Дети утренней звезды
Шрифт:
Андрей встал:
– Положение серьезное. «Гамма» – единственная из пятерок, которая нашла все ингредиенты и способна собрать голема. Сейчас мы в прицеле у всех пятерок. У всех.
– Боишься быть на виду, Зорич? – заметила Мэй. – Думала, ты смелее.
– Не путай смелость и эпатаж. Пусть Блэквуд рисуется, он это любит, – сказал Андрей. – Он тактик и самовлюбленный дурак. А я думаю стратегически, на несколько шагов вперед. Я рассчитывал пропустить вперед парочку фаворитов и идти за ними следом как за
– А теперь мы – этот самый ледокол, – продолжил Эжен. – И нам в лоб все айсберги?
– Мы мишень и приманка для всех. За нами будут следить все, от Фреймуса и Штигеля до последнего студента. Поздравляю, «Гамма», мы влипли.
– Можно пропустить кого-нибудь, – пожала плечами Мэй. – И дальше по твоему плану.
– Нет смысла. Все равно мы показали себя как слишком сильную команду и слишком рано. Нас уже не будут сбрасывать со счетов. Так что придется просчитывать другую стратегию.
– И в чем она? – Виолетта подалась вперед. – Жги, обманывай, убивай? Ты уже показал свою стратегию этой ночью.
– Ви, хватит уже, – поморщился Андрей. – Если уж на то пошло, то жечь начала наша добрая Сара… разбудите ее, кстати.
Виолетта пихнула ее локтем, Дженни встрепенулась.
– Что я пропустила? – зевнула она. Мотивационные речи Зорича – это, конечно, здорово, но она бы еще вздремнула. Хождение по Дороге Снов выматывает.
– Все важное ты уже сделала, – Зорич иронично на нее поглядел. – Зачем спалила полигон?
– Это не я, это Фламмель, – сонно сказала Дженни. – Он опрокинул какую-то стекляшку, там все полыхнуло.
– Не стекляшку, а фиал с флогистоном, – сказал Эжен. – Их там было несколько, для наших… хм, товарищей, как заверяет нас Скорца.
– Не подкалывай, Фламмель, – вспыхнула Виолетта. – Мы с ними в одной лодке.
– Да, только гребем в разные стороны. Эти товарищи тебе бы голову при случае сняли, милая.
– Слушайте, я пойду, – сказала Дженни. – Вы продолжайте, сколько пожелаете, потом расскажете, кто победил…
Зорич сверкнул серыми глазами, в нем проступило что-то властное, сильное:
– Никто никуда не уходит! И хватит ссор!
Дженни заинтересовалась. Остальные не видели, но она четко различала, как засверкал браслет на его руке – пластинчатый, из тяжелого серебристого металла, без камней, гравировок и прочих прикрас. То, что нужно парню, на скромный взгляд Дженни Далфин, – настоящее мужское украшение. Артефакт из железа, но какого-то особого железа, опаленного небесным огнем, заворочалось в ней знание.
– Ты проспала весь день, – строго сказал Зорич. – Лекции спишешь у Виолетты, вы уже связь наладили, как я понял. Самое важное, что сегодня было, – Фреймус выступал. Говорил про полигон.
– Благодарил? – улыбнулась Дженни.
– Безмерно, – фыркнул Эжен. – Сказал, что остальные испытания будут проходить в подземельях, потому что полигон не восстановить. Полыхнул оставшийся флогистон, в общем, пепелище там теперь.
– Здесь есть подземелья? – заинтересовалась Мэй.
– Полно, – зевнула Дженни. – Я тебе потом покажу…
– А виноваты во всем мы, – подытожил Зорич. – Так что у нас союзников нет. И поэтому я вас собрал сегодня. Я весь день думал. Мэй, ты хотела узнать нашу новую стратегию? Она проста. Мы вырвались вперед раньше, чем я рассчитывал. Теперь нам надо бежать вперед быстрее всех, преимущество ни в коем случае нельзя терять. Мы должны стать безусловными претендентами на победу в Игре пятерок. А для этого нам придется пересмотреть наши взгляды.
– Ты о чем? – насторожился Эжен.
– В данной ситуации, как ни странно, права Виолетта.
Итальянка даже подпрыгнула. Эжен скептически скрестил руки, ожидая пояснений – потому что без таковых было явно не обойтись. Андрей взял со столика пять полосок бумаги, раздал их команде. «Сара Дуглас» – прочла на своей Дженни. Покосилась на бумажку Виолетты – там красовалось ее имя.
– Нам необходимо не просто перестать ссориться, – продолжал Зорич, – нам нужно стать командой, стать… друзьями. Даже больше. Братьями.
– С помощью вот этого? – помахала Мэй листочком.
– Все, я пошел! – фыркнул Эжен.
– Ты будешь сидеть здесь! – рявкнул Зорич, саламандра вспыхнула, стены залил белый свет. Фламмель сел обратно, глаза у него были круглые. Андрей извлек из алхимического кейса керамическую чашу и тонкую стеклянную иглу.
Виолетта побелела, когда Зорич вонзил себе в палец иглу, выдавил каплю крови на бумажку со своим именем. Швырнул бумажку в чашу.
– Клятва на крови, – хрипло сказал он. – Вы небось и забыли о таких?
– У нас они до сих пор в ходу. – Мэй, узколицая принцесса, взяла иглу и, не колеблясь, ударила в подушечку большого пальца. Размазала каплю по листку, скомкала, отправила в чашу.
– Ну, Зорич, если тебя это подбодрит, – пожал плечами Фламмель. Он махнул ножиком, окропил бумажку и бросил к остальным.
– Не надо смеяться, Эжен, – заметил Зорич. – Для потомка такого древнего рода ты удивительно легкомысленно относишься к своей крови. Виолетта?
Итальянка, белая, как роза, закусила губу. Посмотрела на остальных: Мэй подбадривала ее легким кивком, Зорич ждал, Эжен издевательски облизывал палец. Его наглый вид подтолкнул ее, Виолетта решительно взялась за иглу, вонзила в безымянный палец, приглушенно взвыла. Ткнула в листок, брызнула веером капель на юбку, страшно огорчилась, кинула эту дурацкую бумажку в чашу и полезла в карман за салфетками.