Дети Доброты
Шрифт:
Да уж. По сравнению с теми ситуациями, которых Кирилл не помнил – когда адапты притаскивали его сюда умирающим, – наверное, действительно не критическая. Он ведь стоит на ногах и разговаривает.
– Ситуация, я бы сказал, взрывоопасная, – со всей внушительностью, на которую был способен, объявил Кирилл. – Мы побывали на юге. Мы знаем о Матери Доброты. Познакомились с Шаманом и привезли его сюда. Теперь вы меня впустите?
– Что, прости? – недоумения в голосе Вадима хватило бы на пятерых Кириллов в лучшие годы. – О чём ты?
– Ах, да, – саркастически
– Какая система? Каких ещё детей? Что ты несёшь?! – Вадим, похоже, рассердился не на шутку. – Прости, Кирюша, но мне кажется, что ты не трезв. Прежде ты не позволял себе появляться здесь в таком виде! Каким образом вы преодолели ворота, запертые на замок, не хочется даже спрашивать.
– Перелезли, – услышал Кирилл наполненный сарказмом голос Елены Викторовны. – И ты бы видел, с какой сноровкой! Я посмотрела записи с камеры, Дарвин был прав. Теперь у нас есть наглядное подтверждение того, что человек произошёл от обезьяны.
– Прекрасно, – вздохнул Вадим. – Господи, дожили… Кирюша. Я всё понимаю. Но хочу напомнить, что тебе давно не семнадцать лет! Ты вернулся из дальнего путешествия, ты возбуждён. Но, тем не менее. Советую тебе переосмыслить своё поведение в целом и, в частности, визит сюда – к людям, которые помнят то, каким ты был когда-то и, несмотря ни на что, тебя уважают. В твоём нынешнем состоянии, мы не готовы к дискуссиям, прости.
– Да никакой я не пьяный! – возмутился Кирилл. Вдруг поняв, что слово в слово повторяет Серого, года три назад впервые заявившегося домой едва стоящим на ногах. И сообразив, что сейчас-то они с Рэдом, конечно, трезвые, однако вчерашний перегар никуда не делся, и в Бункере его точно учуют. – Вадим Александрович! Честное слово, со мной всё в порядке! Впустите нас, пожалуйста.
Был бы Кирилл один – возможно, его бы впустили. По наступившему молчанию стало ясно, что Вадим колеблется. Но Кирилл был не один. А Рэд из произнесённого Вадимом сделал собственные выводы.
– Сам-то, не нажравшись – не возбуждаешься, что ли? – презрительно проговорил он. – Или колёса специальные есть, чтобы вставляло?
– Прекрати, – схватив Рэда за руку, взвыл Кирилл. – Он вообще не о том! Вадим Александрович, поймите…
– Не уверен, что готов к пониманию. – Голос Вадима будто покрылся коркой льда. Когда Кирилл был маленьким и слышал такой тон, точно знал, что на скорое прощение рассчитывать не стоит. – Приходите, когда протрезвеете. Если, конечно, вообще вспомните, что такая необходимость была.
– Сейчас и правда не лучшее время для того, чтобы разговаривать, – донёсся из транслятора ещё один голос, примиряющий. Кирилл узнал Григория Алексеевича.
– Доброй ночи, Кирюша, –
– Доброй ночи, – закончил Вадим.
И Кирилл не услышал, но понял, что микрофон отключили. Он успел среагировать: поймал Рэда за руку до того, как тот врезал кулаком по транслятору. Сквозь зубы проговорил:
– Не смей. Уходим.
В этот раз через забор Кирилл перелез куда ловчее.
Они с Рэдом отвязали лошадей.
– Ну? – требовательно спросил Рэд.
– Не знаю, – честно сказал Кирилл. – Хрень какая-то. Понимаешь… К Вадиму можно относиться как угодно. Но, хоть ты меня убей – сейчас он говорил абсолютно искренне! Он действительно ничего не знает ни про детей, ни про Мать Доброты. Реально уверен, что я бухой и спьяну чёрт-те что несу.
– Да ладно? – вскинулся Рэд.
– Угу. Вот, чем хочешь поклянусь! Я знаю Вадима. И знаю, как он себя ведёт, когда что-то не договаривает. Сейчас – это была правда.
Глава 8. Кирилл
Когда Кирилл стал главой адаптского посёлка, поневоле пришлось привыкнуть к тому, что права на личную жизнь он теперь не имеет. Забарабанить в окно или дверь его дома могли в любое время суток – и свои, из посёлка, и гонцы от соседей.
Каждый из барабанящих, разумеется, считал, что дело у него крайне срочное, и без скорейшего вмешательства Кирилла обойтись никак не может. Мнения самого Кирилла не спрашивали – как до него ни о чём не спрашивали Германа. Впрочем, адаптам стоило отдать должное, на пустом месте панику они не поднимали. Случаи, когда прибежавший обошёлся бы и без Кирилла, можно было сосчитать по пальцам одной руки. В подавляющем большинстве дело было действительно не терпящим отлагательств – так же, как в тех случаях, когда люди прибегали к Ларе.
В окно забарабанили.
Кирилл выпустил из объятий Лару. Прошептал:
– Хорошо, что не минутой раньше.
Лара улыбнулась, откинулась на подушку. Сказала:
– К тебе.
«Своих» посетителей она определяла, не открывая дверь.
Кирилл собрал с пола разбросанную одежду. Досадливо крикнул:
– Иду!
Быстро натянул штаны и майку. С сожалением оглянулся на Лару – она сладко потянулась, – и пошёл к двери.
На крыльце стоял Мрак. И лицо у него было такое, что о недавней досаде Кирилл мгновенно забыл.
– Что случилось?
– Я в лесу был, – начал Мрак.
***
Мрак, оказывается, втихаря провожал Кирилла и Рэда до Бункера. Зачем – объяснить не смог. В том, что брать его с собой откажутся, не сомневался, но и в необходимости своего присутствия почему-то не сомневался тоже. Он следовал за отцом и Кириллом на безопасном расстоянии, а возле самого Бункера скрылся в лесу.
Кирилл попытался представить, что скажет Рэд, узнав о самодеятельности сына, и решил, что лучше не представлять. Хотя, учитывая, что о присутствии неподалёку Мрака ни один из них не догадался – за умелое ведение разведки, может, и похвалит. Это потом уже по шее даст.