Дети, которые хотят умереть
Шрифт:
Рита сказала:
— Лютин-сан, чем тебя так привлекли губы господина? Явно его рот не для тебя.
Рита улыбнулась. Глаза Глеба сверкнули из-под лохматых бровей.
— Ну, наложница… — начал дайме.
— Правильно, — сказала Рита. — Глаза такого самурая и мужчины, как Лютин-сан, должны смотреть только на женские губы.
Два лохматых куста над глазами Глеба взлетели почти до линии волос. Нижняя челюсть Андрея отвисла.
— Но ты и при моем брате мог только смотреть. Столько времени утекло.
И Рита шагнула в сторону. Андрей и Глеб оказались друг напротив друга. У каждого катана торчала из-за оби рукояткой навстречу другой.
О сегун, что творится?
Волк приблизил морду к прутьям, принюхался:
«Наложница захотела от тебя подвигов. Не разочаруй».
Амурова незаметно от Лютина держала руку близко к мечу. Нет, не ради подвигов другого. Если кому и надоело просто смотреть, то Рите.
Сегодня Рита впервые испробовала вкус чужой крови. И так скоро захотела еще.
«Заруби слабака, — рычал волк. — Затем возьми Амурову прямо на площади под школьным стягом. Хочу, хочу-у… А-а-ау-у-у-у-у-у!»
Андрей закрыл волка ширмой. Озабоченная псина.
— Неужели Лютин-сан не готов? — спросила Рита, и губы ее растянулись, как кимоно на распялке. — Я ошиблась?
Ты сам видел, как она обратилась в чудовище. Нечего теперь разевать рот, а то волк выбежит.
Рука Глеба потянулась к оби. Зашуршало кимоно на локте и под плечом.
— Лису не понравится, — сказал Султанов. Смуглый самурай, Рябов и Коваль влезли между Андреем и Глебом. Лис со Смирновым и Казаковым куда-то исчезли.
Глеб пожал плечами.
— Амурова-сан впервые подала голос, как помню, — сказал он. — Забавно было узнать, какие мысли бродят в голове у наложницы моего клана.
— Лютин-сан, раз тебе достаточно, я разрешаю дальше смотреть на мои губы, — сказала Рита и облизнулась. Тонкие губы ее вытянулись трубочкой. Розовую мякоть сложило в нежные сахарные складки, влажный бутон заискрился, как кристально чистая роса на солнце.
— Амурова-сан, хватит, — сказал Андрей. — Лютин-сан — мой и твой соклан…
— Но Лису понравится, если я отсеку язык ведьме! — вскричал Глеб.
Дайме и Андрей встали на его пути. Глеб кинулся в сторону, в его руке сверкнул голый клинок. Резко восьмиклассник развернулся. Лезвие опустилось на голову девятиклассника, который как раз наклонялся поднять с земли свой меч.
Отрубленный шар покатился по паутине трещин на асфальте. Глеб встал ногой на замаранную челюсть и засмеялся.
— Вот так, — сказал короткостриженый дайме.
Рябов возразил, что Лютин отсек голову.
— Вместе с языком, — сказал Глеб и подмигнул Рите. — И губами!
Запахло кровью. Андрей сглотнул обильную слюну, почему-то захотелось есть. И не только
Самурай в бусах из человеческих ногтей резко завопил, что Глеб разбудил его соклановца. Самурай с гнилыми черными ногтями на шее потянул катану из ножен. Он вызвал Глеба на поединок, сказал, что клан Когтей не прощает обид, потряс в доказательство веревкой на горле, черные костяные пластинки тихо шелестели. Самурай что-то говорил еще, но тут сзади из его открытого рта вылезло острие клинка Султанова. Несказанные слова вылились в хрипящий стон. Второй труп упал лицом на асфальт. Рядом с безглавым телом первого.
Невнимательные и болтливые — Черный металл ничтожеств очевиден. За слабостью всегда следует глупая смерть. Таков естественный отбор героев, о которых сложат легенды.
Никто больше не вопил и не нападал.
Глеб оглядел крыльцо и спросил: все?
— Недавно клан Райдэна напал на клан Когтей ради наложниц, — сказал Коваль. — Оставалось живых всего три самурая.
Где третий?
— В медпункте, — сказал Коваль. — Сингенин-сан раздробил ему ноги на кендо.
На уроке лупиндо, где сенсей кричал: «Живо бей! Так его!»
Глеб махнул рукой и повернулся к общежитию. Густая черная тень вдруг накрыла дайме. Перед Лютиным вырос огромный детина с костлявыми плечами, выпускник или десятиклассник. Этот ученик наклонился, но не для уважительного поклона. Детина приблизил лицо, все в россыпи глубоких шрамов, к лицу Лютина, посмотрел на восьмиклассника как на приметную букашку.
— Отвечай, — сказал детина, — ты сегодня разбудил двоих из клана Райдэна?
Андрей встал боком, ладонь его сжала рукоять катаны.
Самураев вроде костлявого детины немало встречалось в Михеевской школе. У таких красавцев не только лицо выглядело горой воска, истыканной шилом. Все их тело под одеждой покрывали белесые рубцы. «Кожа в шрамах — достойная оправа для Духа» — больше всего про них. Каждую ночь они решетят самих себя ранами. Боль теряет власть над такими чудовищами. Отсеки детине кисть — он не завопит, не свалится на землю, как Пырей, а молча воткнет обрубленную кость в твою глотку.
Молния Райдэна не синела на рукаве костлявого. Значит, Черный Змей либо Они.
Детина плевал на голый красный клинок в руке Глеба в полушаге от своего колена. Самурай, который вместо мыла натирается перед сном лезвием меча, изучал чистое, без кровоподтеков и шрамов лицо Лютина.
— Учти, мой оябун велел разбудить Сингенина-сан, если тот будет отрицать, — сказал детина.
Вряд ли наколка змеи, символ самого могущественного клана, пряталась под воротом кимоно. Знаки кланов не скрывают, ими гордятся. Андрей вытянул шею, заглядывая за спину детине. У того на плече изгибалось чернильное ухо или рог демона.