ДЕТИ РОССИИ
Шрифт:
А между тем готовилась операция «Уран» - контрнаступление советских войск на Юго-Западном и Сталинградском фронтах. Немецкая разведка, конечно, имела о том сведения. Об этом упоминает в своей книге «Между Доном и Донцом. Зима 1942-1943 года» западно-германский историк Хорст Шейберт: «…русские имели крупные силы в Сталинграде и еще более солидные ударные силы на исходных позициях против союзных армий по обеим сторонам этого города». Союзных армий потому, что в Сталинградской битве принимали участие войска румын, венгров, итальянцев, а в районе Орловки были и финны. О боеспособности союзников Вильгельм Адам сказал так: «Что мы знали о союзных армиях? Нам было известно, что незадолго до летнего наступления 1942 года их начали формировать в отдельные армейские соединения. Боевой опыт имела ничтожная часть войск, заново сформированных в тылу группы „А“ армии „Юг“… Так, например, румынская танковая дивизия располагала только легкими чехословацкими и французскими трофейными танками. По сравнению с немецкими дивизиями боевая мощь союзников равнялась только 50-60 процентам». А каково было моральное состояние этих войск тот же Адам пишет: «Но зачем нужна румынскому
…римляне или миланцы должны были драться на расстоянии почти в 3000 километров от своей родины. Во имя чего? Во имя «Великой Германии»? Вполне понятно, что их это не слишком привлекало». Румын капрал Томеско Георгий, захваченный в плен, заявил: «… Румыны смотрят на немцев как на поработителей, они гонят нас в бой на верную смерть», Не кажется ли вам, что такое «прозрение» произошло слишком поздно. И отчасти понятно то, что простые солдаты-союзники, злые на гитлеровцев за то, что приходится воевать вдали от родины неизвестно за что, терпя при том большие лишения, зачастую погибая, мародерствовали, срывая свое зло на советских гражданах на оккупированной территории. Так что немецкое командование не обольщалось надеждами на союзное воинство. «Командование группы армий „Б“… уже давно не сомневалось в том, что войска союзников Германии могут еще как-то удерживать 400-километровый фронт, пока русские ограничиваются отдельными атаками, - писал Курт Типпельскирх, - но перед крупным наступлением русских им не устоять». А между тем, как признал Ганс Дерр: «Битва под Сталинградом поглощала все больше сил». Он же писал, что уже в конце октября 1942 года (заметьте, что это пока был все еще оборонительный период, немецкие войска отчаянно старались порвать линию фронта): «Гитлер открыто признал, что опасность, которую он давно предчувствовал, надвигается. Однако он полагал, что главный удар русскими будет нанесен по позициям, занимаемым итальянцами, в то время, как командование группы армий „Б“ считало, что наиболее угрожаемой является полоса, занимаемая 3-й румынской армией». И все-таки Гитлер при всех своих сомнениях надеется, что Сталинград будет взят, потому в середине ноября, как пишет Ф.Паулюс, Гитлер прислал телеграмму следующего содержания: «От испытанного командования 6-й армии и ее генералов, а также от ее войск, так часто проявлявших храбрость, я ожидаю, что при напряжении последних сил будет достигнут берег Волги на всем протяжении города Сталинграда и этим самым создана важная предпосылка для обороны этого бастиона на Волге». Каково, а? Советские войска так упорно стояли на своих позициях, изматывая и уничтожая гитлеровцев, что уже те стали считать советский город «бастионом на Волге» относительно себя. А в Германии, как вспоминает Адам, говорили приблизительно так: «Командующий 6-й армией быстро справится с русскими, тогда войне придет конец». Это весьма красноречиво подтверждает и то, какое значение придавали немцы взятию Сталинграда, и то, что они так и не поняли - Сталинград, это еще не вся Россия, и то, что они и сами уже стали уставать от войны.
Когда Адам, вернувшись из отпуска, рассказал о том Паулюсу, тот лишь грустно улыбнулся и ответил: «Это было бы хорошо… А у меня нет сил, которые я мог бы противопоставить смертельной угрозе. Наши дивизии истекают кровью в Сталинграде. Главное командование сухопутных сил, с одной стороны, не разрешает мне приостановить наступление на город, а с другой - не дает затребованные мною три новые боеспособные дивизии. Нам дали только пять саперных батальонов, как будто они в состоянии взять город». Ну а какова была участь этих саперных батальонов уже известно из рассказа Гельмута Вельца. К тому же хваленая гитлеровская разведка, как вынужден был потом признать начальник штаба оперативного руководства генерал-полковник Иодль, проморгала подготовку советских войск к наступлению: «Мы полностью просмотрели сосредоточение крупных русских сил на фланге 6-й армии (на Дону). Мы абсолютно не имели представления о силе русских войск в этом районе. Раньше здесь ничего не было, и внезапно был нанесен удар большой силы, имевший решающее значение».
Подготовка к наступлению, окружению и, если понадобится, к уничтожению («Если враг не сдается - его уничтожают».
– сказал в свое время Максим Горький) вражеской группировки в Сталинграде, происходила в условиях чрезвычайной секретности. За три недели была даже прекращена почтовая переписка. Знал ли враг о планах нашего командования, всех очень беспокоило. Главный маршал артиллерии Н. Н. Воронов в своих воспоминаниях так и писал: «Меня в те дни мучил вопрос: знало ли гитлеровское командование что-либо о нашей подготовке? По всем данным нашей наземной и воздушной разведки, противник ни о чем не догадывался…» А наше командование было намерено осуществить глубину прорыва на Юго-Западном фронте в 120 километров, на Сталинградском - на 100 километров, причем сделать это в очень высоком темпе за 3-4 суток, чтобы окончательно смять укрепления противника, деморализовать его. Как смогли немцы не заметить всех приготовлений к наступлению, удивляется и один из английских исследователей военной эпопеи Александр Верт: «Хотя немцы бомбили железные дороги, ведущие к району севернее Дона, они не имели ясного представления о том, какое количество техники и войск доставлялось (главным образом по ночам) в район к северу от Дона и на два основных советских плацдарма в излучине Дона. Немцы никогда не предполагали, что советское контрнаступление (если оно вообще будет предпринято) может принять такие широкие масштабы… можно сказать, под носом у немцев. В отличие от местности к северу от Дона, где имелись кое-какие леса, в голой степи южнее Сталинграда было особенно трудно обеспечить маскировку.
И все же, несмотря на все это, немцы не имели представления о мощи готовящегося удара». Мне кажется, этими строками высказывается настоящее неподдельное, пусть даже невольное, уважение таланту наших военно-начальников, их стратегическому мышлению и организаторским способностям, а также искусству наших разведчиков.
И 19 ноября 1942 года началась операция «Уран»! Не могу отказать себе в удовольствии и привести несколько цитат из книги академика А. М. Самсонова «Сталинградская битва» об этом историческом контрнаступлении советских войск под Сталинградом.
«В 7 час. 20 мин. Была подана по телефону команда: „Сирена“. По этой команде орудия и минометы, сосредоточенные на трех узких участках прорыва (общим протяжением 28 километров), были приведены в боевую готовность. Орудия заряжены, и наводчики взялись за шнуры. В 7 час. 30 мин. Последовала новая команда: „Огонь!“…Один час велся огонь на разрушение и двадцать минут - на подавление…8 час.50 мин. Стрелковые дивизии 5-й танковой и 21-й армий вместе с танками непосредственной поддержки пехоты перешли в атаку». Это действия Юго-Западного и правого крыла Донского фронтов. В 7 час. 30 мин. первый залп дали и тяжелые гвардейские минометы на Донском фронте, через восемьдесят минут пошли в атаку стрелковые дивизии. 20 ноября перешли в наступление войска Сталинградского фронта. Думаю то, что испытывали наши солдаты в те дни, не удастся описать ни одному автору: они шли в наступление, они били врага со всей яростью, которая накопилась в их душах. А успех всей операции опять же подтверждает непреложную истину - любую армейскую операцию следует готовить долго и тщательно.
А вот что об этих же днях в конце концов были вынуждены сказать гитлеровцы. Генерал Ганс Дерр в своей книге «Поход на Сталинград»: «Главные силы 3-й румынской армии были обойдены в результате этих двух прорывов и сбиты с позиций на Дону… После того, как 19 ноября слабые попытки предпринять контратаки были пресечены противником, перед русскими открылся путь к далеко идущим целям. Что это были за цели, выявилось с полной очевидностью 20 ноября, когда началось наступление в районе южнее Сталинграда: русское командование задумало крупную операцию по охвату всех немецких сил в районе Сталинграда и большой излучине Дона».
Пробовал ли противостоять советским войскам Паулюс? Конечно! Но состояние немецких войск было таково, что эти меры ни к чему ни привели: кольцо сомкнулось. Об этом в своих мемуарах очень подробно описали адъютант 6-й армии В. Адам, уже знакомый нам командир саперного батальона 79-й немецкой пехотной дивизии Гельмут Вельц и офицер разведотдела 8-го армейского корпуса Иоахим Видер. Адам: «Телефон яростно звонил. Я сразу очнулся ото сна. Не успел я взять трубку, как услышал далекий гул. „Ураганный огонь!“ - подумал я.
… То было начало советского контрнаступления. На листке календаря значилось: 19 ноября 1942 года». Вельц: «По телефону, по радио, из уст в уста проносится страшная весть о грозной опасности, нависшей над 6-й армией. Для ее штабов, частей и соединений 19 ноября - день ошеломляющий, день смятения. События принимают такой оборот, какого никто не ожидал, и требуют немедленных контр-мер. Нервозность грозит перейти в панику. У многих, парализуя их волю и энергию, перед взором возникает видение всадника Апокалипсиса». Видер: «Наступлению предшествовала тщательная подготовка, проведенная Советским командованием в грандиозных масштабах; наши вышестоящие штабы в общем были осведомлены о длительном процессе сосредоточения сил противника, хотя развертывание проходило в лесистой местности и под прикрытием осенних туманов. Развивая наступление, превосходящие танковые и кавалерийские соединения русских в тот же день молниеносно обошли нас с севера, а на следующий день и с востока. Вся наша армия была взята в стальные клещи. Уже три дня спустя в Калаче на берегу Дона кольцо окружения сомкнулось». Дерр: «21 ноября начался серьезный кризис на фронте 6-й армии». Штаб армии из Голубинского передислоцировался в Нижне-Чирскую. О том, что видел Адам по пути, он описал так: «Все чаще загромождали путь опрокинутые машины и повозки. Сплошь да рядом ящики всех видов и различных размеров лежали посередине дороги, и мы вынуждены были объезжать их. Винтовки, стальные каски, а также несколько разбитых орудий и даже два-три танка с опознавательными знаками вермахта обозначили путь отступления румынских и немецких соединений. Все здесь говорило о бегстве.
…Страшная картина! Подхлестываемые страхом перед советскими танками, мчались на запад грузовики, легковые и штабные машины, мотоциклы, всадники и гужевой транспорт, они наезжали друг на друга, застревали, опрокидывались, загромождали дорогу. Между ними пробирались, топтались, протискивались, карабкались пешеходы. Тот, кто спотыкался и падал наземь, уже не мог встать на ноги. Его затаптывали, переезжали, давили.
В лихорадочном стремлении спасти собственную жизнь люди оставляли все, что мешало поспешному бегству. Бросали оружие, снаряжение, неподвижно стояли на дороге машины, полностью загруженные боеприпасами, полевые кухни и повозки из обоза, - ведь верхом на выпряженных лошадях можно было быстрее двигаться вперед. Дикий хаос царил в Верхне-Чирской». Немцы еще не знали, что им предстоит пройти подобный хаос до самого сердца Германии - Берлина. Паулюсу, едва он прибыл в Нижне-Чирскую было предписано командованием переместить штаб в район станции Гумрак. Немецкие войска 22 и 23 ноября предпринимали попытки к сопротивлению, надеясь на помощь извне, однако командование румынских частей, вероятно, первым сообразило, что сопротивление бессмысленно, потому к исходу 23 ноября бригадный генерал Станеску выслал парламентеров с белым флагом, чтобы обговорить условия капитуляции. Но немецкая 6-я армия продолжала сопротивляться, как впоследствии в своих воспоминаниях написал Курт Типпельскирх: «… 6-я армия, которой угрожало окружение, бросила сразу все свои резервы против внутренних крыльев русских, прорвавших фронт ее соседей. Однако все было бесполезно. 22 ноября клещи сомкнулись и 6-я армия оказалась в окружении».