Дети смотрителей слонов
Шрифт:
Тут я чувствую, как меня охватывает самый настоящий страх.
На какое-то время я теряю способность думать, иду обратно к кровати, к тому самому кусочку картона. Мне приходится отодвинуть первую картину — это, как оказывается, фотография, — я беру в руки картонку и ставлю фотографию обратно.
Потом снова беру в руки фотографию, поворачиваю и внимательно разглядываю. На ней мальчик в футбольных трусах и бутсах, он, очевидно, только что играл в футбол под сильным дождём, видно, что не раз побывал в грязных лужах.
На его футболке
Мальчик этот я.
Не знаю, кто сотворил вселенную. Но бывает, что в ней начинает не хватать элементарной заботы о тебе. Как будто мне до этого не о чем было думать!
Фотографию эту сделал мой брат Ханс после моего первого матча за «Финё Олл Старз», где я так удачно забил гол, как вообще, считай, не бывает, но в футболе засчитывается всё, включая и редкое везение.
Эта фотография существует только в двух экземплярах. Один из них хранится у меня. Второй я подарил Конни.
Я перебираю картинки в рамках. Среди них есть постеры с рекламой фильмов. Плакаты выпускного бала танцевальной школы Ифигении Брунс на Центральной площади Финё. Рамка с детскими фотографиями.
Мне хорошо знакомы изображённые здесь дети. Это Смилла, Филла и Мандрилла — дочери сестры Конни.
Я иду к окну, мне кажется, что важно не стоять на месте — тогда хотя бы чуть-чуть меньше будешь волноваться.
Наверное, есть люди, у которых в этот момент нашлись бы силы, чтобы вспомнить бессмертный совет великих мистиков и попытаться найти дверь, может быть, у вас хватило бы на это сил, — у меня их нет. У меня кружится голова. Если что-то во всей этой тёмной истории и можно утверждать с уверенностью, так это то, что я нахожусь в квартире Конни.
Я тупо смотрю прямо перед собой. Наверное, всё-таки не совсем тупо, потому что замечаю машину, которая поворачивает к въезду на подземную парковку.
Это красный винтажный «ягуар».
Конечно же, нет никакой уверенности, что это тот самый автомобиль, который я только что видел во дворе Афины Паллады.
На подоконнике рядом со мной стоит телефон. Я хватаю трубку.
Я набираю справочную, называю женщине, взявшей трубку, домашний номер Афины Паллады из её записной книжки и прошу сообщить мне адрес, по которому зарегистрирован этот телефон.
— Это адрес квартиры, из которой вы звоните, — говорит женщина.
Но тут же сообщает, что ошиблась.
— Нет. Извините. Это этажом ниже. Номер зарегистрирован в квартире на пятом этаже.
Я хватаюсь за подоконник, чтобы не упасть.
— У вас есть имя владельца?
— Мария. Мария и Иосиф Андрик Фибельбитсель.
— А там нет ещё маленького Иисуса Фибельбитселя?
— У меня тут такой не числится, — отвечает она.
Разговор на этом заканчивается.
Здесь, в квартире, я окончательно понимаю,
От осознания этого со мной происходит то, что до сих пор случалось лишь несколько раз в году, и только на футбольном поле. Возникает ощущение, что вот этот мой следующий рывок остановить невозможно, и если на моём пути встанет несколько многоэтажных домов, это будет крайне печально, потому что останутся лишь развалины и бездомные жильцы.
Мне кажется, что это не я принимаю решения. Они приходят ко мне извне, из пространства над гаванью.
Ждать Ханса мне не нужно. Я выхожу на лестницу, спускаюсь на этаж ниже и звоню в дверь.
Дверь открывает Андрик. За то недолгое время, которое прошло после того, как мы расстались, он успел принять душ — у него всё ещё мокрая голова. Он также успел забрать детишек из детского сада, они прижимаются к его ногам, это парочка светловолосых близнецов, им, наверное, года три.
Но, конечно же, у него не было времени полностью восстановиться после моего пинка — видно, что он как-то не очень уверенно стоит на ногах. И в глазах у него какое-то болезненное выражение. Выражение, которое теперь меняется: это не то чтобы потрясение, но и не удивление, а так — что-то среднее.
— Мне надо поговорить с Марией, — заявляю я.
Где-то сбоку и сверху над мужем нависает Афина — хотя она и сняла высокие каблуки, шлем и парик, она всё равно на голову выше его.
Близнецы чувствуют вокруг себя какое-то непривычное напряжение.
— Папа, — говорит девочка, — он злой?
Андрик качает головой. Голос он ещё не обрёл.
Я обращаюсь прямо к Афине Палладе. Из соображений экономии времени следует избегать промежуточных инстанций, надо обращаться непосредственно к руководству.
— Вы позволите войти?
Она отрицательно качает головой.
— Ну что ж, — говорю я. — Тогда я вернусь через десять минут и войду без разрешения. И со мной будет шесть здоровенных полицейских и постановление судьи.
Они молча смотрят на меня. Потом отходят в сторону. Я захожу в квартиру.
Их квартира — старшая сестра той, что находится этажом выше. Всё сделано в том же стиле, но здесь больше места, длиннее терраса и как минимум на две комнаты больше. В одну из них меня заводит Афина Паллада и закрывает за нами дверь.
Это что-то вроде зимнего сада. Тут стоит уличная мебель, по стеклянному потолку тянется виноградная лоза с маленькими зелёными виноградинками, в центре — гранитная раковина с голеньким ангелочком и фонтаном, а снаружи открывается вид на гавань и остров Хольмен до Лангелинье.
— Мы сейчас живём в квартире над вами, я только что пришёл домой, кто-то похитил мою сестру Тильте, остались следы. Я уверен на сто процентов. Вы знаете что-то о тех людях, чей пароль я использовал. Мне надо знать, что именно.