Дети Метро
Шрифт:
Правда, Саша плавал не с девушкой, а с родителями – захотел порадовать старичков новыми впечатлениями. Они у него не были избалованными, всю жизнь проработали на «ЗИЛе». Вероятно, от этого, романтика поездки для Сашки несколько смазалась, но в целом он остался доволен.
Через несколько дней после разговора с матерью, который все время вертелся у него в голове, Максим с невольным сожалением решил, что как бы ни манили заморские страны, а придется ехать в Заволжск. Он позвонил из своего офиса сначала Стасу, объезжавшему салоны, а затем подошел к Белорыбову
– Ты чего туда попрешься? – в своей обычной грубоватой манере спросил Стас. После разговора с Максимом в украинской корчме он был зол, но злился не на приятеля, а на того неизвестного человека, кто его слил. В ближайшее время он хотел это выяснить. – Чего тебе там надо? – повторил он свой вопрос.
– У родителей юбилей совместной жизни, – неохотно ответил Максим, не любивший распространяться о городе, где вырос и вообще, о своей жизни до Москвы. – Надо слетать, поздравить, сам понимаешь!
– Лады, я не против! Слушай, а чего тебе туда гонять порожняком? Там как с рынком?
– В каком плане?
– Может, есть смысл потолковать с хозяевами и открыть салон? Тогда оформишь себе командировку, сгоняешь за счет фирмы.
Максим немного заколебался, но потом подумал, что возиться с салоном ему не охота. Надо было подбирать помещение, персонал – все это требовало времени, и в недельный срок можно не уложиться. Хотя сама по себе тема с салоном была интересной.
– Нет, Стас, не смогу этим заниматься, – ответил он с некоторым сожалением. – У родителей юбилей, будет не до того.
– Как знаешь! – Гусаров потерял интерес к разговору, и они его быстро свернули.
У Белорыбова никаких вопросов не возникло, он только сказал, что сообщит хозяевам, главному из них – Камо, о желании Максима взять отпуск.
Вылет из Домодедово был запланирован на два часа ночи. Теплый летний сумрак окутал аэропорт, который, как чутко спящий зверь, изредка издавал ворчание и глухой отдаленный рык во время посадки и взлета рейсовых лайнеров. Бортовые огни самолетов расчерчивали небо в ожидании встречи с землей, а в полете превращались в маленькие, плавно перемещающиеся звездочки. Словно звездное небо пришло в движение.
Здание аэропорта в это время казалось почти пустым – редкие пассажиры дремали на зеленых пластиковых креслах в зале ожидания. Сонную тишину иногда прерывал миловидный голос девушки—диктора, делавший очередное объявление: «Пассажира Карпова просят пройти к стойке регистрации номер десять» или «Сотруднику полиции просьба зайти в служебное помещение». Девушка произносила слова разборчиво, неторопливо, но от этого казалось, что они текут вяло, точно погруженные в сон.
Максим сразу представил дикторшу, дремлющую в промежутках между объявлениями, и невольно посочувствовал ей – у него будет возможность откинуться в кресле и подремать во время полета, а ей работать до утра.
Он прошелся по первому этажу, вдоль стоек для регистрации. Возле одной толпились пассажиры рейса, улетающего в Иркутск, другие пустовали, напоминая остановленные конвейерные линии, работники которых ушли на забастовку.
Потом он поднялся на второй этаж, прошел к круглосуточно работающему бару. В баре почти никого не было. За столиком, перед наполовину пустым бокалом то ли виски, то ли конька, сидел, наклонив голову молодой человек. Он показался смутно знакомым Максиму. Возле него сидела уже с пустым бокалом, чашкой кофе и наполовину откушенным пирожным какая—то девица. Ее лицо выглядело усталым, измятым, каким бывают лица даже у молодых людей после бессонной ночи. Полуприкрытыми глазами она лениво, без интереса, смотрела на парня, сидящего рядом. Видимо, какое-то время тот угощал ее, надеясь на взаимность.
Присмотревшись внимательнее, в молодом человеке Максим узнал своего школьного товарища Пашу Сказкина. Их пути давно разошлись и после того, как Максим уехал в Москву, он не имел о Павле никаких известий. Одно время Максим пытался найти сведения об одноклассниках в социальных сетях. Но его попытки не всегда были удачны – кого-то удалось найти, кого-то нет. Сказкина он не нашел ни «В контакте», ни в «Одноклассниках».
Но вообще-то он предполагал, что встретит знакомых в аэропорту. Хотя его родной город и не был таким уж маленьким – проживало около шестисот тысяч жителей, – Максим заметил, что стоит отправиться домой, как обязательно на пути попадутся знакомые лица. Так было и на этот раз. Словно это особая примета, подобно тому, как у водителей, моющих машины, существует некая причинно-следственная связь с обязательно идущим после мытья дождем.
Максим подошел к Паше.
– Привет! – сказал он, присаживаясь за столик. – Что отмечаем?
Сказкин поднял голову, с трудом всматриваясь в подсевшего к нему парня. Максим понял, что тот был в изрядном подпитии.
– Ты кто? – спросил Паша, щуря глаза, будто от яркого света.
– Не узнаешь? – Максим засмеялся, обратив внимание на то, что лицо сидящей рядом девушки ожило, она улыбнулась и переключила внимание на него. – Не узнаешь, Паша, старых друзей по школе? Нехорошо!
– Не, не узнаю. Постой, ты Макс что ли? Завьялов?
– Он самый. Чего празднуешь? – Максим кивнул на бокал, стоящий перед Пашей.
– Сейчас, погоди!
Сказкин поднялся, подошел к бару и что-то сказал молодой усталой барменше. Та налила полный бокал виски и Паша, с трудом доставая деньги из внутреннего кармана, расплатился пятисоткой. Он был невысокого роста, маленький, лопоухий. В школе его многие обижали, вернее, пытались и Максим, сидевший рядом с ним за партой до восьмого класса, периодически вступался за своего невзрачного соседа. Поэтому Паша сохранил к нему добрые чувства до самого выпуска.
Сказкин подошел к столику, неосторожно толкнул Максиму бокал, едва не расплескав виски.
– Пей! – он пьяно уставился на Завьялова в полной уверенности, что тот выполнит его приказ.
– По какому поводу?
– Нет, ты пей, потом скажу!
– Паша, – твердо произнес Максим, отодвигая бокал в сторону, – я так не пью. Выпью, а потом скажешь, что за чей-нибудь упокой. Будет стремно! Говори, за что пьем или не буду.
Паша стоял и пьяно покачивался на ногах, молчал.
– Может вы, девушка, знаете, за что тут пьют? – обратился Максим к девушке.