Дети богов

Зонис Юлия

– Почему же вы так уверены, что он все еще там?

Некромант легко прищелкнул пальцами. Налетевший ветерок шелестнул желтыми молитвенными ленточками.

– У меня есть свои способы.

И я ему поверил.

Туннель, ведущий к монастырю, оказался всего-то навсего узкой расщелиной, заросшей к тому же неведомо откуда взявшимся здесь кустарником. Без помощи мистера Иамена мы бы его ни за что не нашли. Я наполовину ожидал увидеть покрытую слизью и чешуей дорожку, ведущую к черной дыре – так, по крайней мере, описывались драконьи норы в наших легендах. Однако ни обожженной земли, ни объеденных трупов, ни рыцарских скелетов в ржавых доспехах, ни, наконец, дыма, гари и

специфического едкого запаха – ничего этого не обнаружилось. Над нашими головами стояла полная луна. Яркий круг ее чуть размывался по бокам дымчатым ореолом. Воздух звенел морозом. Ледники перешептывались со звездами – такими же острыми и покрытыми снегом вершинами небесных гор. Над расщелиной стлался туман. Мистер Иамен отвел в сторону ветки кустарника и сделал приглашающий жест:

– Прошу.

Нили, пригнувшись, чтобы не задеть макушкой низкий потолок, первым ступил в проход. Секиру он держал на вытянутых руках. Следом шагал мистер Иамен, как и всегда, невозмутимый. Я с автоматом наперевес замыкал шествие. Коридор вился в скалах. Под ногами изредка позвякивало битое стекло, судя по всему, не до конца выметенное добродетельными монахами при драконе. Нили, перекинув секиру в левую руку (он был левша, как и мой дед), засветил фонарик и тут же прикрыл его ладонью, чтобы не привлекать светом притаившееся в монастыре чудовище. Обнаружилось, что телохранитель мой при желании может ступать тише кошки. Шагов мистера Иамена я тоже не слышал.

Воздух становился все теплее и все удушливей. От стен в пляшущем луче фонарика валил пар. То ли скалы разогрелись от драконова дыхания, то ли неподалеку пролегали теплые источники. Проход становился все более наклонным, и вскоре мне и Нили пришлось цепляться за стены, чтобы не поскользнуться на влажном полу. Мистер Иамен наклона, казалось, не замечал. Наконец, пол выровнялся, и наш сопровождающий поднял руку. Мы замедлили шаги и прислушались. Было тихо. Как-то слишком тихо. Такая тишина бывает лишь в старых театрах: труппа давно разбрелась по кабакам и разъездным постановкам, импресарио разорился, здание закрыто и ждет сноса. Где-то под куполом гнездятся голуби. Ты знаешь, что голуби там, ты каждую секунду ждешь шелеста и плеска их крыльев, но голуби все не взлетают – и тишина начинает действовать на нервы, впиваясь под лопатку тонкой иглой. Неподалеку раздается звук приближающего мотора, рокот, и – бум! – на стену обрушивается удар железной бабы, летит известка, рушится кирпич и арматура, чтобы похоронить тебя в ливне обломков…

Я очнулся, когда мистер Иамен довольно грубо тряхнул меня за плечо.

– Ингве, – прошептал он. – Я не подозревал, что вы так внушаемы. Это же обычный драконий морок. Он пока и не пытается до нас добраться, просто генерирует что-то вроде фонового излучения. Как вы намерены с ним беседовать, если так легко поддаетесь иллюзиям?

Я пожал плечами. Уж как-нибудь. Тем временем Нили, сделавший несколько осторожных шагов вглубь прохода, вдруг исчез за поворотом. Отодвинув мистера Иамена, я поспешил за своим телохранителем. Еще не хватало вояке в одиночку схватиться с ящером. С разгона я завернул за угол – и замер, будто уткнувшись в стену. В глаза мне ударил жемчужный свет, вроде бы не яркий, но до того пронзительный, что перехватило дыхание. Через пару секунд, когда слезящиеся глаза приспособились к освещению, я обнаружил, что проход загораживает широкая спина Нили. Отпихнув телохранителя в сторону, я шагнул вперед.

Небольшой зал заливало сияние. Я никак не мог разглядеть источника света, потому что ни окон, ни фонарей, ни флюоресцентных или иных ламп в зале видно не было. Оставалось предположить, что свет излучает маленький сухой старик в желтом шелковом одеянии, сидящий посреди комнаты в инвалидном кресле. Костлявые руки старика в сетке голубых вен аккуратно лежали на коленях,

бритую макушку испестрили коричневые пигментные пятна, а глаза глядели на нас из-под морщинистых век с кротким любопытством. Под потолком зала тянулась широкая лента того же цвета, что и одеяния старца. Никаких знаков на ленте не было – похоже, она висела там просто для красоты.

– Чем обязан я, ничтожный, честью вашего визита? – негромко, но певуче и явственно проговорил старик. – Нечасто князья Свартальфхейма и их благородные слуги навещают мою скромную обитель.

Самое интересное, что я не мог определить, на каком языке ко мне обращается инвалид. Голос, кажется, звучал прямо у меня в голове. Согласно некоторым из наших легенд, драконы отлично владеют телепатией. Это становится более понятным, когда начинаешь размышлять, каким образом трехсаженная, оснащенная полуметровой длины зубищами глотка могла бы издавать звуки членораздельной речи.

Я оглянулся через плечо, ожидая увидеть стоящего сзади мистера Иамена – но того и след простыл. Заметив, что я оглядываюсь, Нили удовлетворенно пробормотал: «Сдрейфил некромантишка».

Это он сделал зря, потому что старик в кресле немедленно и радостно вопросил:

– Не ослышался ли я? Не только князь Свартальфхейма и верный его вассал, но и великий маг, обладающий даром говорить с мертвыми, пожаловал в сии недостойные чертоги?

Первое правило общения с драконами: никогда не обращайтесь к ним напрямую. Второе правило общения с драконами: никогда не называйте своего истинного имени. Третье правило общения с драконами: не общайтесь с драконами.

Повернувшись к Нили, как будто никакого старичка в зале и не было, я раздумчиво произнес:

– Доводилось мне слышать, что не так давно обитель Недонг посетил русский путешественник. Как думаешь, Нили, досужие ли это сплетни или есть в слухах и зерно правды?

Любопытство – ахиллесова пята драконов (как, впрочем, и многих иных, не столь древних и зловещих созданий). Старик в кресле насторожился.

Нили хмыкнул и ответил, небрежно помахивая секирой.

– Досужие, Мастер Ингве, сплетни, без всякого сомнения. Что бы русскому путешественнику могло понадобиться в диких и неприветливых горах?

Старичок, если и обиделся на «дикие и неприветливые горы», виду не подал. Голос у него оставался все таким же медовым.

– Ах, господа свартальвы и маги интересуются русским путешественником? Как же, как же, заходил сюда человечек, жаждущий просвещения… То есть человечек лишь делал вид, что жаждет просвещения, на самом деле желания его простирались в совсем другую область и были безграничны, как голод забытого хозяином на цепи пса… Недостойный интересуется – а каковы ваши желания, молодые господа?

Вот тут бы нам повернуться и уйти. Никогда не отвечайте на прямой вопрос, заданный драконом. Однако на меня все еще, кажется, действовал жемчужный наговор тишины, потому что я развернулся к старичку лицом и ляпнул:

– Не говорил ли русский путешественник о мече по имени Тирфинг?

Старик улыбнулся радостно и светло, как будто я поведал ему о школьных успехах его любимого внука.

– Недостойный как будто бы помнит, что подобный псу русский спрашивал его о проклятом оружии. Недостойный, как бы ни претило ему множить скорби мира, даже дал русскому ответ – ибо, в конце-то концов, разве вправе недостойный решать, что будет с миром и с его обитателями? Всякий следует закону дхармы, а недостойный знает лишь, как выращивать редьку на огороде и молитвой приветствовать восходящее светило. И первый луч светила встает над горой Чан, как конь, увенчанный гривой пламени. Второй луч светила встает над горой Син, как дева в свадебном убранстве. Третий луч светила подобен мечу разящему, четвертый – птице Симург, что рождает семерых птенцов и кормит их кровью сердца, пятый же луч…