Дети Дня
Шрифт:
— Я ночью прогулялся, господин. — Он усмехнулся. — Надо сказать, господин, ночью тут гулять неприятно. Страхом пахнет в этом городе. Да, есть народ на улицах — но поодиночке никто не ходит. Да, поют и кутят в харчевнях — но коли в нужник надо, то стараются не в одиночку. — Он склонил голову набок. — А вот прежде, говорили, невинная девица могла до утра по городу ходить в золотых украшениях, и никто бы ее не тронул, хотя и стражи прежде на улицах не ставили. А теперь и стража есть, а страхом пахнет. Но со мной ничего не случилось, господин.
Вирранд коротко улыбнулся. Айса не зря имел прозвище — Кот. Говорили, у него в роду кровь
Вирранд задумался. Он должен поговорить с Эньятой. Обязательно. Но это будет в лучшем случае через день. Сегодня он должен быть у короля, и вряд ли вернется домой рано, если вообще не завтра.
Или уехать поскорее, не дожидаясь?
— Айса, — сказал Вирранд, — я тебе поручаю поговорить с господином Эньятой от моего имени. Если что — ты старший среди моих людей, пока меня нет. Держи, — он достал из шкатулки увесистый кошелек. — Пригодится, я так думаю.
— А не маловато начальнику стражи-то?
— Ты дурак или прикидываешься?
— Я дурак, все понял, господин.
От первого, древнего королевского дворца осталась только одна центральная башня, больше похожая на громадный куб в зубчатой короне. Как и все старинные строения столицы, она была сложена из того же красного камня, что и стена верхнего города. В отличие от Тианы, дворец не был похож на нелепый гриб — над ним потрудился великий зодчий, сам Эльсеан Старый. О нем много рассказывали баек, и никто не знал, когда он родился, когда умер, да и где он родился, тоже толком никто не знал. За честь называть его своим уроженцем спорили восемь городов, и еще четырнадцать утверждали, что именно у них находится могила Эльсеана. Но иные предания говорили, что был он чадом богов и ушел за Стену.
Эльсеан перестроил дворец — и ушел. Он нигде никогда не задерживался подолгу. Начинал тосковать — и уходил, оставляя после себя удивительной красоты здания, наброски невероятных механизмов, картины и статуи.
И теперь над городом, словно зацепившееся за скалу облачко, парило белое легкое строение. Изящные стены, подобно спиралям раковины обвивали красную башню, зелень садов перехлестывала через ажурные, но прочные белые стены. Перед дворцом на широкой площади лежал Королевский Камень. Площадь окружала красная стена с высокими и широкими арками, и от дворца к западной арке спускалась похожая на широко растекшийся застывший поток белая лестница.
Белые стены были полны рассеянного света, казалось, что они почти прозрачны и хрупки как раковины. Здесь было прохладно летом и тепло зимой. Здесь не терялся звук, и не надо было напрягать голос, чтобы слова были слышны с другого конца коридора или зала. Плавно струились лестницы, стены и потолки. Дворец был невелик, но казался бесконечным. Эльсеан знал тайны пространства, света и цвета.
Зал, в котором государь собрал правителей четвертей, был невелик и невысок, но очень красив. Вместо традиционных гобеленов стены украшала яркая мозаика с вечным рассказом о легендарных временах, но в изображениях виделась рука мастера Эльсеана. Лица были живыми. Если смотреть пристально, то казалось, что фигуры вот-вот продолжат движения, деревья закачаются под ветром, пламя запляшет на развалинах, рванутся вперед колесницы, слетят с тетив стрелы, обрушатся на врагов воздетые мечи, закружатся в танце девы и захохочет Силлата, подняв к небу свое окровавленное Красное копье.
Посередине комнаты стоял круглый стол, на котором была выложена карта Срединного Мира. Мозаика из ценного дерева, редкой кости, тонких жилочек металла, дорогих камней. Вот Средоточие, кольцо Холмов, Королевское кольцо, кольцо Стены. Словно круги, расходящиеся по воде от брошенного камня. Каждый из правителей сидел напротив своей четверти. Северянин Иара-Деста Дейянельт — высокий, жилистый и худой мужчина, уже в годах, но еще крепкий, как серые скалы побережья. Светлые волосы его уже сильно поредели, но седина в них еще не была заметна. Он не носил ни усов, ни бороды, и его светло-синие глаза ярко блестели на красноватом скуластом и остром лице. И лицо это было непроницаемо и бесстрастно. Он был в темно-синем, ибо таков был цвет севера. Только роскошный пояс и цепь правителя на груди говорили о его высоком положении.
Госпожа Ланье Адданалиль, правительница Восточной четверти, носила зеленый цвет востока. Волосы ее не были убраны как у замужних. Значит, до сих пор не нашла себе пары, подумал Вирранд. Молодая красивая женщина, да еще из такого высокого рода может и не торопиться замуж. Искатели руки всегда найдутся, есть из кого выбрать. Она и ему нравилась — но не более того. Стройная, но уже не хрупкая, умная, знающая себе цену. Но если она не оставит потомков, то в Восточной четверти будет много споров. Родня у нее многочисленная.
«Если мы вообще доживем до этого времени», — внезапно подумал Вирранд и сам ужаснулся своим мыслям.
Сам Вирранд упирался взглядом в изображение своей четверти. Таких резких контрастов цвета не было нигде. Оранжевая, как гербовый цвет Юга, пустыня, две ярко-синих вены двух великих рек — Анфьяр, бегущей к Закатному морю, и Орилен, что берет начало в болотах Восточной четверти и теряется в Пустыне, нежная зелень лугов и почти черные полосы и пятна лесов. Серебристые города и темно-серые замки. Он вздохнул, чуть ли не наяву ощущая запах травы и хвои. На мгновение он почувствовал себя птицей, летящей над Срединным Миром, птицы, прилетающей из-за Стены. Он выпрямился, стряхивая наваждение.
Западная четверть, как и Северная, выходила к морю, и на длинном мысу Аваль стоял дом Мейраны Авальянта, нынешнего Блюстителя Запада. Цвет Запада был алым, и запад пах морем и солью, и звенел, как песни его многочисленных городов, светлых, сребробашенных. Это была самая населенная четверть Мира. Немудрено — ведь здесь, в Западной четверти лежала Королевская часть. Владыка Запада был молод, хорош лицом и весел нравом. Вирранд знал его отца, но тот уже два года как покинул Сны Богов. Ниерана Авальянт был хорошим правителем, а вот Мейрана? Пока проявить себя ему не довелось, все шло по накатанной после покойного Блюстителя Запада.
Вирранд почти не слушал того, что говорят Блюстители остальных четвертей — он и так знал. Знал о болотных червях и ядовитых прыгунах, гигантских пауках из чащоб, оборотнях, о том, что все чаще случаются нападения на людей, и что все разумнее и целенаправленнее действуют твари на Востоке.
Правитель Северной четверти говорил о сиренах и морских змеях, о ледяных полуночниках и ненасытных рыбах со светящимися челюстями. О пещерах, полных скелетов погибших моряков и тоскливых песнях страшной птицы Ниэ, от которых люди сходят с ума.