Дети капитана Блада
Шрифт:
Бесс навестила Диего утром следующего дня. Тюрьма поразила ее. Порядки Антильских островов разительно отличались от европейских. На островах принято было сквозь пальцы смотреть на обычные поножовщины и кражи: суд рассматривал лишь дела действительно важные – или те, что считал таковыми – зато заключенные там действительно были заключены. Увиденное сподвигло ее на то, чего не предвидел дон Эстебан: на решительные действия. Увиденное, а так же еще и то, что не было никаких возможностей сидеть здесь целых два месяца, кормить себя и Диего, да еще и платить пятьсот суэльдо этому хлыщу. Бесс дошла до порта – и выяснила, что завтра Севилью покидает неказистый и ветхий французский грузовой фрегат, носящий гордое имя «Звезда Марселя». Капитан согласился принять на борт еще двух пассажиров. Правда, фрегат шел в Кале, но Бесс решила, что это почти по пути. Не смутила ее и крайне высокая сумма, затребованная капитаном. Бесс уже была наслышана о летней морской кампании англичан, блокировавших Тулон [15] и почти полностью парализовавших морскую торговлю вдоль побережья. Сейчас военный флот Англии уже отправился на зимовку, и, хотя всегда оставалась опасность встречи с каким-нибудь одиноким капером, торговые корабли торопились до зимних штормов наверстать упущенное. Расплатившись, Бесс отправилась в гостиницу. По дороге она завернула в пару лавок.
[15]
Блокада Тулона продолжалась в течение июля-августа 1707 г. Французы, полагая, что Тулон будет взят, затопили в гавани 50 кораблей. Благодаря разногласиям между союзниками, других крупных последствий эта акция не имела. «История войн», т.2, Р.-на-Дону, «Феникс», 1997.
На следующий день Бесс явилась в тюрьму к полудню. Коловращение посетителей и заключенных было в самом разгаре, и надзиратели успели утомиться мельканием лиц, крахмальных юбок, узелков и лохмотьев. Положив на койку Диего небольшой узелок, Бесс принялась деловито раздеваться. Человек двадцать заключенных с интересом воззрились на нее. Диего ошалело смотрел на сестру. Его терзали сомнения: роняет ли происходящее какую-либо тень на ее достоинство. Между тем было ясно, что подобные сомнения не посещали Бесс: ее торопливые движения были точны и лишены суеты смущения. Под платьем и широкой, жестко накрахмаленной нижней юбкой обнаружилось второе верхнее платье – почти такое же строгое, как первое. Послышались разочарованные вздохи. Бесс протянула Диего снятое платье.
– Одевай, – заявила она.
Обитатели камеры номер восемь, оторвавшиеся кто ото сна, кто от игры в кости, кто от общения с подружкой, стягивались к месту действия.
– Т-ты что?!
– Одевай, говорю! У нас нет возможности тут рассиживаться! Или ты и правда собрался платить пятьсот суэльдо? Так вот: у меня лишних денег нет – подозреваю, что у тебя тоже.
– Так его! – сказал кто-то.
– Да брось, сестренка, – вмешался потрепанный и умудренный жизнью сутенер с соседней койки. – Охота вам была из-за пятисот монет наживать неприятности себе на задницу! – Бесс молча сверкнула глазами.
– Оставь их, Педро! – подали голос из соседнего угла. – Чего хочет женщина, того хочет Бог!
Диего неловко полез в юбку.
– Не так, – сказала Бесс.
– Парень, вспомни, как их снимают, и делай наоборот! – посоветовал кто-то. Диего покраснел.
Вокруг них толпилась уже вся камера.
Надзиратель Алонсо заглянул в открытую дверь. Плотное кольцо спин окружало что-то интересное. Наверное, кто-нибудь крепко продувался в кости. Впрочем, Алонсо было не до того – у него болела голова. Вчера он отмечал крестины дочери. Четвертой. Жена упорно не желала рожать ему сыновей. Алонсо подозревал, что она делает это наперекор ему – раз уж не может настоять на своем в других вопросах. А ведь все они вырастут, и их понадобится выдавать замуж. А кому надо будет думать о приданом? Ему, Алонсо! Конечно, всем известно, что тюремный надзиратель живет не на одно только жалование, но четыре дочери!!! – тут надо быть не надзирателем, а начальником тюрьмы!
– Подложи ему что-нибудь на окорока, а то они больно тощи!
– Эй, парень, а ты умеешь строить глазки?
– Нет, он умеет их скромно опускать!
Эти, а также куда менее пристойные, замечания сыпались, как из рога изобилия.
– Ну, хватит! – Диего повернулся к весельчакам.
– Стой смирно! – сквозь зажатые в зубах булавки прошипела Бесс. – Вколю вот тебе не туда!
– И ты ей больше не будешь нужен – закончили за нее.
Бесс выплюнула булавки:
– А ты, медузье отродье, захлопни рундук и уваливай к ветру! – посоветовала она. Диего охнул, но камера притихла и посмотрела на Бесс с уважением.
– Везет же некоторым дуракам. И за что Господь наградил его такой подружкой? – спросил кто-то у потолка.
– Да, бой-девка. С такой не замерзнешь! – согласились с ним.
Бесс решительными движениями конюха затягивала шнуровку.
– Ты уверена, что это должно быть так туго? – спросил Диего, осторожно пытаясь вздохнуть.
– Уверена, что… Черт! Лопнул шнурок! …иначе оно не налезет. И вообще, радуйся, что я не делаю из тебя придворную даму, – пробурчала Бесс.
– Они сюда не захаживают, – немедленно пояснил кто-то.
– А это правда, что они носят стальные корсеты?
– Да-да, и с шипами внутри, подобно великомученицам.
– Врешь!
– Слово чести, амиго! Видел, какая у них походка?
– А ты-то сам хоть раз видал живую придворную даму? Не говоря уж о ее нижнем платье?
– Повернись. Стой. – Бесс расправляла юбку.
Алонсо вновь прошел мимо открытой двери. Кольцо спин стало еще плотнее. Пожалуй, стоило войти и навести порядок. Алонсо прислушался: в камере явно резвились. На драку, во всяком случае, не походило, на свежий труп – тем более. Да ну их! Он должен совершать обход – вот он его и совершает, правда? Стараясь не слишком качать головой, Алонсо проследовал дальше.
– А хорошо у нее получилось. Такую я бы и сам с удовольствием прижал!
– Какую из двух ты имеешь виду?
– Но, амиго, я же не стал бы оскорблять даму!
– Да пустите же, мне не видно!
– Проваливай, это мое место!
Завязалась мелкая потасовка. Бесс тем временем прилаживала на голову пунцового Диего гребень и мантилью.
– Ишь, раскраснелась, кокетка!
– Сеньорита, вы не станете возражать, если я приударю за вашей подружкой?
Диего не выдержал.
– Убери эти тряпки, Бесс! Никогда кабальеро не согласится…
Договорить ему не дали.
– Ну, парень, не артачься! Для меня бы кто так старался!
– Не подавай повод говорить о неблагодарности мужчин, о кабальеро!
– Сеньора, позвольте мне вызвать неблагодарного на дуэль!
Одна из случившихся в камере девиц протянула платок:
– Сестренка, возьми, и пусть он закроет лицо.
Бесс сунула платок Диего в руки.
– Иди вперед и жди меня за воротами.
– Я не оставлю тебя здесь одну!
– Не валяй дурака. Когда мне понадобится защита, я тебя извещу.
– Топай, парень, мы за ней приглядим! – напутствовали его. Диего пробормотал что-то сквозь зубы и двинулся к выходу.
Стражник в воротах сонно посмотрел на высокую девицу и зевнул. Ему оставался до смены еще целый час.
На улице Бесс догнала Диего.
– По-моему, это было забавно, – сказала она.
– Никогда бы не подумал, что доживу до такого позора! Чтобы мою единственную сестру на моих глазах безнаказанно и нагло оскорбляла толпа невоспитанных мужланов и проходимцев, не имеющих ни малейшего представления о чести, совести и достоинстве!