Дети небес
Шрифт:
— Я… — Она глянула на переговорные трубы. Они все были заткнуты. Оттуда, где она сидела, видно было, что внизу в помещении перед лестницей никого нет. — Я правда верю, что он не подслушивает, но это скорее вопрос доверия, нежели чего-нибудь другого…
— Если так, — сказала Резчица, — то, во что ты веришь, может быть существенно. Я очень давно гадаю: что он такое, этот сумасшедший?
Джоанна задумалась на секунду.
— Он необычный. Многочисленный и необычный. Иногда напоминает Описателя, но бывает ворчливым и мелочным, как Тщательник. И еще — в нем очень сильна деловая жилка. Представь себе, каким был бы Свежеватель, если бы целью его жизни было продавать тебе безделушки и подержанные запчасти для телег.
Резчица издала множественное гудение, означавшее удивленный смех.
— Как ты думаешь, мы с ним могли бы поговорить?
Глава 44
Прошло семь декад.
Невила удавалось держать в заблуждении, так что Джоанне пришлось остаться в тропиках. Это было самое захватывающее время в ее жизни. Каждый раз, входя в Хор, она обнаруживала что-нибудь новое. Она возвращалась в устье Шкуры, смотрела, как приходят и уходят плоты. (Чиперс и другие вернулись через шестьдесят дней после нее!) Она бывала в цехах огромной фабрики. Когда-нибудь она возьмет шест и на катамаране пройдет вверх по Шкуре до Первой Северной Резервации… но когда она это предложила Магнату, с него тут же слетела наигранная брутальность, и он попросил ее не быть дурой. Ну может, он насчет такой экспедиции и прав… но она же уже плавала с речниками Чиперса!
Пока что у нее оставалась Великая Пирамида Хора. Ходить на Пирамиду Джоанне нравилось. Для того была сотня причин, в том числе будоражащее дуновение опасности.
Сегодня она тихо выбралась из Дома Магната прямо перед рассветом, в самое прохладное время суток. Черт, было больше тридцати восьми по Цельсию, и дождь неожиданно прекратился. Но надо было встать раньше, чем поднимется сам Магнат. Половина его очень переживала из-за опасностей ее экскурсов за пределы Резервации, а вторая половина тем же опасностям очень завидовала. Лучше было просто уйти от неизбежных споров.
Зек и Ритл ее застукали, как раз когда она думала, что уже выбралась. Радиста трудно было обвести вокруг пальца, когда связь была хорошей… и когда с ним была эта извращенка Ритл.
— Опять наверх пойдешь? — спросила двойка почти на безупречном самнорском. Наверное, участвовала почти вся стая.
— Ага. Никому не говори, — попросила Джоанна. Они вышли через один из многочисленных служебных входов и стояли в относительной прохладе утра. Джоанна показала на небо, почти сплошь синее, но верхушки облаков уже ловили первые лучи солнца. — Отличный день, чтобы побывать в Хоре.
— Для тебя — может быть. — Двойка пристроилась спутником к Джоанне до самого края Резервации, для разнообразия не ворча по поводу ее, Джоанны, увлечений, могущих иметь нездоровые последствия. — Вообще-то я хотел просить тебя об одолжении, — сказал Радист. — Мы этой ночью потеряли изображение с камеры, глядящей на север.
— Да, я знаю. Ее сбили. Наверняка это было случайно. Приду туда — поставлю снова.
— Спасибо.
Кажется, Радист лучше Магната понимал, насколько важными могут оказаться увлечения Джоанны. И у него были еще и собственные идеи. В это утро они касались того, что делать с будущим избытком аналоговых камер, как можно будет обрабатывать их выходной сигнал, не транслируя его Невилу.
Она глядела на эту двойку и пыталась скрыть улыбку. Радист был уникумом. Здесь — физически — это была двойка, которой полагалось быть ментальным калекой. Но истинный ум Радиста был распределен на сотни километров, управляя столь сложным предприятием, как крупная фабрика на заре цивилизации. Джоанна принимала это легко: как только Тщательник соорудит более безопасные плащи, такие стаи будут возникать одна за другой. Когда появится цифровая техника с мультиплексированием пользователей, количество их начнет измеряться миллионами. Но этой двойке уникальность придавала Ритл, на которой радиоплаща не было. Чтобы быть частью стаи, ей приходилось держать голову поближе к Зеку или, того лучше, Зеку надо было пускать ее к себе под плащ. В результате общение получалось несколько отрывочным. Маленьким чудом было уже одно то, что стая терпит такой хрупкий и временный брак. Неудивительно, что Ритл с такой старательностью учится носить плащ Ута.
Они дошли уже почти до главных ворот Резервации. Как и ограда, это была хилая конструкция — по сути, символ. Иногда Хор переливался через границу, и это было похоже на бешеную атаку, живое цунами, грозящее смыть величественные планы Магната, но на самом деле это не было нападением: Хор просто забывался, и волна его возбуждения переливалась через край Резервации. Потом стаи Магната чинили разорванную проволоку и раскиданные бревна, и все становилось как раньше.
Сегодня толпа выглядела спокойной — лишь немногие особи подходили к границе ближе пяти метров. За десять метров до нее толпа бурлила так же густо, как всегда, но несущихся стад не было.
— Хор наблюдает за нами, — сказал Радист.
Джоанна пожала плечами и махнула охранникам Магната, чтобы открыли калитку.
— Сейчас не так, как когда я приходил сюда с Магнатом, — пояснил Радист. — Сейчас толпа наблюдает за нами сознательно, почти как стая. — Двойка чуть расступилась, Ритл частично выскользнула из-под плаща, мембрана слушала мыслезвуки из-за изгороди. — Я… я слышу Хор, — сказал Радист. — Он более осмыслен, чем обычно бывает. И наблюдает за тобой.
— Ну и нормально, — ответила Джоанна.
Сама она слышала лишь какофонию бульканья и шипения, которую вполне могли бы создавать и животные, но она знала, что Радист прав. Так бывало всегда, когда она приходила к калитке.
Она обвела взглядом малые возвышения фрактальной пирамиды. То, что неопытному глазу могло показаться хаосом, было повторением одного и того же узора во все меньших и меньших масштабах. Джоанна научилась узнавать в этих узорах настроение и иногда даже намерение. И то, что она видела сейчас, было очень большим… ожиданием.
Она подошла к открытой калитке, не обращая внимания, что охранники Магната собираются в кучку и жмутся к земле. Они всегда нервничали при открытой калитке: когда она закрыта, легче думать, будто она как-то их защищает.
За спиной Радист издал повелительный писк, означавший что-то вроде: «Вернись!»
Она обернулась. Ритл освободилась от Зека и целеустремленно шла к Джоанне и калитке. Если не считать этих дурацких госпиталей, редко приходилось Джоанне видеть такое бесстыдство у синглета, стремящегося стать частью стаи. Ритл была девушка целеустремленная. Обычно это Джоанну в ней умиляло, но сейчас заставило за нее бояться.