Дети Хаоса
Шрифт:
Ингельд почувствовала, как еще сильнее напряглись его плечи.
— Начнется завтра, — сказала Вуаль.
— Выходит, прорицательницы… — начал было Бенард. — Командир фланга?
— Рука? — Старый верист вроде бы спал, но уже некоторое время не храпел, сообразила Ингельд. Заметил это только Бенард.
— Фабия и мастер Вигсон сбежали из темниц сатрапа. Сколько времени потребуется его боевым зверям, чтобы их выследить?
Старик ответил, не открывая глаз:
— Ты когда-нибудь разбивал сырое яйцо об пол?
— Да.
— Вот примерно столько времени и потребуется.
Бенард огляделся по сторонам.
— Теперь Свидетельницы на нашей стороне, а это меняет дело. Радость Опия и я сейчас следим за дворцом, там все спокойно. Едва ли отсутствие пленников заметят до утра, но на всякий случай мы отправимся к реке и там дождемся рассвета. Если зазвучит набат, сразу же отплывем. Даже Свидетельницам не под силу уловить след на текущей воде, верно, мой господин?
— Верно, — ответил Гатлаг, открывая глаза и зевая.
— Завтра сатрап не найдет прорицательниц в Трайфорсе. Все они двинуться по Вроггу, распространяя весть, и, когда она достигнет ушей Старейшей, будет уже слишком поздно. Она может предать нас проклятию, но ей будет не до этого — на ее плечи ляжет спасение Бергашамма. Поскольку мы больше не можем защищать вас в Трайфорсе, я предлагаю вам и вашей леди поплыть с нами.
Бенард посмотрел на Ингельд, дожидаясь ее одобрения.
— А что будет с моим сыном? — спросила она, скрывая гнев. У нее не осталось никаких чувств к Хорольду, который превратился в чудовище, но ей совсем не нравилось предательство, а мысль о тайной армии повстанцев, готовой нанести неожиданный удар, вызывала отвращение. И она боялась за Катрата, племянника Кулака, который мог случайно оказаться на ее пути. — Неужели будет еще одна гражданская война? Скажите, что намерено делать войско, собравшееся в Высокой Балке? На мой взгляд, сперва они должны захватить Нардалборг и блокировать перевал, чтобы Стралг оказался в ловушке на Флоренгианской Грани. Что будет с братом Бенарда?
Вуаль вздохнула.
— Орлад все равно что мертв. Я предупреждала его, как могла, но он так мечтал стать веристом и теперь не в силах отречься от своей клятвы. Ваш сын, миледи, будет гораздо полезнее повстанцам в качестве живого заложника, чем в виде трупа. Понимаю, это слабое утешение, но ничего иного я вам предложить не могу. Завтра я хочу сообщить о нашем восстании в Высокую Балку, но я не в состоянии предсказать, как поступит командующий войском Арбанерик. Я приглашаю вас идти с нами.
Ингельд отметила, что другого выбора ей не предоставили. Они все теперь заговорщики.
Однако Бенард этого явно не понимал, поскольку был готов безоговорочно верить лишенной лица прорицательнице.
— Конечно, мы к вам присоединимся. А ты, Фабия?
— Несомненно. Отец?
— Скорее всего. Почему ты не познакомишь меня со вторым братом, Френа?
Плечи Бенарда окаменели.
— Теперь он именует себя Вуаль, — продолжал торговец, — однако на реке его называют Уртом, а много лет назад он носил имя Дантио.
Когда ему никто не возразил, Ингельд воскликнула:
— Благодарение богам! Благодарение священной Веслих, хранительнице семьи! Все четверо остались живы? — Уже много лет ее горло не сжималось от такой острой радостной боли.
Конечно, воссоединение было омрачено. Когда прорицательница сняла вуаль, открылось юное лицо флоренгианина, черты которого были не мужественнее, чем голос.
— Как вам удалось это понять, мастер-укрист Вигсон?
— Это вполне очевидно, мастер-свидетель Селебр, — в своей обычной уважительной манере ответил Хорт. — Из слов Вуали следует, что «она» была в Косорде и даже в Скьяре одновременно с нами. Потом «она» в тот же день прибыла в Трайфорс, и мне стало ясно, что мы путешествовали вместе. После этого осталось лишь исключить тех, кто не мог быть «ею». Никто из Речного Народа не годился на эту роль, и, перечислив всех флоренгианских рабов, я вспомнил, что один из них — Урт — обладает высоким голосом и не носит бороды. Из этого следовало, что его кастрировали в детстве и не захватили в плен во время войны. Он был того же роста, что и Вуаль. А по возрасту соответствовал «покойному» Дантио, и… Ну, я очень неплохо знаю твою сестру, Свидетельница, а когда она вернулась, ее прямо распирало от какой-то тайны. И хотя она была рада, что у нее появился брат Бенард, тобой она заинтересовалась гораздо больше. — Глаза Хорта оставались такими же невыразительными, как яйца вьюрка.
— Замечательно, что Дантио вернулся к нам из мертвых! — воскликнула Фабия.
— Замечательно, что я могу приветствовать брата и сестру, не прибегая к обману. — Дантио грустно покачал головой. — Я мечтал об этом дне с самого нашего расставания. И неустанно его приближал. Сегодня я вернулся, и наша семья вновь объединилась. Но завтра мы потеряем Орлада.
ГЛАВА 42
Герой Орлад очень скоро убедился, что прорицательница не лгала, во всяком случае относительно вина. Прежде чем фланг добрался до храма Эриандера, Орлад упал на колени в придорожной канаве, чем навлек на себя насмешки остальных веристов. Каждый счел необходимым что-то сказать по поводу его любви к выпивке. Его продолжало рвать, когда веристы принесли его в казарму, и к этому часу у него начались колики. Орлад частично их симулировал, но он испытывал довольно сильную боль и понял, что заговорщики не пожалели дряни, которую подсыпали в вино. Если бы прорицательница его не предупредила, веристы могли бы лишиться предстоящего развлечения, поскольку гвоздь программы к утру расстался бы с жизнью. Они положили его в казарме рядом с ведром и ушли, радостно обсуждая дальнейшие планы на вечер. Орлад знал, что в соседних комнатах могут быть свидетели, поэтому продолжал стонать. Он изображал мучения даже после того, как вернулись остальные. Почему они должны спать, если он не может? Действие яда прекратилось, однако он поверил, что завтра его ждет смерть.
«Да будет благословен Повелитель Сражений, он один решает, кому жить, а кому умереть!»
На следующий день пошел дождь.
На рассвете Орлад оделся и произнес утреннюю молитву Героев. В последней строке содержались слова, смысл которых он оценил только сейчас: «Сегодня я одержу победу или умру».
Гостям всегда отдавали спальни, расположенные как можно дальше от двери, где людей было меньше всего, но иногда такое расположение наводило на мрачные мысли. Орлад на цыпочках, стараясь никого не разбудить, прошел по коридору. Только оказавшись под открытым небом, он понял, что Веру проявил милосердие — из низких туч моросил мелкий дождик, а ветра не было вовсе. Герои не становятся на колени, чтобы отблагодарить своего бога, они воздевают к небу кулаки, и Орлад с трудом сдержал крик радости, когда это сделал. Он не рассчитывал на победу, но мог сражаться. Одно очко в его пользу!
В столовой уже накрыли завтрак, но от одной мысли о еде к горлу подкатила тошнота. Орлад подошел к лотку для стока воды, прополоскал рот, наполнил флягу и вымыл лицо. Дождь! О великий бог сражений!
— Орлад! — Командир фланга Леорт, спотыкаясь, выбрел из казармы.
На нем был лишь медный ошейник. Леорт с ужасом посмотрел на небо.
— Я подумал, что ранний старт мне не повредит! — крикнул Орлад. Теперь было уже бесполезно прятаться. — Отличный день для пробежки. — Вспомнив, что ему следует поблагодарить за гостеприимство, он добавил: — Пусть священная Веслих наградит вас по заслугам.
Он направился к воротам.
— Подожди! — Леорт побежал, чтобы его перехватить, морщась от камушков, на которые ему приходилось наступать босыми ногами. — Нет, нет! Уверен, Стервятник не ждет от тебя большого рвения в такую погоду. Будет снегопад…
— Мой господин приказал, и я повинуюсь.
— Но после твоих колик…
Орлад резко обернулся.
— «Ранний старт» — не самое подходящее выражение. Лучше сказать «фора», верно?
Чувства Леорта проступили краской под его светлой бородой.