Шрифт:
Глава 1
— Его Величество в парке, — с намёком на поклон сообщил придворный, — он соизволил сообщить, что готов дать аудиенцию[1] сразу же по вашему прибытию.
В голосе придворного звучало привычное осуждение непутёвого монарха, но попаданец отметил, что былые пренебрежительные нотки ушли.
Немолодой лакей, важно неся себя и оттого ступая излишне медлительно, проводил генерала к беседке. Король с несколькими придворными что-то обсуждал, стоя перед макетом города — не иначе, очередная Великая Стройка намечается.
— Друг
Прогуливаясь по дворцовому парку, Людвиг вёл себя так, будто Алекс отсутствовал несколько дней. Монарх мало изменился за четыре года, разве что пропало ощущение лёгкой безуминки в глазах, и появилась уверенность в себе.
Отречения в пользу дяди и двоюродного брата, наметившееся пару лет назад, не предвидится. Учитывая очевидную асексуальность[2] чудаковатого короля и его категорическое нежелание жениться, беспокоиться запасной ветви Виттельсбахов не о чем. Власть фактически в руках у Луитпольда и его сына, тоже Людвига, а корона подождёт.
Его Величество как-то договорился с дядей Луитпольдом и поделил с ним обязанности правителя. Людвиг царствует, но не правит, оставив себе представительские функции, попутно курируя образование и культуру. Дядя с кузеном взяли на себя финансы, промышленность и армию.
Получается недурно, Бавария ныне одна из самых благополучных стран мира. Не самых сильных, а именно благополучных — последнее в том числе благодаря сокращению армии. Русские союзники настояли.
На проекты Людвига тратится никак не меньше двадцати процентов дохода, но поскольку Его Величество с превеликим энтузиазмом занимается возведением общественных зданий, то деньги из казны на хотелки монарха выделяются без вопросов. Строительство школ, университетов и театров общество воспринимает очень положительно.
Образ мудрых Виттельсбахов, ухитрившихся поставить на службу народу даже свои недостатки, регулярно выплывает в прессе. Династия популярна и считается благословенной — не без подачи Луитпольда, разумеется. К слову, после договора двух ветвей, количество заговорщиков в стране резко уменьшилось.
— Ваше Величество? — Прервал молчание задумавшегося короля Фокадан.
— Людвиг! — Возмущённо парировал тот.
— Ваше Величество Людвиг, — невозмутимо повторил старую шутку попаданец, на что монарх рассмеялся облегчённо.
— Вопросы по скаутскому лагерю возникли. Конечно, друг мой, вы описали структуру уже существующих у ИРА, но я хочу понять дух, саму суть этих ваших детских лагерей. Всё-таки отличии у двух стран имеются, и довольно-таки существенные, так что бездумное повторение может даже навредить.
— Дух? Хм… Но вы правы, что решили спросить у меня. Основное отличие — контингент. Первое и самое важное, в скаутских лагерях ИРА совсем другие дети. Голодные, озлобленные, многие из них привыкли воровать, убивать и торговать своим телом. Не потому, что они испорченные, а потому, что иначе от голода умерли бы они сами и умерли их близкие.
— Преступники поневоле? — Монарх задумался ненадолго, — да, похоже. Эти взрослые могут выбирать, становиться
Попаданец поморщился, насчёт невинности детишек он бы поспорил — в своё время сталкивался с малолетними отморозками, коих нельзя назвать иначе, чем тварями. Нормальные родители, не бедные, внимание есть… просто отбраковка, по-видимому.
— Н-да… так что контингент, сами понимаете, непростой. Перевоспитывать нужно быстро, недорого и желательно безотходно. Именно желательно, — повторил Алекс, видя возмущение монарха, — мы не настолько богаты, чтобы прыгать вокруг каждого. Хотелось бы, но нет.
— Решение простое — лагерь армейского типа с жёсткой дисциплиной.
— Не ново, — перебил Людвиг, — да, извини…
— Верно, не ново. Только и отличие существенное — прежде всего мы не ставили цель сломать детей под армейские стандарты. Жёсткая дисциплина, но не палочная и не карцерная. Учим не маршировке, а интересному: стрелять, фланкировать, ходить по следу. А главное — инициация, как раньше, у предков. Выполняют определённые задания, показывают храбрость, какие-то умения, выдержку — постепенно вроде как поднимаясь по ступенькам к сияющему образцу в виде великолепных капралов и сержантов.
— Великолепных, это в смысле ветеранов?
— Да, все ветераны, прошедшие минимум одну войну, а многие и по две-три. Медалями увешаны, уверенный взгляд, повадки матёрого хищника. Соревнования постоянные среди детей для выявления лидеров, которых ставим во главе отрядов. Отряды друг с другом соперничают, а чтоб злобы не возникало, время от времени перемешиваем — не навсегда, а на какой-то промежуток времени. Тогда они договариваться между собой начинают, сотрудничать.
— Жёстко, — с долей сомнения сказал Людвиг, — этакий лагерь юных спартанцев получается. Волчья иерархия какая-то.
— Волчья, — согласился Фокадан охотно, — а деваться-то куда? Контингент… впрочем, пораспрашивай офицеров о нравах в военных школах, много интересного услышишь. Что-то мне подсказывает, что нравы у ирландских волчат помягче могут оказаться.
Его Величество скривился, но кивнул задумчиво:
— Спрошу. И каковы ступени инициации?
— Мм… с этим сложнее, мы новичкам, только прибывшим под опеку ИРА, скорее путь показываем. Лагерь военного образца, капралы и сержанты из числа самых заслуженных и харизматичных, да всё это вперемешку с рассказами о сланных предках и подлых англичанах.
— Общий враг и некие идеалы? Разумно. Правда, не вижу пока, как это повернуть на баварский лад, но ничего, разберусь. Тем паче, контингент у меня не столь запущенный. Так что там дальше?
— Образование к инициации плотно привязываем. Не просто лидерские качества, храбрость и некие навыки, но и мозги, желание и умение учиться. Образование ныне — привилегия. Возможность окончить хорошую школу есть только у представителей среднего класса и редких счастливчиках из бедноты. Прочие довольствуются умением бегло прочитать вывеску, накарябать своё имя в рабочем контракте, да подсчитать сдачу в зеленной лавке.