Дети драконов

Кочешкова Елена А.

С этими словами я усмехнулся и аккуратно толкнул Иву в плечо – в точности так, как делал это дядя Пат со мной. мгновение – и ее хрупкая маленькая фигурка растаяла в воздухе, словно призрак.

Я не знал, о чем она будет думать, когда вернется в свою каменную нору у подножия гор, но в одном был уверен точно – в ближайшее время Шуна и без оберега может спать совершенно спокойно.

5

Почти весь следующий день мы ехали молча.

Лиан без конца думал о свежих шрамах на моей груди и пытался уложить в своей голове то, что знал теперь про Иву. А я пытался понять, почему минувшей ночью принял решение не рассказывать ему о нападении маленькой

ведьмы на Шуну. После всего того, что она натворила, я был должен, просто обязан предупредить брата с кем он имеет дело, но... Но что-то тонкое, хрупкое внутри моего сознания словно звенело предупреждением, мол, не надо, не делай этого, иначе пожалеешь сам. Интуиции своей я привык доверять (она еще никогда меня не подводила), и теперь пытался разобраться, чего ради мне понадобилось давать еще один шанс убийце, что посмела не только угрожать, но и в самом деле покуситься на жизнь близкого мне человека. На жизнь женщины, спящей и беззащитной, да еще и беременной ко всему в придачу. Худшего нападения, худшей подлости и придумать невозможно. Так отчего же я решил покрывать преступницу? Отчего не сообщил о ее кознях всем, кому должен был? Неужели, подобно Лиану, до сих пор верил в то, что ее можно развернуть с темного пути? Или... в глубине моей души даже после случившегося теплилась жалость к маленькой ведьме? Нет... все не то. Да, может, я и верил, может, и жалел... но дело было не в другом.

Лиан. Причина крылась в нем.

Я понял это только ближе к вечеру, когда мы оба уже порядком устали, да и наши кони жаждали отдыха. Понял, когда в очередной раз посмотрел на невеселое лицо брата. Да, для всех Ива была только помехой, но он видел в ней человека, который значит для него очень много. Это казалось лишним, неудобным, раздражающим, но я не находил способа, как можно изменить сложившуюся ситуацию. Только принять и действовать исходя из того, что от этой скверной девчонки с отравленным сердцем теперь – увы – зависит благополучие моего братца. Я знал, что он, конечно, не помрет, случись с ней беда, но... уже точно никогда больше не будет тем Лианом, которого Кайза по кусочкам собрал в степи. И никакая шаманская магия не поможет.

А потом я осознал еще кое-что. Нечто очень важное...

В отличие от меня, Лиан никогда не обладал даром перекраивать судьбы силой одного лишь желания, но в случае с Ивой... Я не очень понимал, как это работает, только одно мне вдруг стало очевидно – пока мой братец убежден, будто маленькую ведьму можно вытащить со дна болота, так оно и есть. Только его глупая наивная вера в самом деле удерживает девчонку от окончательного разрушения. Скажи я ему правду про минувшую ночь – и эта последняя нить порвется. Он все еще будет неистово желать спасти Иву, только уже не сможет: знание того, насколько она далеко зашла во мрак, станет непреодолимой помехой.

Не могу сказать, что сделанное открытие порадовало меня, однако жаловаться смысла не было. Как любил говаривать в таких ситуациях отец, помолимся богам, чтобы стало лучше, и будем работать с тем, что есть.

На ужин у нас была рыба, купленная в одной большой деревне над рекой. Славная копченая рыба, жирная и такая пахучая, что казалось, вот-вот из кустов полезут еноты или лисы, чтобы узнать, чем это мы тут лакомимся.

Лиан сидел у костра и молча чистил одну из рыбин, бросая кусочки кожи с чешуей в огонь.

За год его волосы отросли ниже плеч, и он пытался связывать их в хвост на затылке, но чаще всего плохо справлялся с этим делом. Вот и теперь, выбиваясь из ленты, длинные пряди падали ему на лицо, мешали. Он сердито пытался убрать их тыльной стороной ладони, однако было очевидно, что все равно скоро весь уляпается и еще несколько дней будет вонять копченой рыбой.

Заметив мой насмешливый взгляд, братец вздохнул сердито и сказал:

– С короткими было удобней. Вот думаю, обрезать их что ли снова...

– Ну обрежь, – пожал я плечами. – Делов-то.

– Шуна расстроится. Ей нравится, как есть.

– Тогда не режь. Поводов для расстройства ей с тобой и так хватает.

– Заткнись.

Я посмотрел на его расстроенную физиономию и в самом деле заткнулся. Молчали же весь день, так чего бы и дальше не сидеть без трепотни?

Но спустя несколько минут Лиан сам нарушил тишину:

– Я все равно не понимаю! – в сердцах воскликнул он, отбрасывая рыбью голову. – За каким клятым демоном ей понадобилось портить твою шкуру?!

– То есть у тебя нет ни одной догадки?

– Нет... Я не могу чувствовать ее так, как чувствую тебя или Айну, или Шуну. Да даже ее братца я понимал лучше! А Ива... она закрывается все время, прячется, утаивает от меня что-то.

Я задумался. Ушел мысленно вглубь себя в поисках ответа на этот вопрос. Даже про рыбу забыл.

– Эймурдин. Ты верно тогда сказал, что это гиблое место. И дядя Пат неспроста не хотел туда возвращаться. Оно и в самом деле сводит твою подружку с ума... – я прислушался еще немного к своим ощущениям и добавил уже уверенней: – Там, похоже, очень много звучит разных голосов, и некоторые из них далеки от доброты.

– Голоса... Ужас какой, – Лиан аж плечом повел. – Надеюсь, до нашего приезда она совсем-то умом не двинется там. И не городи ты глупостей – какая она мне подружка? Мелкая слишком.

– Мелкая. Но когда это мешало людям влюбляться?

– Брось, Фарр! Ну, правда, что ты мелешь?!

Я удрученно посмотрел на него и сплюнул рыбную косточку в траву.

– Хочешь сказать, что ты вообще ничего не ощущаешь? Не замечаешь, что стал для нее больше, чем просто старшим другом?

– Нет, конечно.

– Ясно, – я добрался до самого вкусного места на хребте и не спеша разделался с ним. Только потом, обдумав все, сказал: – Ты ошибаешься, Ли. Ива на тебя глаз положила основательно. Настолько основательно, что ей даже Шуна – не аргумент. Просто имей это в виду и будь предельно осторожен. Предельно.

Он посмотрел на меня, как на безумца, развернулся и пошел к ручью.

– Руки вымою, – бросил глухо через плечо.

6

Лиан не возвращался довольно долго. Я слышал чуть поодаль тихий плеск в ручье и догадывался, что он залез туда целиком. Когда увидел его снова, с мокрых волос брата стекала вода, и все лицо блестело от мелких капель.

– Все равно не понимаю, – сказал он, устало падая на траву у костра. – Не понимаю, что ею движет. Страх? Боль? Ненависть? Желание что-то кому-то доказать?.. Она иногда такая смешная, совсем ребенок, видно, что ей ужасно нужны защита и опора. А иногда – как колючий еж, как обломок копья в груди... То приходит ко мне со слезами и не говорит, отчего плачет, то гонит прочь, уверяет, будто ей никто не нужен. Но если то, что ты сказал – правда... это... это многое объясняет. Жаль, если так. Вот уж точно, я подобного вовсе не хотел. В моей жизни правда было много девок, но они все... им не нужно было меня самого – только мою Силу. Несерьезно это все, в общем, было. Да и мне от них хотелось только одного, сам знаешь. Но они были взрослые, мы понимали, чего друг от друга ждать. И я никогда не боялся, сделать что-то не так, обмануть... Эти девчонки пользовались мной, а я – ими. Всех все устраивало. Мне и в голову не приходило, что кто-то может... влюбиться в меня. Вот так просто, когда даже не было и намека на близость. Это кажется нелепым.