Дети Ирия. Ладомира
Шрифт:
Новая вера, словно чёрная чума, расползалась по франкским, саксонским и северным землям, населённых данами, норвами и свеями. Погребальные костры запылали в обиталищах Асгарде и Йордгарде, в которых жили выходцы из Ирия, коих многие племена почитали, как своих богов. Но, увы, забыли…
Опорой древней веры оставались восточные правобережные славянские племена — дети Сварога и волколаки, сокрывшиеся в непроходимых лесах, верные Фенриру и Эйр.
Будучи в зрелом возрасте, князь Земомысл уже почитался, как живое воплощение Логоса на земле и создал орден для поддержания его величия. Он долго размышлял, как назвать его и какой избрать символ веры. Князь обратился к своим верноподданным и
Первый магистр прожил до глубокой старости. На смертном одре его окружали ярые приверженцы. Умирающий Земомысл лежал на богатом ложе…
— Настал мой смертный час… — с трудом вымолвил он. — Моё бренное тело будет предано земле, а дух Логоса, что во мне — бессмертен. После того, как мой последний вздох рассеется, Логос изберёт себе нового преемника…
Ближнее окружение магистра с великим почтением внимало его речам.
— Я повелеваю вам чтить его… Ибо преемник — живое воплощение бога на земле… И стало быть, он должен стать служителем религиозного культа, но не магистром. Магистр — воин Логоса, он руководит орденом. Орден же поддерживает величие бога. А живое воплощение бога, назовём его верховным епископом, должен особенно почитаться… Пусть ему возведут новую резиденцию… Думаю, франкский город Авиньон подойдёт для этой миссии. Если Логос не изберёт моего сына Безсона [83] , то он станет магистром учреждённого мной ордена… Такова моя воля…
83
Безсон — недремлющий, бодрый.
Магистр произнёс последние слова и испустил последний вздох. Безсон приблизился к ложу отца и опустился на колени. В помещении повисла напряжённая тишина. Её нарушал лишь стук сердец присутствующих парчан подле смертного ложа. Некоторые приверженцы Логоса взирали друг на друга с некоторым недоверием: неужели дух Логоса действительно отделится от тела первого магистра и определит следующего избранника?
И тут от тела магистра, из области груди, действительно отделилось едва заметное золотое облако. Оно поднялось чуть повыше и замерло. Напряжение в зале достигло апогея — все присутствующие пали на колени и возопили:
— Логос! Логос! Истинный бог на земле!
— Логос! Великий Логос! — с жаром произнёс Безсон. — Избери моё тело! Я буду верно служить тебе!
Облако, словно услышав мольбу, приблизилось к Безсону и облетело вокруг него. Затем снова зависло в воздухе, будто обдумывая и принимая решение.
Наконец облако взметнулось и исчезло в груди Безсона. Тот на какой-то миг озарился золотым светом… и полный сил поднялся с колен.
— Да здравствует верховный епископ! — огласился зал восторженным кличем.
Аудульф силой подавил воспоминания.
— Я соберу совет. И мы сообща примем решение… — пообещал вёльфе вожак.
Аудульф собрал совет в тот же вечер. В зале родового чертога восседали только почтенные волколаки. Пред ними выступила вёльфа, рассказав о своём видении и своих опасениях. Мнения почтенных волколаков разделились. Одни ратовали за то, чтобы уйти ещё дальше в леса, тем самым спасти своё племя от наступления Логоса. Другие — за помощь славянам.
Вожак выслушал обе стороны и высказал своё мнение.
— Мы можем оставить насиженное место и уйти дальше в непроходимые леса. Тем самым мы навсегда утратим связь с внешним миром. Мы не сможем более в облике людей приходить в славянские поселения и менять шкуры, амулеты, дикий мёд на зерно, холсты, металл. Мы потеряем приток свежей крови: наши женщины утратят возможность совокупляться с человеческим родом. Пройдёт лет сто, и мы начнём вырождаться…
— Наша кровь и так с лихвой разбавлена человеческой! — высказался один из почтенных волколаков. — Возможно, изоляция спасёт нас от исчезновения! — настаивал он на своей точке зрения.
Аудульф не стал спорить со старцем.
— Согласен… — спокойно ответил вожак. — Я уже думал об этом. И вот к какому мнению пришёл: надо искать другие роды волколаков, живущие на землях лютичей, лужан и поморян. Ведь именно туда, согласно древним преданиям, ушли волколаки с левобережной Альбы. Нам необходимо наладить с ними брачные связи…
Совет дружными возгласами одобрения поддержал вожака.
— Но как мы это сделаем? — снова смешался тот же почтенный старец. — Мы не знаем, где именно живут наши собратья. Ведь левобережные волколаки пришли на восточные земли почти семь веков назад. Что стало с нашими собратьями — неведомо. Живы ли они доселе?..
— Об этом мы спросим Астрид, — уверенно ответил Аудульф и вопрошающе воззрился на молодую вёльфу.
— Я вознесу молитвы Фенриру и целительнице Эйр, чтобы они ниспослали мне видение… — пообещала она.
— А тем временем мы подготовимся к битве! — подытожил Аудульф. — И выступим на стороне бодричей. Сегодня же я отправляю разведчиков. Мы не сможем оставаться в стороне от кровавой жатвы! Пусть наш прародитель Фенрир пошлёт нам победу!
Все последующие дни, покуда шла подготовка к предстоящему бою, волколаки возносили молитвы богу-волку. Вернувшиеся разведчики доложили Аудульфу: саксонцы стоят плотной стеной супротив сил бодричей. Обе стороны готовятся к кровавой сече и возносят молитвы своим богам. Силы рыцарей намного превосходят силы славян. Если бодричам не оказать посильной помощи — саксонцы уничтожат их, город разграбят и спалят. В жилище старого волхва Любомира схоронились дети бодричей…
Последнее сообщение особенно взволновало Аудульфа — в воспоминаниях чётко возник старый седой волхв, державший на руках его младшего сына Гуннульфа.
— Надобно обеспечить безопасность укрытия… — решил Аудульф. — Если бодричи не удержат Велегош — семя их не сгинет, но спасённые дети продолжат их род.
Вожак отобрал пятерых крепких юношей и столько же девушек — они, обернувшись волками, отправились охранять обиталище волхва.
Когда стая волков посередь бела дня появились подле деревянного частокола, волхв и Сияна занимались приготовлением пищи. Примерно два десятка женщин с заметно округлившимися животами находились во дворе, также хлопоча по хозяйству. Несколько из них присматривали за кучей детишек, готовых разбежаться в разные стороны. Вдоль частокола виднелись свеже построенные шалаши, устеленные внутри лапником.
Волки рассредоточились вдоль частокола и заняли наблюдательные позиции, укрывшись за растительностью.
Однако Сияна оторвалась от дела и втянула носом воздух.
— Волки… — вымолвила она и с опаской взглянула на волхва. Тот являл собой полное спокойствие. Казалось шум и гам, наполнявшие двор, доставляют ему лишь удовольствие. Он спокойно перевернул тушки зайцев, нанизанные на вертел.
— Посередь дня? — усомнился он.
— Да… Я не могу ошибиться… Чую волков за версту… — обеспокоилась ведунья.