Дети с улицы Бузотеров
Шрифт:
— Расскажи о козлах Брусе [1] , а не то я выйду в коридор, — угрожала маме Лотта.
В поезде мы ели бутерброды и пили лимонад. Внезапно Лотта сняла ломтик колбасы со своего бутерброда и прилепила его к стеклу.
Мама страшно рассердилась на нее за это и сказала:
— Ты зачем пачкаешь окно колбасой?
— А потому что она приклеивается гораздо лучше, чем фрикадельки, — сказала Лотта.
Тут мама еще сильнее рассердилась на нее. И маме пришлось долго-предолго тереть бумажной салфеткой
1
Народная сказка «Три козла Брусе, что на горное пастбище шли…» из сборника «Норвежские народные сказки» (1842) известных фольклористов Норвегии Пера Кристена Асбьёрнсена (1812–1885) и Йёргена Ингебретсена My (1813–1882).
Один раз, когда поезд остановился на станции, Юнас придумал, что нам с ним надо выйти из вагона подышать свежим воздухом. Мы не могли открыть дверь, но одна тетенька нам помогла.
— Вам в самом деле надо выйти на этой станции? — спросила она.
— Да, — сказали мы.
Потому что нам в самом деле надо было выйти, но надо было и вернуться назад.
Сойдя с поезда, мы все же добрались до самого последнего вагона и как раз перед тем, как поезд тронулся, вскочили на подножку этого последнего вагона и прошли весь состав, прежде чем оказались возле нашего собственного купе. И увидели, как мама вместе с тетенькой, что помогла нам открыть дверь вагона, разговаривают с проводником. И мама вдруг закричала:
— Остановите поезд, мои дети слезли на станции…
Но мы уже были возле нашего купе, и Юнас сказал:
— Хотя мы и снова влезли в вагон.
Тут мама заплакала, а проводник и тетенька, что помогла нам открыть дверь, стали нас ругать. Хотя зачем тетеньке ругаться, если она сама помогла нам открыть дверь?
— Сейчас же идите в купе к Лотте и с места не двигайтесь! — сказала мама.
Но Лотты в купе не было. Она исчезла. Тут мама чуть снова не заплакала, и мы все вместе пошли искать Лотту. В конце концов мы нашли ее в купе очень далеко от нашего, где она выступала перед толпой людей. Мы слушали, как она рассказывала:
— А в нашем купе едет дяденька, у которого бородавка, но он сам об этом не знает…
Тут мама крепко схватила Лотту за руку и потащила ее в наше собственное купе. И нам пришлось сидеть там тихо-претихо, потому что мама сердилась на нас и говорила, что легче углядеть за целым стадом бешеных телят, чем за нами.
И тут я подумала, что скоро увижу телят у бабушки с дедушкой. И мне стало так весело!
Когда мы приехали, бабушка с дедушкой встречали нас на веранде. А их пес, которого зовут Лукас, лаял и прыгал, а в саду пахло летом.
— Неужто это — мои маленькие золотые детки? — воскликнула бабушка.
— Да уж, это — чудные золотые детки, — сказала мама.
— Завтра утром поедете верхом на Буланке, — пообещал дедушка.
— Спуститесь со мной вниз, на гумно, и увидите котят Мурры, — сказала бабушка.
Лотта дернула бабушку за передник и спросила:
— Бабушка, а у тебя в шкафу осталось еще хоть несколько карамелек?
— О, да, вполне возможно, — ответила бабушка. — Может, у меня в шкафу еще найдется несколько маленьких карамелек.
Тут я почувствовала, что мы приехали домой, к дедушке и бабушке.
ЛОТТА ПРОИЗНОСИТ ПОЧТИ ЧТО БРАННЫЕ СЛОВА
У бабушки с дедушкой так интересно! Подумать только, на большом дереве, которое растет в саду, выстроена почти настоящая веранда. Высоко на дереве! Туда, на верхушку дерева, ведет лесенка, и если вскарабкаться по лесенке, то попадешь на веранду, и там стоит стол, а вокруг него — скамейки. И все огорожено заборчиком, чтобы не свалиться вниз. Бабушка называет эту веранду Зеленая Беседка. Изо всех мест на свете, где можно поесть, я больше всего люблю те, что на верхушке деревьев!
Как только мы проснулись в первый же день у бабушки с дедушкой, Юнас сразу же спросил:
— Бабушка, а нельзя ли нам есть только в Зеленой Беседке?
— Ой, ой, ой! — всполошилась бабушка. — А как по-твоему, что скажет Майкен, если ей придется три раза в день таскать еду по шаткой лесенке?
— Я скажу: нет и нет! — заявила Майкен.
Майкен — бабушкина прислуга, она такая добрая, но совсем не любит, когда едят на дереве.
— Но, бабушка, мы, верно, и сами можем носить нашу еду в Зеленую Беседку.
— А не то мы так рассердимся, — сказала Лотта.
Она ведь немножко дурочка, эта Лотта.
И тогда бабушка сказала: она не хочет, чтобы Лотта сердилась, и поэтому нам дадут с собой в Зеленую Беседку оладьи.
Бабушка испекла целую горку оладий и положила их вместе с пакетиком сахарного песку и баночкой джема в корзиночку; туда же она положила тарелки с вилками, бутылку молока и три жестяных кружечки. А потом мы вскарабкались в Зеленую Беседку. Первым карабкался Юнас с корзиночкой, потом поднималась я, а последней — Лотта.
— Если ты уронишь корзиночку, Юнас, я буду ужасно смеяться, — сказала Лотта.
Но Юнас не уронил корзиночку, и мы накрыли стол на верхушке дерева и поставили туда все, что принесли с собой. Потом сели на скамейки и стали есть наши оладьи, намазанные джемом и щедро посыпанные сахарным песком, и запивать все это молоком. А дерево все время шелестело! Оладий было ужасно много, и Лотта не в силах была съесть свои. И — подумать только! — она взяла тогда оладьи и развесила на ветках дерева!
— Я играю, будто оладьи — это листья! — сказала Лотта.
А оладьи качались взад-вперед, когда дул ветер, и были почти похожи на листья.
— Смотри берегись, если мама об этом узнает, — сказала я.
Но Лотта — она не обратила внимания на мои слова. Она только смотрела на свои оладьи и пела песню, которую обычно поет папа и которая начинается словами: «Привет! Как шелестит листва!»
Вскоре она опять проголодалась и тогда откусила по половинке всех оладий, так что на дереве остались висеть только их другие половинки.