Дети Мевы
Шрифт:
– Да. Тебе нравится?
Он, молча, окинул взглядом интерьер:
– Если это моя комната, то я, по крайней мере, имею право выставлять из неё нежелательных гостей! Исчезни! Не хочу тебя видеть!
Возражения пришлось проглотить. В конце концов, чтобы он научился чувствовать себя здесь дома, можно чем-то и пожертвовать. Поэтому я просто скорчила обиженную мину, молча покидая помещение.
Хотя дуться не стоило, он в чём-то прав, и ему надо побыть одному. Обдумать всё спокойно.
Надрывно запищал коммуникатор.
– Армариакка,
Я устало вздохнула:
– И что на этот раз?
– Энастения сегодня заявила, что ты совсем двинулась крышей и собираешься поддерживать Даккар. Ты что-то говорила ей вчера?
Я даже немного ошалела. За вчерашний день мы ни разу не говорили с Энастенией. Её поздравления в мой адрес и мой ответный кивок благодарности вряд ли можно считать разговором. И, главное, я точно ни словом не обмолвилась великой насчёт Даккара. То есть или меня кто-то сдал, или бабка сама угадала мои намеренья, во что легко поверить, зная таланты Энастении. Блин! Я опять замешкалась, и меня тут же опередили и подставили!
Теперь признать желание поддержать Даккар будет признанием собственного сумасшествия и всего, что она там на меня повесила. Слово великой, да ещё и Энастении – это вам не хухры-мухры. Не признать – опять поругаться с Роджером. Второе даже фатальней. Блин!
Роджер:
Я, не раздеваясь, завалился на кровать. Юбля! Какого чёрта я, вообще, решил, что Марика способна считаться с моим мнением?! Поверил мастеру лжи! Ага, команда! На Даккаре даже у рабов есть право на самоубийство! Свободный человек свободен распоряжаться своей жизнью, в том числе и прервать её. Если это не так, он раб! Кошка драная!
Дверь скрипнула. Я повернулся, готовый обругать Марику, но обнаружил на пороге маленькую, худенькую женщину с пышными белыми кудряшками.
– Хозяин... Хотите завтракать? Я чай с пирожками принесла... с мясом.
Женщина была молодая. А ещё это была первая нормальная женщина за последние... Юбля, ощущение, что я уехал с Даккара целую вечность назад! Все эти амазонки и неолетанки, конечно, годились для секса, но на нормальных женщин походили мало. А вот это была самая нормальная. Маленькая, хрупкая и испуганная.
Я поманил её к себе:
– Поставь жрачку и иди ближе.
Да, и фигура у неё нормальная. Грудь такая маленькая, торчком, попа круглая, ножки тоненькие. Такую подмять, само по себе, кайф!
Я опрокинул женщину рядом с собой на кровать:
– Ой!
Рывком расстегнул на ней кофточку. Ага, замечательная грудь! Правильная! Женщина тихонько пискнула, когда я легонько укусил её за сосок. Пищит она тоже замечательно! И на ощупь вся такая гладенькая, беззащитная. Я задрал на блондиночке юбку и, рыкнув, порвал маленькие трусики. Юбля! Даже сам не понимал, как соскучился по нормальным женщинам.
Спешно расстегнул свои штаны. Такой девке даже делать ничего не надо, чтобы её поиметь хотелось.
Она опять лишь тихонько пискнула, когда я вошёл в неё. С такой женщиной хотелось быть аккуратным. Просто положить на спинку и аккуратно поиметь, ритмично вбивая в мягкую кровать. Такую маленькую, испуганную и попискивающую. Что очень важно! Не дающую указаний, что с ней делать в постели, и не разваливающуюся с довольной рожей кошки, обожравшейся сметаны. Ой... Юбля! Хорошо-то как!
Я отвалился на подушку, восстанавливая дыхание. Потом выудил из принесённой тарелки пирожок и надкусил:
– На специях-то экономишь?
– Что?
– она уставилась на меня удивлённо.
Да, и мозгов у неё тоже, как у нормальной женщины, - отсутствуют!
– Я люблю, когда в еду кладут специи. Пища должна быть пряной и острой.
– Я не знала. Хотите, соус принесу, их туда макать можно будет?
– Тащи.
Блондиночка счастливо одёрнула юбку и исчезла за дверью, появившись через минуту с подносом маленьких тарелочек с соусами.
– Вот...
Я макнул пирожок в первый попавшийся. Рот обожгло приятным букетом пряностей:
– Вот, это я понимаю!
Женщина заулыбалась. Очень правильная женщина! Радуется, когда её жрачку едят с удовольствием. Вот таких баб приятно видеть рядом.
– Тебя зовут-то как?
– Зара, - нормальное женское имя. Короткое, чтобы язык не ломать.
Я хлопнул рядом с собой. Шустро понимая без слов, Зара счастливо присела рядом.
– Роджер... А я вам нравлюсь?
– Нравишься. Приятная девка, и готовишь хорошо.
Она немного покраснела:
– Это Эсти пирожки пекла... но я тоже умею.
– Роджер... А вы совсем детей не хотите?
– Почему? Родишь мне сына, – очень даже обрадуюсь. Родишь девку или кого ещё, тоже бить не буду.
Зара восхищённо хлопнула глазами и заулыбалась во весь рот.
– А можно... Можно, я скажу, что вы мне приказали не носить эту штуку. – Она показала какой-то браслет, типа маленького медицинского прибора, на запястье, - А то Марика собрала всех утром и велела их носить, не снимая, чтобы детей не было. Сказала, что вы детей не хотите. А я так хочу родить вам сына... А так скажу потом, что вы приказали.... а я так сильно испугалась, что и не сказала никому...
Я усмехнулся. Дурдом! Зачем мешать женщинам рожать детей? Зачем, вообще, держать женщин, если у тебя сдвиг по фазе, и ты детей не хочешь? Да, и даже если не хочешь, размер этого дома позволяет отселить их куда-нибудь в уголок, даже видеть их не будешь, пока до порога воина не вырастут.
– Терпеть не могу ложь!
– Зара поникла испуганно, вжав голову, - Видишь этот кулак? – я поднёс кулак к носу женщины, - Так вот, сейчас ты снимешь эту штуку, и чтобы я впредь не слышал ни об одном извращении, мешающем тебе нормально родить. Не послушаешься или нажалуешься идиотке Марике, побью!