Дети Атлантиды

Сигел Ян

Единороги ревнивы, и если они любят, то не желают делиться. Он хотел убежать от нее, но она вспрыгнула на ноги и обвила руками его шею.

— Останься со мной, — сказала она, — еще раз. Только один раз. И потом я дам тебе уйти.

Она взобралась к нему на спину, он попятился, тряхнул головой, но она вцепилась в его гриву и удержалась, И тогда он прыгнул и помчался вдоль берега по песку, и ночь потоками встречного ветра

обволакивала их.

— Отнеси меня домой, — допросила она.

Свет звезд стал слабее, мерцающая вселенная уходила в небытие, и когда небытие задернулось дымкой, засияло солнце и под копытами возникла зеленая трава.

Она соскользнула с его спины и оглянулась, но он исчез, не услышав слова благодарности. Он исчез в тумане, чтобы никогда не вернуться. Под ее ногами была теплая земля, мох, дикие цветы, порхали бабочки, лицо ласкали солнечные лучи. Она — Фернани, Фернани и Фернанда, — это была снова она и все, что она забыла, вернулось к ней, будоража дремлющую память, заставляя биться сердце. А далеко внизу стоял дом ее снов. На склоне холма сидели три фигуры — мужчина, мальчик и собака.

— Я — Ферн Кэйпел, — сказала она и заплакала.

Они нашли ее, и она обняла Уилла, и схватилась за плащ Наблюдателя, она плакала так сильно, как не плакала с детства, со дня смерти матери, когда ей казалось, что слезы навсегда заледенели в ней. Она была переполнена тем, что с ней случилось, и когда две ветви ее знания соединились в одну, слезы высохли, и она все поняла.

— Ты(все хорошо сделала, — сказал Наблюдатель. — Лучше, чем я думал. Ключ оказался в ловушке Времени, никто им больше не воспользуется. Потеряв такого могущественного амбуланта, Древний Дух замер на долгие годы.

— А что же случилось с другими осколками Лоудстоуна? — спросил Уилл.

— Это уже другая история, — ответил Наблюдатель, — и она еще не окончена. Наша подошла к концу. Пока. Да, ты прекрасно поработала. Пожалуй, слишком рисковала, могла и не вернуться. Но ни о чем не жалей. Все это случилось так давно! Атлантида рассыпалась на части прежде, чем был построен Рим, прежде, чем сгорела Троя. О людях Атлантиды не осталось даже памяти.

— Я любила их! — воскликнула Ферн. И Уилл увидел, сколько боли и отчаяния было в ее глазах, и понял, неожиданно огорчившись, что она уже никогда не будет ребенком.

— Изрэйми, Юинард и Иптор были моими друзьями. И Рэф… Я хотела его спасти, я отдала ему свою жизнь —

но я жива, а он мертв. Я послала его на смерть. Как же мне жить, жить здесь и сейчас, когда в Атлантиде я была с ним? — Она говорила и не выпускала из рук тончайшую ткань, все еще завязанную вокруг ее талии.

— Мы должны жить, — сказал нахмурившись Рэггинбоун. — Перестань отчаиваться. Ты молода, молодые легко впадают в отчаяние, но оно абсолютно бесполезно. Кто знает? Если ты любила его, если он любил тебя, тебя, и никого другого, он может снова возникнуть. Врата открываются в обе стороны. Запомни: там, где пропадает надежда, там остается вера. Когда-то вы можете снова встретиться… — Он поднялся, и тут же поднялась Лугэрри. — Тебе пора домой. Тебя ждет отец.

— Ты исчезла на целых пять дней, — сказал Уилл. — Папочка пришел в неистовство. Он вызвал полицию, и они обыскали всю пустошь, но разузнали о Джейвьере и решили, что ты уехала с ним. Это было ужасно.

Ферн посмотрела вслед Рэггинбоуну — в его движениях не чувствовался возраст, он широко шагал, постепенно удаляясь в мареве лета. Она крикнула:

— Когда наступит «когда-то»? — Но его ответ, если он и был, унесло ветром. Человек и собака, колдун и волк, казалось, исчезали навсегда, чтобы остаться только в памяти.

— Пойдем, — сказал Уилл, обняв ее за плечи. И они пошли вниз по склону холма, к своему дому.

Корабль сражался со вздыбленными волнами. Его кидало вниз и вверх, и когда их накрывало водой, казалось, они уже никогда не выберутся из сине-зеленой бездны, куда никогда не проникают лучи света.

Теперь он знал, что она ушла, и это его не удивляло, ему казалось, он всегда знал, что в конце концов она покинет его. Он должен был мужественно перенести свое горе, так, будто в сердце у него камень. Его ждали друзья, он должен был вести корабль. Она была храброй и знала море, она не боялась шторма, но все равно ее парус сорвало ветром и мачта ее корабля сломалась, а он все еще держится, хотя уже и нет смысла держаться. Но он будет сражаться со своей последней бурей, пока палуба не расколется под его ногами. Он продолжал верить в своих друзей, в свой корабль, верил в нее. Она никогда об этом не узнает.

И тогда ураган взвыл над ним, море разверзлось и тьма поглотила его.

В самом эпицентре шторма из глубины вод вынырнула русалка…