Дети Русколани
Шрифт:
Поняв тщетность любых усилий, враги прекратили сопротивление. Два спешившихся гвардейца подвели к Володару предводителя кочевников. И без того низкорослый, восседающему на коне царю степняк показался жалким уродцем – карликом из детских сказок. Даже не верилось, что этакий – то уродец мог принести столько горя людям, на которых налетел с войною! Володар презрительно разглядывал степняка некоторое время, а затем сказал, будто размышляя:
– Никогда ни один из степных вождей не опустился бы до того, чтобы нарушить освещенный именами Богов мир… Ни
Степняк поник головой. Царь еще несколько мгновений помолчал и спросил:
– Опять “большой каган с Заката”?
Вождь кочевников кивнул, но по-прежнему ничего не ответил.
– Твои предки проклинают тот день, когда ты родился! Неужели они не сочли бы позором повиноваться какому – то кровопийце из Закатных Земель?
Глаза степняка вдруг загорелись алчным огнем:
– Он – величайший из всех, кто только жил на земле! Никто не может противостоять ему! Он бессмертен, и сделает такими же тех, кого изберет!
– Да что с тобой долго разговаривать…
Меч царя вылетел из ножен, взмывая над головой степняка, но чья – то крепкая рука перехватила запястье Володара. Он возмущенно повернулся – так и есть, покарать степного шакала, по недоразумению ставшего вождем, ему помешал брат Аргерд. Они были очень похожи… внешне.
Аргерд, не отпуская руку царя, сказал:
– Оставь ему жизнь.
Володар покачал головой:
– Я не запрещаю тебе жить так, как ты хочешь, хотя это недостойно ария и сына царя! Не навязывай же и ты мне своей веры. Она ведь тоже пришла с Заката…
Царь попытался освободить руку, но Аргерд не разжимал пальцев вокруг его запястья:
– Убить – это проще всего. Но кто дал тебе право на это?
– Право? Этот ублюдок, вместо того, чтобы думать о своем народе, наемничает у Хейда, правящего Закатными Землями, и терзает нашу Родину! Задавить такого гада – долг любого человека, он ведь хуже любого насильника и убийцы!
Но Аргерд не сдавался:
– Если тебе что – то не нравится в нем, попытайся это исправить. Что ты исправишь убийством?
– Мне не нравится? Он разорил несколько селений и поубивал моих людей! Я – царь, и я… Да что тут спорить? Отпусти мою руку!
Аргерд подчинился и отъехал в сторону. Володар с презрением посмотрел на степняка и снова замахнулся мечом. Неожиданно предводитель кочевников гордо задрал подбородок:
– Руби! Я попаду в Сад Небесного Кагана, а великий Хейд придет и заберет твою землю, покорит твой нечестивый народ и…
– Вот тебе земля наша!
Меч прочертил дугу, и обезглавленное тело в конвульсиях упало к ногам коня.
А на душе у царя стало очень тревожно. Потому что последние слова степняка очень напомнили ему то, что не раз говорил брат Аргерд…
– А ведь дивный мед – то у тебя, боярин! Да и бражка добра! Век бы пил!
– В чужих – то землях, знать, не пивал таковых, купецкая твоя душа?
– Э-э! И близко подобного не пивал!
Такими словами перекидывались боярин Благовест и его гость, купец Любомысл,
Любомысл хватил еще чарочку и продолжил:
– Вот был я в дальних краях на Полудне, так там и вовсе таковы люди живут, что не то, что бражки – меду – то пить не пьют!
– Эк их! Как же живут – то они?
– Да каки – то кальяны с дымом курят!
Боярин наполнил свою и гостеву чарки медком и с силой заключил:
– Есть же дурачья на белом свете!
Помолчали. Затем Любомысл спросил:
– Вот скажи мне, Благовест, что такое про брата царева, Аргерда, сказывают? Будто – страшно сказать! – не нашей веры стал, а какой – то чужеземной?
– Верно говорят…
– Так ведь негоже поступает княжич – то, даром что царский сын!
– Негоже. Теперь говорит Аргерд – мол, врагам мстить нельзя, богатства копить нельзя, все поровну должно быть, тогда и войн, и раздоров не будет.
Любомысл негодующе стиснул кулак:
– Что, и умным с дураками уравняться надобно? И разбойникам с людьми добрыми?
– Говорит, надобно… Да ладно, царь – то молодой в отца пошел, чужеземных бредней стороной держится! А чего это у тебя, гостюшка, чарка просохла?
– Да, наполнить бы не мешало ее бражкой – то!
– Уж лучше медком. Бражки уж довольно, как думаешь?
Любомысл кивнул, соглашаясь. Снова осушили боярин с купцом свои чарки и продолжили разговор:
– Слыхал, Любомысл – что ни месяц, так степняки на границы полуденные накатываются?
– Слыхал. Да ведь бьем мы их, ордами целыми изводим! Им ли против нас дерзать?
– Не заржавел покуда клинок рода ариева… Да ведь худыми слухами земля полнится! Будто степняками теми злой царь Хейд из Закатных Земель, как вениками, трясет! И на набеги их подначивает, чтобы границы наши проверить, войну невиданную задумав!
– Ну, было время – он у нас зубы-то пообломал маленько! Его ль бояться?
– Бояться – то, может, и не след, а поостеречься бы стоило. Так, иначе – а враг он нам.
– Да ведь как поостережешься? У иных и у бояр – то мысли не о долге своем, а о брюхе! Ты им про дело, а они меж тем думают, как им выгоду из грозы военной извлечь! А царь молод, не переборет дураков – то седобородых… Кабы еще с братом он за одно сердце был!
Неожиданно снаружи послышались голоса дворовых, и боярин с купцом прислушались, прервав разговор. Кто – то стремительно взбежал по всходу, широко распахнулась дверь, и в горницу вошел Ярополк – сын Благовеста. На его покрытом дорожной пылью лице ясно читалась какая – то решительная и важная дума. Юноша почтительно склонил голову: