Шрифт:
«Верую, ибо абсурдно!»
Квинт Септимий Флоренс Тертуллиан,
христианский писатель и теолог
Долгий путь домой
Относительно молодого, сорокалетнего, довольно процветающего скульптора-самоучку Дениса Харитоновича Друкова уже несколько лет подряд мучили и терзали ночные кошмары. Понятно, что о себе давала знать постоянная работа, потому в голове и творилось чёрти что. Но как же не работать, если его старания дают определённый доход, ибо многие желают
Но в течение последних двух-трёх недель во сне, по ночам, он чётко и ясно видел себя гражданином страны полного абсурда, которую называли Обнуляндия. На протяжении тысячелетней истории страны очень часто, как бы, уважаемыми господами и дамами отрицались те положительные исторические вехи и моменты, которые народ считал достижениями. Постоянные обнуления подавляющую массу людей не радовали потому, что доводили их и без того жалкое существование до жуткого состояния.
Что касается того самого «простого» народа, который там был доведён не до бедности, а в основном до абсолютной нищеты, то его олигархи, воры, компрадоры, депутаты и многочисленные чиновники ласково, одновременно, с любовью, но, может быть, и презрительно называли – «дети трубопроводов». Шла активная интервенция, оккупация и разграбление страны, в основном, барыгами и жульём, проживающими в столице Труба,
Почти любой здравомыслящий человек понимал, что обманутых, ограбленных, нищих, бедных, обездоленных людей следует назвать не детьми, а жертвами трубопроводов. Более чёткого и точного определения дать невозможно. Но и «дети» звучало цинично и пошло, издевательски.
Абсолютное беззаконие здесь было возведено в закон и всё, что принадлежало народу и государству ранее, вдруг стало частной собственностью. Каким образом и почему это произошло, дети трубопроводов не понимали. Но они и не роптали на жизнь. Ведь их многочисленные центральные телевизионные каналы ежечасно и ежеминутно убеждали в том, что так и должно быть, что скотское состояние ограбленных людей – это абсолютная норма. Безраздельно царствовал полный абсурд, объявленный объективной и даже необходимой реальностью. Благодетелями, как раз были объявлены те, кто присвоил всё, что есть на земле и под землёй. На протяжении долгой истории народу Обнуляндии приходилось не сладко. Но такого, что происходило в стране сейчас, никогда, ни в какие века, не наблюдалось. А теперь вот, пожалуйста…
Путешествия по ней в своих тяжёлых и страшных снах Друков видел великое множество трубопроводов. По ним за границу новые хозяева по сходной цене продавали всё, что ещё осталось в несчастной стране. По специальным усовершенствованным трубопроводом за кордон шли не только газ и нефть, но и вода, лес, руда, уголь, рыба… Технология дешёвой распродажи того, что издавна, исторически принадлежало, как раз, нищим и обездоленным детям трубопроводов, находилось на высоком уровне, и этим узурпаторы гордились.
Но Денис Харитонович воспринимал такие сны, как должное, если бы в них постоянно за Друковым ни гонялись какие-то черти, мертвецы, огромные птицы и звери, если бы его не варили живьём в котлах, не отрывали ему руки и ноги, то всё можно было преодолеть или протерпеть. Его волновали постоянные ночные кошмары, а не повальная бедность и нищета обманутых, «лишних» людей Обнуляндии. Ещё свою страну её жители ласково называли – Блефия. Как бы, «сказка». Так вот, по причине естественных волнений и
Разве одни только пёстрые петухи встречают начало нового дня за час или даже более до рассвета? Нет. Не только они, но ещё и таксисты, ночные алкоголики, грабители, мелкие жулики, наркоманы, проститутки, гастробайтеры, столичные гости и некоторые другие личности… В этой массе по причине своих жутких, несуразных и абсурдных снов находился ещё Друков. Когда он просыпался среди ночи, то уснуть уже не мог. Но нет худа без добра. Зато имелось немало времени для того, чтобы прийти в себя от ночных ужастиков и приступить к привычной работе.
Размышляя о бренности жизни и некоторых её сложностях, да и некоторой несправедливости, он выходил на улицу, выносил в двух больших полиэтиленовых пакетах накопившийся за день мусор в специальные контейнеры, стоящие не так далеко от его высотного дома. Мусоропровода в его многоэтажном здании не имелось.
А что потом? Но тут ясно. Как обычно, Друков наспех завтракал и продолжал заниматься своей постоянной работой, как говорится, ваянием. Сначала этюды, потом малые формы, затем отливка их в гипсе… Тут дел до чёртовой матери. Но шкурка, как говорится, стоила выделки.
Ведь сейчас скульптору даже средней руки можно при некотором старании жить в столице довольно не так уж и плохо. Заказов море от тех господ и дам, которым некуда девать деньги. Что уж тут поделать, если определённая часть населения вдруг стала преуспевать, а подавляющая – стремительно беднеть, превращаясь в нищих и бездомных. Правда, пока не в такой степени, как в Обнуляндии. Но, наверное, всё так и должно быть, вероятно, всё это справедливо… Кто умеет, тот и процветает. Ничего страшного, что за счёт других. Это мелочи жизни.
Но вот в кошмарных снах его, в стране Обнуляндия, творилась жестокая несправедливость. Нищих в ней было десятки миллионов, просто бедных – и того больше. Особенно много их развелось за чертой столичного города Труба. Чем дальше летишь, едешь или шагаешь на восток, тем всё больше и больше голи перекатной, выходцев из народа.
Сам Дьявол не успел глазом моргнуть, как в Обнуляндии произошло резкое и чёткое разделение на «простых» и «сложных», объявивших себя владельцами всего того, что раньше принадлежало народу или, в крайнем случае, государству. Медицина, образование и многое друге там не так и давно было бесплатным, жильём людей обеспечивало государство, исключалась безработица, нормально оплачивался труд, не бедствовали пенсионеры, и даже в страшных мыслях люди не могли представить, что кто-то умелый и продуманный не просто их обворует, но и заставит уходить на заслуженный отдых позже на пять лет, называя его пошло и мерзко: «период доживания».
Но люди хотели, какой-то, особенной свободы, великого роста личного благосостояния. Хотели – и получили абсолютное процветание для… отдельно взятых граждан. Всё случилось ровно так, как с пушкинской старухой из нетленного и мудрого произведения «Сказка о рыбаке и рыбке». Подавляющее большинство осталась у разбитого корыта.
Сны, разумеется, в большой степени – одна из зон абсурда. Так, по крайней мере, принято считать. Но народу, основным обманутым нищим массам Обнуляндии, всё-таки, Друков сочувствовал. Существующее положение дел в той стране даже с натяжкой и капитализмом никак нельзя было назвать. Скорее, эта одна из зловещих разновидностей активно процветающего разбоя под руководством и т. д. Ночного Хоккеиста смахивала на разграбление колониальных земель и жителей огромной страны.