Дети горькой воды
Шрифт:
– Ты её любишь? – вдруг спросил Филипп.
– Не думал, что буду обсуждать это с тобой, – усмехнулся Росс и, подняв стакан, добавил: – За Кейлин, которая спасла нас обоих!
– За неё, – кивнул Эскот. – Но ты не ответил на мой вопрос.
– Не хочу разбрасываться такими словами. И я ей скажу об этом, а не тебе.
– Значит, любишь, – вздохнул Филипп.
– А ты любил её? – спросил Росс.
Официантка принесла две тарелки с горячим и с милой улыбкой удалилась.
– Не любил, – ответил Эскот.
– Просто воспользовался?
– Ты разбрасываешься
– Любовь – это то, что заставляет нас что-то делать, – сказал Росс, снова взяв в руки бутылку. – Она бывает разная. К женщине, к удовольствиям, к деньгам, к власти, к друзьям. Но именно из-за неё мы срываемся с места и суём голову в петлю.
– Думаешь, это можно назвать любовью? – горько усмехнулся Филипп. – Если человек упивается властью и готов что угодно сделать, только бы не потерять это сладкое ощущение. Это тоже любовь?
– В каком-то роде да. Мы используем то же самое слово. Хотя я понимаю, о чём ты.
– Не думаю, что ты понимаешь. Ты слишком честный.
– Думаешь, мне не приходилось обманывать? Готов поспорить, что обманывал не меньше твоего.
– У нас были разные цели, Росс. Ты обманывал, чтобы выполнить свою работу, ведь так? А ты у нас ловец преступников.
– В таком случае, ты обманывал, чтобы выжить. Я прав?
– Не лезь в мою голову, не надо, – поёжившись, проговорил Филипп.
– Ешь. Мясо очень вкусное.
– Спасибо. Я завтра пойду во дворец к губернатору и попытаюсь договориться об аудиенции.
– Сначала попытайся сегодня дойти до дома, а завтра утром проснуться, – усмехнулся Росс.
– Ты меня проводишь. Так что я не беспокоюсь, – улыбнулся Филипп.
Кейлин вернулась от пациентки и обнаружила Филиппа сидящим на порожках её дома.
– Привет, – проговорил он, поднимая на неё глаза. – Я надеялся, что Росс придёт первым.
– Я не знаю, придёт ли он, но я надеюсь. Можешь пройти в дом и подождать его.
– Придёт. Мы договорились.
– Вы договорились о встрече в моём доме? – удивилась Кейлин.
– Лучше, чтобы нас поменьше видели вдвоём. К тебе ведь мало кто ходит. Росс сказал тебе, да?
– Да, проходи, – и Кейлин открыла дверь. Выбежавший ей навстречу Тибальт остановился при виде Филиппа.
– Какой здоровый у тебя кот, – улыбнулся Эскот, наклоняясь, чтобы погладить животное.
– Он не любит этого, – предупредила Кейлин, а кот между тем уже ударил лапой по руке Филиппа.
– Ай, – Эскот отдёрнул руку и, лизнув царапину, рассмеялся.
– Хочешь что-нибудь? – предложила Кейлин. – Чай, например?
– Не хочу.
– Тогда просто сиди и жди.
– Может, ты просто передашь Россу, что аудиенция завтра в полдень, а я пойду?
– Нет уж, жди, если вы договорились. А я пойду переоденусь. Весь день сегодня пробегала.
С этими словами Кейлин направилась в комнату. В тот момент, когда она, стоя в одном нижнем белье, собиралась надеть платье, в дверь заглянул Филипп.
– Как не стыдно, – проговорила Кейлин, заметив его.
– Мне там скучно, – ответил Филипп. – И твой кот на меня всё время смотрит.
– Ну ладно, тогда помоги зашнуровать корсет.
– С удовольствием.
Надев платье, Кейлин подошла к Филиппу и повернулась к нему спиной.
– Знаешь, расшнуровывал я чаще, чем обратное, – проговорил он, и Кейлин услышала улыбку на его губах.
– Амарги вообще редко носят корсеты, – раздался сзади голос Росса.
– Я слишком часто бываю в городе, – обернувшись, ответила Кейлин, почувствовав, что краснеет.
– Ей идёт, – сказал Филипп, закончив со шнурками.
– Знаю, что идёт, – ответил Росс. – Давно ждёшь?
– Нет, но уже успел пострадать от лап её страшного кота.
– Я вас оставлю, – проговорила Кейлин, собираясь выйти.
– Останься, – сказал Росс, взяв её за руку. – Нам надо, чтобы кто-то знал. Филипп, ты согласен?
– Угу, – кивнул тот.
– Ты договорился?
– Да. Завтра в полдень. Я был просто неотразим.
– Не сомневаюсь, – усмехнулся Росс.
– Так я пойду? – сказал Филипп.
– Иди. Завтра встретимся в парке перед дворцом.
– До завтра тогда. И не скучайте без меня.
– Я не знаю, стоит ли мне что-то объяснять, – сказал Кейлин, когда Филипп ушёл.
– Не стоит, – ответил Росс.
– Тогда я и не буду. Потому что сама не хочу.
– Красиво зашнуровал, – сказал Росс, поворачивая Кейлин спиной.
– Верю на слово.
Она почувствовала, что шнуровка ослабла. А затем руки Росса легли на её обнажённые плечи. Спустились ниже, стягивая платье. Сердце словно пропустило удар. Кейлин сделала шаг, ногой отбросив упавшее платье в сторону. Росс развернул её лицом к себе. Кейлин прочитала в его взгляде такую страсть, что ей даже на мгновение стало не по себе. Он поцеловал её. Жадно, пылко. Прижимая к себе. Кейлин почувствовала, как его желание передаётся ей и разрастается в её теле горячим жаром, проникая во все уголки. Росс толкнул её к кровати. Кейлин откинулась на подушки, не в силах оторвать взгляда от Росса. Он казался ей каким-то необыкновенно красивым. Его глаза сейчас казались совсем чёрными. Его кожа была приятнее бархата, а его губы – вкуснее и жарче горячей горькой воды. Его шёпот был слаще пения птиц, а его стоны прекраснее самой красивой музыки. Теперь даже закрыв глаза, она видела его. Кейлин потеряла счёт времени. Она не заметила, как за окном стемнело, как на смену солнцу пришли луна и звёзды, как под окном завёл свою песню сверчок.
– Я люблю тебя, – проговорил Росс, целуя её в уголок губ.
– Я люблю тебя, – эхом ответила Кейлин.
Росс был в парке перед губернаторским дворцом за пятнадцать минут до полудня. Он сам не очень понимал почему, но он верил Филиппу и был уверен в том, что тот его не предаст. Не сейчас. Филипп уже ждал его в парке и нервно прохаживался между деревьями.
– Готов? – подойдя к нему, проговорил Росс.
– Нет, – с улыбкой ответил Филипп. – Но идём.
– Удачи, – сказал Росс, протягивая ему руку.