Дети сектора
Шрифт:
Словно догадываясь, куда спешат люди, зомби выстроились цепью поперек дороги, преграждая им путь к УАЗику. Росс сначала пер на них, а потом резко вильнул в сторону и оббежал по клумбе, чуть ли не прижимаясь к зданию ОВД. Следом спешил Кошкин, сопровождая каждый выстрел из ПМ нецензурной бранью. Сержанты действовали командой, они обошли зомби с другой стороны дороги и достигли УАЗика первыми.
Росс грешным делом подумал – свалят, бросят его и Кошкина на погибель, ан нет, рыжий распахнул дверцу и отчаянно замахал рукой:
– Скорее! Они близко!
Впереди
Росс сел полубоком, чтобы видеть, что творится на улице. Водитель, рыжий сержант, бормоча молитву, пытался завести машину. Мотор всхрапывал, но глох.
Все зомби ринулись к машине. Росс с ужасом глядел на мужчину в майке и белых штанах – бритого наголо здоровяка с бугристыми мышцами, Двигался он плавно, будто танцуя, на застывшем лице – ни эмоции.
Васильич стрелял одиночными в раскрытое окно – на платьях, футболках, пиджаках расцветали алые пятна.
Здравый смысл Росса отступил, забаррикадировался на задворках сознания и твердил: «Этого не может быть!»
Не может! Во-первых, зомби просто не бывает, а если допустить, что они все-таки есть, то это гниющие трупы, кровь в их телах должна свернуться и загустеть. Эти же вполне по-человечески истекали кровью, правда, дохнуть не спешили.
Что это? Влияние проклятого Сектора? Испытание оружия по управлению населением? Стадо окончательно потеряло разум и стремится уничтожить тех, у кого сохранилось мышление?
Наконец мотор взревел, пахнуло бензином, машина, взвизгнув тормозами, рванула к дороге вдоль отделения. Зомби шли навстречу, тянули руки к машине. Вот дама в сиреневом пиджаке оскалилась, тянется… Бум! Отлетела в сторону. За ней ковылял дед. Хрясь! УАЗ подпрыгнул, переезжая тело.
Рыжий сержант выжал газ, и машина рванула с места – твари кеглями полетели в стороны. Росс с ужасом отметил, что зомби не убивают людей – ранят, связывают и куда-то тащат.
Когда УАЗ вылетел на трассу, полную остановившихся машин, перекрывая шум мотора захрипела рация, пару раз кашлянула, а потом сильный, но взволнованный баритон проговорил:
– Внимание, внимание! Всем выжившим просьба сохранять спокойствие и двигаться в сторону столицы, Санкт-Петербурга, где ситуация под контролем. Повторяю…
Рация смолкла, рыжий затараторил, почти не заикаясь:
– Видите: не по всему миру так! Питер цел!
– Значит, попытаемся прорваться туда, – сказал Росс.
Сержант дал газу, и УАЗ запетлял между остановившимися машинами.
Яна шла в авангарде маленькой группы, за ней – Юрка, Олечка по прозвищу Белка и Пупс. Точнее, первой бежала Штучка, Янина такса. Под ногами шелестела опавшая хвоя и прошлогодние листья, кое-где попадались целлофановые пакеты и шприцы. Пупс в третий раз за сегодня пошутил:
– Вот сколько биотинзависимых развелось!
Штучка хамелеона не чуяла и семенила, зарываясь носом в землянику. Оля-Белка то отставала, собирая ягоды, то
– Вау! Тут лисички! Несметное множество лисичек! А черники, черники-то!
Пупс на такие призывы реагировал минутным «залипанием» – топтался на месте и сопел, решая, спешить к любимой или идти дальше, к озеру. Приходилось взывать к Белкиной совести, она по обыкновению кричала: «Бегу», но торчала со своими грибами-ягодами еще минут десять, а потом таки летела, окутанная звенящим облаком комаров.
Яна все больше злилась, что не найдут они сегодня хамелеона, а ведь обещала друзьям! Не стоило Короткова слушать, он трепло то еще. Приходил пару дней назад к отцу, генералишка недоделанный, лапшу по ушам развешивал горстями, что-де в Джамгарском парке хамелеонов тьма, хоть патрули вводи, чтоб отстреливали. Вот такое дурацкое получилось празднованье окончания учебы.
Одно утешало – Юрка рядом. Только Яна начинала нервничать, как он обнимал за талию, целовал в шею, дышал в ухо, и злость моментально улетучивалась. Она знала, что Юрку не интересовала ни природа, ни Сектор, ни хамелеоны, он пошел сюда ради нее. Думая об этом, она распрямляла плечи от гордости: сумела-таки увести его у Арины! А ведь какой редкий парень: эрудированный, спортивный, да и просто красавчик.
В просвете между сосновыми стволами сверкнула синяя гладь пруда. Белка застрекотала:
– Говорят, что там тварь здоровенная водится и поедает купальщиков.
– Мной подавится, это уж точно, – отрезала Яна и зашагала быстрее; ножны с тесаком, пристегнутые к кожаному поясу, подгоняли, хлопая по бедру.
Раз уж охота на хамелеона не удалась, Яна отпустила Штучку, и она радостно принялась прочесывать кусты, гоняя мелкую живность.
– Белка, – оживился Юрка. – Посмотри на Штучку. Никого не напоминает?
– А должно?
– Ты себя точно так же ведешь.
«Берцы» Яны утонули в желтом прибрежном песке. В зеркальной воде отражалась зеленая полоса деревьев, туша ресторана с выбитыми стеклами и останки лодочной станции, крыши далеких многоэтажек. Рев МКАДа остался за лесом. Над головой шептались осины, звенели синицы, вдалеке разорялась сойка. Изредка в первобытную тишину врывались едва слышные автомобильные сигналы.
Яна потянулась и прошептала:
– Красота! Словно в другом мире, где вымерли все человеки.
– Давайте уже пообедаем, что ли? – предложил Пупс и поставил на землю рюкзак; тотчас налетела Белка и принялась добывать из него еду.
– Жаль, что ты мелкого не взяла. Ему б понравилось, – тараторила она.
– Без хомяков спокойнее, – ответила Яна, вспоминая братца Димку, хомячка-мутанта, пожирателя всевозможного шлака – литературного, музыкального и информационного. – Он мешал бы, слушал свой дебильник с попсой.
Яна первым делом отстегнула пояс с ножнами и шокером, потом избавилась от рюкзака и куртки, расшнуровала «берцы», закатила штаны и направилась к воде.