферн, ты должна была посмотреть. Она очень выразительна. В следующий раз…

— Папа, мы в самом деле должны его продать, — решительно перебила его Ферн. — Нам не нужен дом, и мы не собираемся часто там бывать. Слишком дорого поддерживать его только в качестве

склада заморских редкостей.

— Конечно, конечно, — слишком быстро и слишком искренне согласился Робин. — Я просто подумал… Мы вернемся сюда летом, все рассортируем, приведем в порядок и продадим. Не будем торопиться. Цены на рынке все еще растут. Лучше немного подождать. Выждать время — тоже хорошая инвестиция. Джеймс нас одобрит. Он всегда за инвестиции, — Джеймс был его хорошим знакомым.

Ферн сжала в руках атлас автомобильных дорог.

— Мы должны вернуться, — упрямо сказал Уилл. — Дух дома будет нас ждать.