Дети Атлантиды
Шрифт:
Ферн ничего не сказала, но она была с этим не согласна.
Она вдруг поняла, что уже однажды шла по этому подземному ходу. Это было в день ее прибытия в Атлантиду. Она расстроилась, что память ее ничего не сохранила о том путешествии. Но сейчас было не время огорчений по таким незначительным поводам. Впереди возникло светлое пятно, это не был дневной свет, а что-то серое на черном фоне. Они попали в заднюю часть склада, пробрались через рыбацкие сети и подошли к выходу. Снаружи была то ли ночь, то ли тьма перед грозой, свет лампы бросал блики на черную воду. На причале
— Нам надо было захватить кое-что из тех драгоценностей, — сказал Рэйфарл. — Это дало бы возможность Иптору не чувствовать себя дураком, если он нас ждет.
— Если он нас ждет, — повторила Ферн. — Слушай… — Она остановила его: — Возьми это. — Она сняла цепь с ключом и повесила ее на шею Рэйфарлу. — Мне он больше не нужен. В Атлантиде нет ничего ценнее, чем эта драгоценность.
— Тебе он может понадобиться, — запротестовал Рэйфарл. — Кроме того, я не обладаю Даром, чтобы использовать ключ.
— Теперь обладаешь, — сказала Ферн. — Мой Дар перешел к тебе. — Она чувствовала, что это очень существенно, очень символично, это часть какого-то более важного плана, который она не понимала, а только ощущала. Хермит читал судьбу по звездам, но сейчас звезды не были видны, и ей пришлось читать без света, только по прикосновению. — Это должно тебе помочь или защитить тебя…
— А ты? Разве тебе не нужны помощь и защита? — В его голосе были сарказм и ехидство, рожденные смущением и недоумением.
— У меня есть вуаль твоей мамы, — вспомнила Ферн и сняла ее с талии. Там же, на талии, была повязана вуаль Юинард. Ферн не говорила о нимфе, о ее смерти, это было слишком близко, слишком болезненно и слишком бессмысленно.
Они заторопились, побежали, перепрыгивая через канаты, несвернутые паруса, они искали корабль, который, может быть, уже давно ушел.
В коридоре Розового Дворца на полу лежало неподвижное тело Иксэйво, кровавая змейка вытекала из его шеи и бежала по мраморному полу. Внезапно разбитая голова приподнялась, глаза открылись. Неуклюже, как марионетка, управляемая невидимым кукольником, тело встало на ноги.
«Норн» стоял на месте. Главный парус, поднятый на мачте, трепетал, раздуваемый ветром, который крутился в заливе. Его порывы задували все незакрытые лампы на кораблях, завывали среди корабельных снастей и парусов. Проникающее повсюду гудение поднималось до жалобного воя и стонов, предвещающих смерть. Волны налетали на пристань, разбиваясь в брызги пены. Иптор ждал на корме, его желтозубая улыбка сияла ярче, чем глаза. Позади него Ферн увидела широкие плечи Гоугота и дюжину незнакомых лиц — одутловатых, темных, с перебитыми носами, лысых или коротко стриженных, одно очень старое, другое очень молодое, — лица с выражением страха, бравады, хитрости, нетерпения ждали ее.
— Все-таки ты ее нашел, — просипел Иптор. — Пассажиры платят за место на палубе золотом или драгоценностями жен. Кто-то предложил мне изумруд размером с мою ладонь, я, было, хотел его взять, но
— Я заплачу, — невозмутимо сказала Ферн.
— Она заплатит, — сказал Рэйфарл. — Все сокровища Атлантиды не сравняются с тем, чем она заплатит.
— Не смешно, — огрызнулся Иптор.
— Я не шучу, — сказал Рэйфарл. Он опустил Ферн вниз в руки Гоугота. Горстка беженцев, увидев это, побежала вдоль пристани, чтобы тоже попасть на борт корабля, но пестрая команда Иптора быстро приступила к действиям, может быть, не очень слаженно, но уверенно. Был поднят якорь, и руки ухватили весла, направляя «Норн» в открытую воду. Женщина на краю пристани протягивала им маленького ребенка, но Иптор сказал:
— Нет. У нас и так лишний вес.
— Ребенок! — воскликнула Ферн.
— Им надо уходить в горы. Там будет безопасней.
— А ты не взял бы его за бриллиантовое ожерелье? — настаивала Ферн.
— Не глупи, — ответил Иптор. — Ему будет лучше там, где он есть. У нас не так уж много надежды. Мы слишком поздно отходим.
Они были уже в заливе. Вздымающиеся к небу стены доисторического кратера ограждали залив от любого нападения, хотя уже несколько веков никто и не пытался напасть на Атлантиду. Небо скрыли сплошные облака, задушившие звезды. Луна утонула. Казалось, что единственный во всем мире свет — это свет фонаря на корабле и ламп вдоль пристани, которые еще сражались с могущественной тьмой. «Норн» внезапно оказался в одиночестве. Несколько кораблей, стоявших на якоре вне залива, нервно неслись обратно по вздымающимся волнам обычно спокойного моря. Никто не собирался выходить из-под защиты стен кратера. Ферн оглянулась назад и увидела на самом краю пристани высокую фигуру.
— Рэф! — она хотела крикнуть, но голос сорвался, и звук оказался не громче шепота. И все-таки Рэйфарл услышал ее — услышал и понял, что ее так взволновало. Он передал руль помощнику и стал рядом с ней.
Существо на берегу двигалось к пристани так быстро, что казалось, оно скользит по земле, очертания его ног превратились в движущееся нечеткое пятно. Оно повернулось к деревянной галере, которая будто дожидалась его. Это была океанская бирема с двумя рядами весел и парусом. Существо прыгнуло на палубу, канат, который держал корабль у пристани, соскочил с тумбы, весла высунулись из бортов и погрузились в воду. Корабль пополз, как огромная сороконожка. На носу загорелись факелы и отбросили багровый свет на лысую голову единственного пассажира.
— Там, должно быть, уже были прикованные цепями рабы, — неуверенно сказал Иптор.
— Он умер! — воскликнул Рэйфарл. — Я же его убил. Я видел его мертвым.
— Его населяет нечеловеческий дух, — сказала Ферн. — Там что-то другое, что-то темное… Очень старое. Очень сильное. Его невозможно уничтожить, — сказала Ферн и добавила: — Ему не нужны рабы, ему нужны только весла. Он обладает такой силой…
— Как быстро он сможет двигаться? — спросил Рэйфарл. И ему ответила галера, которая со все увеличивающейся скоростью приближалась к ним, оставляя за собой фосфоресцирующий шлейф.