Дети богов

Зонис Юлия

Я поморщился. Отчего все истории некроманта оказывались настолько… неприглядными?

– Даже если это правда, зачем вы мне рассказали? Ваш демиург был трусом.

– Несомненно, он был трусом. И до сих пор остается им… Что же касается того, зачем я вам это рассказал… Вы же, Ингве, любите истину? А истина обыкновенно дурна с лица и неважно попахивает.

Я промолчал. Расколотый на тысячу сияний мир был слишком

красив, чтобы поганить его мыслями о сбежавшем трусе. Да и, в конце-концов, если из трусости родилась подобная красота – может, оно того и стоило? Или Иамен просто пошутил? За все время знакомства с некромантом я так и не научился понимать, когда он издевается, а когда говорит серьезно.

Иамен и вправду улыбнулся чему-то своему и кивнул на небесное зарево.

– Выбирайте, куда бы вам больше хотелось.

Я всмотрелся. Все восходы показались мне одинаково прекрасными, даже те, где свет едва пробивался сквозь грозу… Нет, не все. Слева от нас, между аквамариново-синим и алым солнцем, тучи сбились в сплошное черное полотнище – и из центра пятна била корона ослепительно-белых солнечных копий. И тучи, и, особенно, слишком яркие лучи мне почему-то совсем не понравились.

Иамен заметил, куда я смотрю, и сощурился на яростное светило.

– Я так и предполагал.

Он легко вскочил, закинул за плечо катану и подошел к самому краю крыши, где языки тумана откатывались и вновь набегали ленивым прибоем.

– Прощайте, Ингве.

– Вы что, правда уходите? Туда?!

– Да, если вы меня отпускаете. Вы ведь меня отпускаете?

И снова я не понял, всерьез он спрашивает или шутит. Я всмотрелся в лицо некроманта – но выражение его было равнодушно-насмешливым, словно Иамена совсем не заботил мой ответ. Я пожал плечами.

– Ага. Отпускаю. Скатертью дорожка.

– Ну вот и договорились.

Помедлив, он спросил:

– Вы, я так понимаю, со мной не идете?

Я подумал. И покачал головой. Он не стал настаивать, лишь пожелал:

– Тогда удачи.

Иамен уже отворачивался, когда я крикнул: «Постойте!» – и подтолкнул к его ногам Тирфинг.

– Возьмите меч.

Тирфинг обиженно заворчал – так ворчит здоровенный и полудикий пес, недовольный хозяином.

Бровь некроманта удивленно поднялась.

– Вы решились расстаться с семейной реликвией? Я вас не узнаю.

– Он мне больше не нужен.

– Откуда такая уверенность?

Уверенности не было – но, Хель побери, очень хотелось надеяться, что в новом прекрасном мире дела свои я решу и без убийцы-меча…

Иамен, между тем, негромко рассмеялся.

– Я сказал что-то невероятно смешное?

– Нет, просто пришла в голову забавная мысль. Вы не заметили, что Тирфинг очень похож на человеческую любовь? Ты либо берешь ее с бою, нахрапом, либо добиваешься взаимности долгим ухаживанием. Либо тебе ее просто дарят. Похоже, верно?

– Вы меч возьмете?

– Спасибо за предложение, я очень польщен, – все еще улыбаясь, ответил мой новый побратим, – однако вынужден отказаться. Во-первых, эта железка выбрала вас, во-вторых, она мне явно не по росту. И потом, я уже говорил, что вполне доволен своей катаной.

Я понимал, что следующий вопрос задавать не стоит, и все же не удержался:

– Мы больше не встретимся?

– А вам бы хотелось?

– Пожалуй, да.

– Тогда, пожалуй, встретимся. А пока счастливо оставаться.

Иамен шагнул вперед и по щиколотку погрузился в туман. И пошел к свирепому солнцу за тучевой громадой. Справа и слева, спереди и сзади тепло светились другие восходы, но ему непременно надо было туда, где небо наливалось свинцовой тяжестью… И, что самое обидное, я так и не понял до конца, зачем: спасти? Добить? Не понял и теперь уже почти наверняка не пойму, кем был этот невысокий человек, уходящий во мглу… Через несколько шагов туман за ним почти сомкнулся, и некромант превратился в плоский силуэт, отбрасывающий целый ворох разноцветных теней – и на секунду мне показалось, что к каждому, синему, зеленому и алому зареву шагает свой Иамен. И вдруг мне смертельно, до крика захотелось сорваться с места и кинуться за некромантом. Я схватился за меч и уже привстал – и тут настоящее земное солнце вырвалось из облаков и все расставило по местам.

Я сидел на ободранной крыше сарая. Внизу пробуждалась деревня. В одном из домов включили радио. Тявкнула собака, взрыкнул мотор грузовика. На площади тетка в сиреневой кофте снимала щиты, загораживающие витрину ларька. Пусто и слепо блестели окна сельмага, отражая красный солнечный шарик. И низко-низко – к дождю – стригли воздух чернявые ласточки.