Дети Хэмлина
Шрифт:
Теперь Пикар и Райкер слушали предельно внимательно.
– Я должен был узнать, каким образом чораи смогли победить "Дефендер".
Райкер тут же уловил связь между событиями.
– И даже позволить им уничтожить "Феррел".
– Если понадобится.
– А вы просто хладнокровный ублюдок, – совершенно спокойно заявил Пикар, вскакивая на ноги.
– Вы ничего не видите дальше собственного носа, Пикар! – выкрикнул Дилор. – Как вы думаете, что произойдет, если ромуланцам удастся раскрыть секрет полетов чораи? Через Нейтральную Зону они доберутся до сердца Федерации и погубят целые миры. Вообразите
– "Энтерпрайз" был послан для сохранения равновесия, – сообщил Пикар и опустился в кресло, – Хотя, могу сказать, что равновесие очень шаткое.
– Да, знаю. Я тоже там был. Именно там и узнал о судьбе "Дефендера". К счастью, мне удалось перебраться через Нейтральную Зону до того, как я оказался без сознания от потери крови.
Снова Пикар осознал, что его мнение об этом человеке меняется уже в который раз. Очевидно, это очень мужественный и сильный мужчина. Пикар и уважал, и ненавидел его одновременно.
– "В интересах безопасности Федерации" – не пустые слова, – продолжал бесстрастно рассказывать Дилор. – Несколькими десятками жизней или экипажем корабля жертвуют ради спасения миллионов. Капитан Манин забыл об этом, когда попытался взорвать "Феррел". Он хотел избавить людей от мучительной агонии, а заодно уничтожить корабль чораи. Мне пришлось его остановить.
Мало-помалу в сознании капитана вырисовывалась достаточно полная картина происшедшего.
– Вот почему вы были ранены... – Как вы уже не раз упоминали, люди очень болезненно относятся к событиям на Хэмлине, хотя прошло уже пятьдесят лет. Они ненавидят чораи, жаждут мести. Но при помощи дипломатии можно было бы добиться большего. Учитывая то, что, даря людей с корабля на корабль, чораи укрепляют таким образом связи друг с другом, стоило бы надеяться, что, обменивая людей на металлы, мы укрепим связи между чораи и Федерацией. В свою очередь, эти связи дадут доступ к технологическим секретам.
– Мои действия, должно быть, не способствовали укреплению таких отношений, – заметил Пикар, устало вздохнув.
– Конфликтная политика Федерации изначально поставила нас в проигрышную ситуацию. Кое-кто из начальников хочет вернуть всех пленников. Кое-кто желает завязать с чораи дружественные отношения, – Дилор пожал плечами. – Тот корабль, с которым мы встретились, лишь один из многих кораблей чораи, к тому же не самый главный. Скоро мне придется вступать в контакт с другими.
– Если бы вы посвятили меня в свои дела в самом начале, то мы сумели бы избежать многих неприятностей.
– Я и сейчас не имел права говорить вам об этом, – пояснил Дилор, открывшись офицерам с другой стороны и угрожающе добавив:
– Если то, о чем вы сейчас слышали от меня, каким-то образом выплывет, то можете считать себя мертвецами. Об этом позабочусь я лично.
Дилор вернулся в каюту и удивился, когда обнаружил там Рут. Переводчица уютно расположилась на кушетке и слушала запись струнного концерта Вивальди. Когда Эндрю вошел, девушка подняла голову, посмотрела на него с отсутствующим видом и снова отвернулась, продолжая наслаждаться звучанием музыки. Он уже привык к ее молчаливости, потому что Рут вообще редко здоровалась. Рут оставалась спокойной и отрешенной до тех пор,
А может быть, его предательство только сравняло счет.
Дилор опустился на стул, закрыл глаза и с наслаждением стал слушать. Через какое-то время он почувствовал, что голоса альтов и скрипок постепенно снимают напряжение, в котором он находился после беседы с офицерами. Если Рут на него не сердится, то он не станет выяснять отношений.
Когда Райкер и Дилор вышли, Пикар остался на наблюдательной палубе. Он никогда не уставал смотреть на расстилающийся за иллюминаторами вид, потому что каждый раз далекие звезды выглядели иначе, были другими. Эти яркие маяки словно бросали ему вызов и одновременно вдохновляли своей переменчивой красотой. Однако сейчас панорама за бортом корабля показалась ему неинтересной, скучной.
За его спиной открылась дверь. Пикар решил, что вернулся Райкер. Но приближающиеся шаги были слишком легкими. В темном стекле иллюминатора мелькнуло отражение Беверли Крашер. Женщина остановилась в нескольких шагах от капитана и посмотрела в иллюминатор. Несколько мгновений они стояли молча, внимательно глядя на сверкающие звезды. Потом женщина заговорила:
– Если смотреть на звезды очень долго, то можно ощутить себя Богом. Или хотя бы представить, как бы ты себя вел, будучи всемогущим, всевидящим, всезнающим.
Пикар молчал, и она продолжала:
– Капитаны и врачи склонны преувеличивать собственную значимость. Мы хотим решить все проблемы, излечить все недуги, а потом обвиняем себя за то, что не в состоянии сделать невозможное. Или обвиняем других.
Пикар посмотрел на женщину.
– Мне читается лекция, доктор Крашер?
– Что-то вроде этого, – Беверли по-прежнему смотрела на сияющие во тьме искорки. – Я предпочитаю читать лекции, а не извиняться.
– Мне не нужно ни то, ни другое.
– Вы заслужили и то, и другое, – Крашер вздохнула, повернулась и посмотрела ему прямо в глаза. – Извините за то, что я накинулась на вас в изоляторе, спасибо за то, что выслушали меня, когда я была раздражена и наговорила глупостей.
Капитан повел плечами и переступил с ноги на ногу.
– Да я сам был не в лучшем настроении, – виноватым тоном сказал он. – Вы не сообщили ничего такого, чего бы я не твердил себе тысячу раз.
– Должно быть, нам обоим необходимо отдохнуть.
Пикар улыбнулся, отчужденность растаяла, но осталась настороженность, такая знакомая, которая существовала между ними уже давно. Беверли отступила немного, а Жан-Люк снова стал смотреть на звезды и удивился их яркому великолепию.
– Как чувствует себя лейтенант Яр? – спросил он, чтобы скрыть скованность.
– Пытается разнести вдребезги изолятор, – вздохнула доктор Крашер. – Скоро я ее выпущу, если до этого не задушу.
– А Ясон?
– Спит после инъекции снотворного и успокоительного, – ответила женщина. – Я установила его личность по старым медицинским картам. Это Ясон Рирдон. Когда его похитили чораи, ему было всего три года. Он был немного старше малыша, которого мы забрали у чораи.
– Они не родственники?