Дети лихолетья (сборник)
Шрифт:
А учились и работали хорошо. Хотя и некого нам было ждать после войны, но делали все, как деревенские дети, – старались иметь в дневнике только хорошие отметки, чтобы показать их после Победы… но кому? И все ж так устроена детская психология, что необходимо было обязательно кого-нибудь ждать… [65]
Лапеко (Тренина) Клава – воспитанница детдома:
– Сиротой я стала еще до начала войны, воспитывалась в Кохановском детском доме Толочинского района Витебской области.
65
З
Четыре дня войны оставались в детдоме. 26 июня 1941 г. вместе с другими детдомовцами я была отправлена в эвакуацию, посадили нас на обычные грузовые железнодорожные платформы и повезли в Оршу. Проехали километров двадцать, и вдруг… фашистские самолеты. Стали бомбить. Многие ребята погибли. Оставшихся собрала воспитательница тетя Надя, и с ней мы пошли до Орши пешком.
В Калинине нас встретили, накормили, посадили на баржу и отправили по Волге в Саратов.
Поездка по Волге – совсем иное: простор, не слышно гула вражеских самолетов и взрыва бомб.
Из Саратова часть нашей Кохановской группы направили в детский дом № 2 г. Вольска. Там я пробыла шесть лет, окончив за эти годы десятилетку и поступив в том же городе в учительский институт [66] .
После окончания института К. Тренина в течение 40 лет учительствовала в Урусовской сельской школе Ртищевского района Саратовской области, а уйдя на пенсию, осталась проживать в Урусово.
Смена – три долгих года: пионерский лагерь г. Орши
66
Разин, В. Б. От Минска до Хвалынска: Дети Белоруссии на земле саратовской: 1941–1945 гг. – С. 97–98.
В истории г. Орши есть эпизод: для трехсот ребят, отдыхавших в загородном пионерском лагере, смена затянулась на три долгих года.
Пионерский лагерь находился в бывшем помещичьем доме, расположенном недалеко от станции Гусино (Смоленское направление). 22 июня 1941 г. должно было состояться торжественное открытие смены. Неожиданно позвонили из Орши и сказали, что началась война. Все вожатые, врач и медсестры собрались у начальника лагеря Марии Василевич. Самому старшему из вожатых, Матвею Щуру, не было и 20 лет. Когда появились сведения, что невдалеке высадился вражеский десант, вокруг лагеря выставили боевые посты. На них дежурили старшие ребята, вооруженные палками. Масштабов бедствия тогда еще не знал никто, а неопределенность очень тяготила.
Вскоре поступило распоряжение об эвакуации. Лагерь дружно собрался и двинулся на станцию Гусино, в здании которой располагался военный госпиталь. Несколько суток пришлось провести ребятам у станции, прежде чем им было выделено несколько вагонов, и поезд тронулся. Эшелон проезжал горящий Смоленск, неоднократно подвергался бомбежке. Ребята впервые становились свидетелями гибели людей, но им везло: все остались живы.
Казань встретила эвакуированных детей чистыми простынями в Доме колхозника и горячим супом. До Набережных Челнов предстояло добираться пароходом.
В Набережных Челнах местные жители накормили ребят хлебом, молоком, яйцами и картошкой, помогли погрузить на подводы их нехитрые пожитки. Городские власти обеспечили эвакуированных детей жильем, одеждой и питанием. Не остались в стороне жители города, приносившие детям еду, одежду и книги.
Была и еще одна проблема: борьба с полчищами клопов, которая проходила в виде дезинфекции.
Оршанцы довольно быстро освоились на новом месте: учились, выступали с концертами, шефствовали над ранеными, занимались сельхозяйственными работами. Некоторые из подростков прибавляли себе год-два и уходили добровольцами на фронт, другие заканчивали школы ФЗО и работали на оборонных предприятиях.
А однажды белорусских детей взволновала радостная и тревожная новость – приехала чья-то мама из Орши. Это была Варвара Евсеевна Рыбакова, случайно отыскавшая своего сына. Она осталась в Набережных Челнах до конца эвакуации, работала директором школы.
К сожалению, не всем ребятам повезло вновь встретиться с родными: некоторые потеряли родителей, братьев, сестер, но они об этом узнали только после освобождения Орши, когда вернулись в родной город [67] .
67
Ютова, О. Л. Детские дома г. Орши 1941–1945 гг. / О. Л. Ютова // Дети войны: материалы круглого стола «Детские дома в г. Витебске и Витебской области на временно оккупированной территории в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.», 2005 г. – Витебск, 2007. – С. 16–17.
Взрослели рано: пионерский лагерь «Родник» Бобруйского района
По воспоминаниям Л. Кнюкшто, долгое время проработавшего токарем в Научно-исследовательском институте ЭВМ в Минске, он в составе пионерского лагеря «Родник», который размещался в живописном месте под Бобруйском, был эвакуирован на восток.
Летом в «Роднике» отдыхали дети не только из Бобруйска, но и из Мин ска. Грянула война, и дорога на Минск – домой, в родной город – была отрезана. Пионерский лагерь эвакуировали в Гомель: там детей посадили на поезд и повезли в глубь страны. В г. Урюпинске Волгоградской области их разместили в детском доме.
Вокруг все напоминало о войне. На фронт уходили мужчины, а их рабочие места занимали женщины, подростки. Детдомовцы часто выезжали на уборку урожая в колхозы. Л. Кнюкшто здесь настигла радость: он нашел своего отца. До войны отец работал главным механиком на торфогидролизном заводе, а когда враг подошел к Минску, вместе с коллективом предприятия эвакуировался на восток. Подросток переехал к отцу в д. Владимировку Волгоградской области, помогал ему по токарному делу и скоро стал самостоятельно изготавливать на токарном станке разные детали. Когда гит леровские войска подходили к стенам Сталинграда, всех трудоспособных мобилизовали на строительство железнодорожной ветки Владимировка – Сталинград. В то время этот отрезок магистрали должен был сыграть важную роль в защите города на Волге. Работали дни напролет, почти без выходных ради одной цели – помочь Красной Армии задержать врага.
Скоро из Сталинграда всех перевели в г. Ишимбай Башкирской АССР. В то время этот район назывался «вторым Баку». Каждый из ишимбайцев тогда стремился дать фронту как можно больше нефти.
С отцом юноша начал работать на одном из заводов в токарном цеху. Парню достался станок, не соответствующий его росту. Л. Кнюкшто подставлял под ноги коробку, чтобы работать. Тут же, на заводе, в 1942 г. юноша вступил в ряды ВЛКСМ.
Кнюкшто Л. К. – воспитанник детдома:
– Отец – коммунист, сын – комсомолец, – думал я тогда. Надо нам работать еще лучше. И мы не жалели ни сил, ни времени. Ежедневно перевыполняли сменные нормы выработки. Через какое-то время я был занесен в список «двухсотников». Так называли в то время тех, кто на 200 и более процентов выполнял дневное задание.