Дети нашей улицы
Шрифт:
— Она должна получить по заслугам. Вот чего мы хотим! — сказал Зайтуна.
— Тогда я сам накажу ее! — ответил Рифаа.
— Все должны в этом участвовать!
Однако мысль Рифаа показалась Ханфасу спасительной. Он был не уверен, но лучшего выхода не было. Ханфас нахмурился еще страшнее, чтобы скрыть свое бессилие, и произнес:
— Юноша согласен на ней жениться. Пусть так и будет!
Ослепленный яростью, Зайтуна выкрикнул:
— Трусость одержала верх над честью!
Но тут же получил от Ханфаса удар кулаком, от которого его нос хрустнул и брызнул кровью. Закачавшись, он попятился. Было ясно: Ханфас нервничает и готов запугать любого, кто будет ему противоречить. Он обвел глазами
— Наверняка это Закия настроила мужа против нас, — предположила Абда.
— Этот трус и не вспомнит, что именно наш глупый сын спас его от побоев Баюми!
52
Родители возлагали на Рифаа все свои надежды, и тем сильнее было их разочарование. Женившись на Ясмине, юноша превратится в ничто. Свадьбы еще не было, а всему их семейству уже перемывали косточки. Абда тайком плакала, пока глаза не опухли. Шафеи выглядел настолько мрачным, насколько мрачным казался ему весь мир. Однако все это они переживали в себе и старались избегать ссор с Рифаа. Ясмина, желая загладить произошедшее в тот вечер, поспешила в дом Шафеи и Абды, с плачем бросилась перед ними на колени, горячо поблагодарила их и объявила, что горько раскаивается в своем прошлом. Избежать этого брака уже было невозможно, так как юноша прилюдно дал обещание. Шафеи с женой пришлось смириться с неизбежностью. В душе у них происходила борьба: с одной стороны, они хотели соблюсти все традиции и устроить для Рифаа свадебное шествие, а с другой — что-то подсказывало: надо ограничиться посиделками дома и не нарываться на насмешки членов рода Габаль, которые и так подтрунивали над ними во всех кофейнях. Не в силах больше скрывать свое разочарование, Абда сказала:
— А я так хотела увидеть пышную свадьбу Рифаа! Единственный сын, и такой стыд!
— Никто из нашего рода не будет в этом участвовать! — недовольно отметил Шафеи.
— Лучше уж вернуться на рынок аль-Мукаттама, чем оставаться среди тех, кто нас презирает! — нахмурилась Абда.
Рифаа, сидевший у окна на солнце, вытянув ноги, ответил:
— Мы не уйдем из этого квартала, мама!
— Лучше б нам было не возвращаться!.. Тебе ведь хотелось остаться там?
— Это когда было?! — улыбнулся Рифаа. — Если мы уйдем, кто же тогда избавит род Габаль от бесов?
Шафеи разозлился:
— Да пропади они пропадом вместе со своими бесами!
Потом, немного помедлив, он спросил:
— Ты приведешь к нам в дом эту…
Рифаа не дал ему договорить:
— Я никого не собираюсь приводить в дом. Я сам уйду.
— Отец не имел этого в виду! — вскричала Абда.
— Я сам так хочу. Буду жить рядом. Из окон мы сможем видеть друг друга каждый день.
Несмотря на то что Шафеи был расстроен, он решил праздновать свадьбу, но как можно скромнее. Они украсили коридор и обе двери, позвали певца и повара, пригласили всех друзей и знакомых. Но приглашение приняли только дядюшка Гаввад, Умм Бахатырха, Хигази с семейством да пара бедняков, пришедших ради угощения. Рифаа стал первым юношей, чья свадьба проходила без праздничного шествия. Семья только прошла по коридору от одной двери до другой. Поскольку слушателей было мало, певец пел без вдохновения. Во время обеда Гаввад похвалил благородство и доброту Рифаа, добавив, что он сохранил мудрость и чистоту, хотя и живет в квартале, где в почете наглость, сила и разврат. Вдруг мальчишки, стоявшие у дома, хором закричали:
Рифаа с ума сошел!
Чтоб жениться, лучше никого не нашел!
Раздалось гиканье. Рифаа опустил голову, а Шафеи побледнел.
— Сволочи! Сукины дети! — рассердился на них Хигази.
— Сколько же грязи на нашей улице! — сказал Гаввад. — Хорошее быстро забывается. Скольких надсмотрщиков здесь восхваляли? А из добрых людей помнят только Адхама и Габаля.
Он попросил певца начинать, чтобы не слышать гнусных выкриков с улицы. Свадьба прошла скучно, в конце концов все разошлись, и Рифаа с Ясминой остались наедине.
В свадебном наряде она казалась чудо как хороша. Рифаа рядом с ней был тоже красив: в галабее из тонкого шелка, с расшитой повязкой на голове и в блестящих ботинках. Они присели на диван напротив кровати, украшенной розами. В зеркале шкафа отражались таз и кувшин, стоявшие под кроватью. Было очевидно: она ждала, что он на нее набросится. По крайней мере, ожидала, что сейчас он станет заигрывать. Однако Рифаа продолжал рассматривать то светильник, свешивающийся с потолка, то пеструю циновку. Ожидание затянулось, и, желая прервать молчание, она мягко проговорила:
— Я не забуду твоей доброты. Я обязана тебе жизнью.
Он с нежностью посмотрел на нее и попросил, чтобы они больше не возвращались к этому разговору:
— Все мы обязаны кому-то своей жизнью.
Как великодушен Рифаа! В тот день он не позволил ей поцеловать ему руку. А сейчас не хочет, чтобы ему напоминали о благородном поступке. С его великодушием может сравниться только его терпение. О чем же он задумался? Неужели жалеет, что из-за своего благородства женился на такой девушке, как она?
— Я не такая плохая, как думают люди. Они любят и ненавидят меня за одно и то же.
Рифаа утешил ее:
— Я знаю. В нашем квартале столько несправедливости!
— Они хвастаются тем, что они от плоти Адхама, — сказала она со злостью. — Но все равно грешат.
— Если бы изгонять бесов было легко, мы зажили бы счастливо, — заверил Рифаа.
Она не понимала, о чем он говорит, но осознавала всю нелепость их положения.
— Как смешно болтать об этом в первую брачную ночь! — рассмеялась она.
Ясмина с вызовом подняла голову, будто позабыв о том, как недавно благодарила Рифаа, сбросила шаль с плеч и выразительно посмотрела на него.
— Ты будешь первой счастливой в нашем квартале! — сказал он ей.
— Да?! — удивилась она. — У меня есть выпить.
— Я выпил немного за ужином. Достаточно.
Она смутилась.
— У меня есть хороший гашиш!
— Я пробовал. Не переношу его.
— А вот отец твой — заядлый курильщик, — заметила она не без злорадства. — Я видела, как он, еле держась на ногах, выходил из кофейни Шалдама.
Рифаа не произнес ни слова, только улыбнулся. Расстроенная, она отвернулась от него и сделала вид, что сердится. Она встала, направилась к двери, потом развернулась и встала прямо под светильником. Сквозь платье просвечивало ее изящное тело. Она продолжала смотреть в спокойные глаза Рифаа, пока совсем не отчаялась.
— Зачем ты спас меня? — спросила она.
— Не могу видеть, когда кто-то страдает.
Она обиделась по-настоящему.
— Ты из-за этого на мне женился? — вспылила она. — Только из-за этого?