Дети Нитей. Эллед
Шрифт:
– Прости, – вздохнул я, замечая, что Тин действительно больно сейчас говорить о своем прошлом.
Причин я не понимал, но, глядя ей в глаза, отчетливо осознавал, что совершенно не горю желанием выяснять подробности. Слишком много там сейчас было… скорби. И вины.
– Ничего. – Она улыбнулась. – Ты не мог знать. Ты что, рисуешь?
Тин с интересом изучала теперь мои попытки вспомнить что-нибудь из прошлой жизни. Там, где не было забот и тревог. Там, где не было и моего такого же взгляда, полного боли от потери
– Пытаюсь, – усмехнулся я.
– Удивительные увлечения для жителя крошечной деревни на морском побережье. – Она, прищурившись, сверлила меня взглядом. – Я считала, там только и можно думать, что о пропитании.
– Не всегда. – Я дернул плечом. – И не такая уж она была и крошечная, на самом деле. По меркам королевства, конечно, ничто, но… Все же не пара домиков.
– И ты там был совсем не обычным деревенским мальчишкой, правда, Найт? – Тин вздохнула и тихонько добавила: – Скажи, когда остановиться. Я понимаю теперь, что это все куда больнее, чем казалось.
– Мы не плели Нити, Тин. – Я отвернулся и мрачно хмыкнул. – Не касались их. И уж тем более никогда не собирались ими же пытаться себя защитить. Это было правилом, непреложной истиной, вбитой в каждого так крепко, что даже, когда к нам пришли, мы не смогли переступить через подобный закон. Ни чтобы спасти себя, ни чтобы уберечь ее. Сейчас я эллед. Я отдал свою Нить королевству и знаю, что ее станут плести. В том числе для этого, для убийства. Я стану делать это. Я предал все, чему меня учили. Все, что было важно моим предкам. Это куда больнее, чем просто… вспоминать.
– Они бы поняли тебя. – Тин тяжело вздохнула за моей спиной. – Должны были бы понять.
– Нет. – Я криво ухмыльнулся. – Я слишком хорошо знаю, что нет, Тин. Будь они живы, они возненавидели бы меня за подобное решение. И там, в Чертогах Вечности, они меня ненавидят.
– Ты пытаешься спасти их искусство, – мрачно напомнила девчонка, – их собственную Нить. Их наследие. Разве это – причина для ненависти?
– Да. – Я глубоко вздохнул. – Для моей семьи – да. Они бы предпочли, чтобы я умер так же.
– Глупо, – недовольно прошипела Тин. – Позволить своим людям погибнуть от того, что не способен переступить личные интересы, – вот причина. Позволить измываться над собственной Нитью, над самой тканью мироздания – причина. Но защитить ее по-настоящему, наплевав на дурацкие желания не пачкать рук – точно нет. Это глупо, Найт. Глупо даже предположить, что кто-то может думать иначе.
– Поэтому я здесь. – Я усмехнулся. – потому что больше так не думаю. Раньше – думал.
Я снова обернулся к ней и смерил насмешливым взглядом:
– Узнала все, что хотела, старшая ученица Рицико?
– Больше, чем хотела, – мрачно отозвалась Тин. – Я полагала, что выслушаю просто печальную историю, а не что-то, что меня по-настоящему разозлит. К рассказам о смерти и разрушениях быстро привыкаешь здесь, в Элледе. Но вот к такому я привыкать отказываюсь принципиально. Мы должны защищать наши народы, Найт, ровно так, как того требуют обстоятельства. А не мучиться сомнениями в правильности своего выбора относительно высших сфер.
– Они не мучились этими сомнениями, Тин. – Я приподнял бровь. – Потому народа у меня больше нет.
– Будет, – усмехнулась девчонка. – И в этот раз у него будешь ты, правда ведь, аккари Найт?
Я довольно улыбнулся:
– Знаешь, что это означает?
– Нет. – Она дернула плечом и усмехнулась. – Но Рицико предположил, что это что-то вроде титула. Он часто слышит, как Анха так к тебе обращается.
– Это значит старший ученик. – Я снова смерил ее насмешливым взглядом. – Об этом ему тоже расскажешь?
– Сам спросит, если захочет. – Тин приподняла бровь. – Если бы я делала все ровно так, как он приказывает, я бы давно сошла с ума, Найт. Ты наверняка успел заметить, что он склонен к несколько… поспешным решениям, временами. Поэтому я предпочитаю обычно действовать по обстоятельствам. У Рицико есть Анха. А тебя он лично отдал мне.
– Отдал? – весело уточнил я.
– Узнаешь, – фыркнула девчонка, – однажды. И о причинах их дружбы, и о том, что это все на самом деле значит. Наверное, об этом тебе все-таки должна рассказать не я.
– Интригует. – Я задумчиво хмыкнул, внимательно рассматривая Тин.
– Все, хватит откровений. – Девчонка хитро улыбнулась. – Пойдем, погуляем.
– Мне прошлой прогулки пока достаточно. – Я тяжело вздохнул. – Я еле хожу.
– Заставишь себя идти – станет легче, – весело заверила Тин. – Пойдем медленно на этот раз.
Я покачал головой.
– Что ты там говорил по поводу того, что неправильно отказывать будущему Великому Мастеру? – ехидно уточнила Тинэко. – Пошли уже, зимой насидишься в Доме.
– Зимой? – Я слегка нахмурился. – Что должно измениться зимой?
– Снега, вьюги, метели, холода. – Тин прищурилась. – Ты на своем юге совершенно не представлял, каково это – радоваться солнцу. Теперь узнаешь очень хорошо. Идем, иначе ты после первого же декабрьского бурана меня не простишь за то, что я тебя сейчас не вытащила гулять.
– Ты же меня не оставишь, правда? – на всякий случай поинтересовался я.
– Уже никогда, – с немного злорадной усмешкой отозвалась Тин.
– Из-за приказа собственного учителя?
– Я бы могла найти способ проигнорировать его, если бы хотела. – Девчонка прищурилась и смерила меня ироничным взглядом. – Но я не хочу. Так что смирись. И не заставляй меня напоминать, кто здесь старше, ладно?
– С хэдденами всегда так тяжело? – ехидно уточнил я, принимая собственную участь и отворачиваясь к двери.