Дети Революции
Шрифт:
Защитники города, несмотря на проявленное мужество и грамотно выстроенную систему укреплений, ничего не могли поделать против подавляющего численного и артиллерийского превосходства противника. Конфедераты отступали, огрызаясь от налетающих конных частей британцев, давая возможность уйти женщинам и детям.
Бросать родные дома всегда тяжело, а уж когда приходится делать это под нажимом красных мундиров[2]… для ирландцев, составляющих большую часть населения, ещё и унизительно. Вдвойне унизительно, потому как собственно регулярных частей высадилось немного — части
Хватало и вовсе уж экзотических для Америки типов в тюрбанах, одетых необыкновенно причудливо. Уходить от… этих? Глаза конфедератов белые от ярости, такого унижения они никогда не простят. Ни Англии, ни цветным.
Пока же солдаты и милиционеры пятились, разменивая свои жизни на время. Благо, колониальные части без поддержки красных мундиров не горели желанием бросаться в бой в слепой ярости прирождённых берсеркеров. Наткнувшись на сопротивление, негры и индусы тут же останавливались, принимаясь за вялую перестрелку, пока на помощь не приходили кадровые войска.
Конфедераты же при малейшей возможности переходили в контратаку, норовя сцепиться с преследователями на штыках. Нехватка патронов и русско-немецкая школа штыкового боя, внедрённая уже после войны Севера и Юга, сказывались.
— Полк, — без особых эмоций доложил вернувшийся разведчик.
— Кто?
— Чёрные, — выплюнул парень, зажимая порез на щеке, — врукопашную сцепился с авангардом, троих положил, пятеро разбежались.
— Боевиты как всегда, — смешливо сказала женщина чуть за тридцать в одежде медсестры, подходя ближе, — давай, Алан, зашью пока щёку. Маккормик и без тебя расскажет.
— Слабы духом, Хелен верно сказала, — подтвердил второй разведчик, — мнится мне, они и сами не больно-то рады, что их в армию загребли. И без того бойцы из чёрных, как из говна пуля… простите, мэм.
— Не извиняйся, — весело ответила женщина, зашивая щёку белому от боли Алану, — у самой старик такой ругатель, что привыкла уже. Да и верно ты сказал — вояки из них те ещё, позорище.
— Низшая раса… — начал тощий юнец с еврейскими чертами лица и виднеющимся в расстёгнутом вороте крестике.
— Ой, Леви… отмахнулся от него командир, — забодал ты всех со своими низшими-высшими, да поисками еврейского прошлого среди ирландцев[3]! Среди чёрных есть и порядочные люди, смелые и умные — поверь потомственному плантатору, который ещё и в Африке бывал не раз. Зулусы, к примеру, храбрецы редкие, а эти… Ну что ты хочешь от бывших рабов и потомков рабов? Селекция! Да ещё и завербованных насильно…
Командир замолк, задумавшись о чём-то, подчинённые притихли. В миру Фриц Кеплер профессор колледжа и пользуется колоссальным уважением как за заслуги в прошлой войне, так и за светлую голову.
— Психологическая атака? Хм… почему бы и нет. Позже можно будет неплохо сыграть на психологии бывших рабов, а пока… Парни! Слушайте сюда!
Лицо профессора стал жёстким, присутствующие невольно подтянулись.
— Отступать надо так, — продолжил он, — чтобы
Короткая речь воодушевила бойцов, посыпались солёные шуточки. Кеплер коротко бросил вестовым несколько фраз и те умчались вперёд. Рота милиционеров продолжила отступление, цепляясь за каждую складку местности. Почти все — люди в возрасте, прошедшие ещё войну Севера и Юга. Немногочисленная молодёжь, не попавшая под программу мобилизации в силу возраста или здоровья, натаскана ветеранами на зависть солдатам иных европейских армий. Маршировать, понятное дело, они умеют похуже. Но что качается стрельбы, рукопашного боя и ведения войны малыми мобильными группами — разве что казаки милиционерам Конфедерации фору дадут.
Полчаса спустя, отступив за это время едва ли не на милю, бойцы наткнулись на подготовленные укрепления, сделанные пусть и на скорую руку, но вполне добротно.
— Гражданские стараются, — коротко объяснил майор, — я приказал как можно больше ставить таких вот полевых укреплений. Чем больше их будет, тем меньше потерь у нас и больше у врага. Да и время выиграем.
— К соседям гонцов бы послать, — осторожно высказалась Хелен, поправляя кобуру револьвера — в плен к цветным, а особенно женщинам, попадать не стоит[5] — были уже случаи убедиться.
— Уже, — хмыкнул Кеплер, — и дороги приказал за собой перерывать — хоть какое-то препятствие для кавалерии и повозок. Далеко ушли?
— Нет, — хрипло отозвался разведчик, — хвост обоза всего в паре миль.
— Нормально. Ладно, парни… и женщины, занимаем позиции. Полчасика продержимся, а больше нам и не нужно.
Милиционеры, перешучиваясь юмором смертников, принялись сноровисто обживать окопы и устраиваться за завалами из деревьев. Несколько умелых охотников из тех, у кого наличествовал бездымный порох, потрусили вперёд, поближе к наступавшим чёрным частям. Такие спецы да в тылу врага многое натворить могут… пока не обнаружат.
Двадцать минут спустя показался авангард преследователей.
— Неожиданно, — пробомотал майор, — тюрбаны? Сикхи, что ли? Нет, те вроде в Индии, там сейчас замятня… Эрзац[6]-части? Похоже.
Сикхи… или кто ещё, но атаковать они начали грамотно, идя редкими волнами и тут же залегая, пробежав всего несколько шагов. Казалось, редкие хлопки выстрелов не смогут остановить эти волны, но стреляли конфедераты метко, выбивая офицеров, сержантский состав и наиболее инициативных рядовых.
Пять минут спустя, преодолев за это время пару сотен метров, эрзац-сикхи остановились и залегли, ввязавшись в бестолковую перестрелку. Часть ополченцев успела занять возвышенности и устроиться на деревьях, так что долго носители тюрбанов не продержались. Ещё двадцать минут… и они побежали.