Дети Вечного Жида, или Увлекательное путешествие по Средневековью. 19 рассказов странствующих еврейских ученых, купцов, послов и паломников
Шрифт:
Жители Каира очень чистоплотны; мавританские всадники носят красивые белые рубахи, и мамелюки тоже носят чистую одежду, но едят они как свиньи. Они сидят на земле или ковре или в льняной коробке без верха. Они не кладут ни ткани, ни ножа, ни соли на стол, и все едят из одного блюда, слуги и хозяева вместе. Едят они пальцами, и большинство сидит на корточках; когда они хотят оказать кому-нибудь честь, то приносят вино из изюма, которое в тысячу раз крепче мальвазии. Вам приходится пить дважды, прежде чем принесут что-нибудь, кроме фруктов. Наконец вам приходится пить за всех, кто сидит с вами, и все пьющие говорят друг другу: «В вашу честь», потом берут плоды, кладут себе в руку и произносят: «За жизнь и здоровье», и все делают то же самое, и вам приходится ждать два часа, пока дело дойдет до еды. Я уже два раза пил, и они тоже все пили; а если ты не выпьешь, то оскорбишь хозяина. Со мной это случалось несколько раз, хотя я знал заранее, что так и будет, поэтому я сделал вот что: перед едой я сказал, что пить не могу, потому что страдаю от телесной болезни; так я уберег себя от выпивки. В тот раз мое место занял Рафаил, и он конечно же не мог отличить проклятого Хамана от благословенного Морд екая, но для меня пить было не обязательно.
Вернемся же к нашей прежней теме. В Мисре есть большие фондаки, которые разделяет улица, а в домах по этой улице располагаются лавки с двумя, тремя или четырьмя дверями, которые ночью закрыты. Здесь всегда дежурят стражники; в фондаках много всякого товару, и купцы и ремесленники сидят рядом со своими лавками, которые совсем крошечные, и показывают образцы своих товаров. Если вы захотите у них что-нибудь купить, что-нибудь большое и дорогое, то они отведут вас в свой склад и покажут замечательные вещи. Трудно поверить, что в каждом фондаке располагается больше тысячи складов; нет такой вещи на свете, которую нельзя было бы отыскать в здешних фондаках, вплоть
В пятницу, 22 июня 1481 года, я лицом к лицу видел султана. Ему уже 80 лет, но он прям, как тростник, высок и красив и носит белые одежды. Он ехал верхом, и его сопровождало более 2 тысяч мамелюков. Говорили, что в городе нашли клад, и царь ехал осмотреть его. Всякий, кто хочет увидеть султана, может легко это сделать. У него в городе есть большая красивая крепость, и по понедельникам и четвергам он совершенно открыто сидит у ее входа вместе с правителем города. Сбоку от царя сидят его драгоманы, а вокруг стоят мамелюки, более трех сотен, которые охраняют его. Если кто-нибудь хочет пожаловаться на насилие или грабеж со стороны сыновей султана или других господ, он может подойти к султану и рассказать ему об этом; вот почему благородные господа этой страны стараются не делать того, что не полагается.
В Мисре никогда не бывает дождя, но роса замечательна. Она ежедневно падает на землю, на сады и огороды Мисра, а от Булака на Ниле сады орошаются с помощью каналов. В Булаке есть место, где вы поднимаетесь по ступенькам, и на земле есть отметки, от одной ступени до другой, и, когда вода в Ниле поднимается, она заливает эти ступени, и люди судят, обильным ли будет урожай в этом году, умеренным или скудным. Вот как это делается: если вода заливает шестнадцать ступеней и не больше, значит, страну ждет голод, если она покрывает восемнадцать ступеней – значит, урожай будет средним, если двадцать – то урожай будет богатым, а если двадцать две – то это будет год небывалого процветания и дешевизны. Эту отметку Нил никогда не превосходит. Каждый день в Мисре объявляют, что Нил поднялся на такую-то высоту, а когда он перестает подниматься, царь в сопровождении большой толпы приходит сюда. Люди поют песни, бьют в бубны и играют на арфах, а султан начинает копать канаву, чтобы вода пошла в сады, и после этого его слуги тоже начинают копать, и вода разливается по всей стране и орошает весь Египет. Все это обычно происходит в конце августа.
В Мисре около восьмисот еврейских семей, примерно столько же караимских и пятьдесят самаритянских. Вы уже знаете, что караимы соблюдают письменный закон, а самаритяне – часть его, но все они – идолопоклонники. Самаритянский алфавит отличается от других; в нем нет букв , , или , ,, и если мы произносим Я’агоб, то они произносят Ягоб. Имя Исаак они произносят как Иссак и т. д., и их закон и все их книги написаны их собственными буквами. Три раза в год они поднимаются на гору Геризим, где расположен их алтарь. Они приносят с собой золотую голубку и кладут ее на алтарь. Паломничества в Иерусалим они не совершают, поскольку называют гору Геризим Иерусалимской горой, и на Пасху приносят в жертву овцу, не ломая ее костей. Они живут в особом квартале и имеют свою собственную синагогу; субботу они соблюдают только до полудня, а потом занимаются своими делами. У караимов есть две свои синагоги, и хорошие евреи (раввинисты), которые, подобно нам, соблюдают письменный и устный законы, тоже живут отдельно и имеют шесть синагог. Султан подчинил всех евреев, караимов и самаритян одному еврейскому раввину, богатому, ученому и очень уважаемому. Его имя р. Соломон бен Иосиф. Он родился в этой стране, и его отец тоже был нагидом (духовным лидером еврейской диаспоры) и врачом султана. Нагиду подчиняются евреи во всех владениях султана; в уголовных и гражданских делах никто не смеет противоречить ему. Он имеет четверых судей, которых зовут: р. Иаков бен р. Самуил Рабах, р. Иаков аль-Фабуя, р. Самуил бен Ахил и р. Аарон Меппи; и двух чиновников по имени р. Иуда Аруба и р. Давид Альхамар, который содержит тюрьму. На второй день после моего приезда в Миср меня и нагида пригласил к себе р. Парисила из Розетты, который принял меня с большим почетом, и все потому, что в Мисре живет один еврей, торговец драгоценными камнями, по имени р. Моисей де Вилла. Риала, представивший меня ему, двадцать два года назад был у нас дома во Флоренции, и мой отец, будь же благословенна его память, с большим почетом принимал его у себя, особенно в нашем поместье Полверозо. Он запомнил доброе отношение моего отца и сообщил нагиду, что мы с отцом были когда-то очень богаты и владели состоянием, превышающим 100 тысяч дукатов, и очень сильно восхвалял нас. И с того дня мне пришлось сидеть в синагоге рядом с нагидом, между ним и судьями, а также я был вынужден много раз обедать у него; видя, что он в присутствии всех евреев оказывает мне почести, они также стали воздавать мне почести. Многие благородные люди, особенно р. Иаков де Баро, самый богатый и уважаемый человек в городе, и его отец, стали относиться ко мне так, как будто я был царем, и они приглашали меня в свой дом пообедать и выпить вместе с ними, испросив предварительно разрешение у нагида. Все это потому, что ни один человек не может приглашать к себе еврея отобедать и выпить после того, как нагид оказал ему честь, пригласив к своему столу. Никто не хочет, чтобы люди подумали, что он желает стать нагидом. Кроме того, нагид помог мне обрести милость главного драгомана султана, которого зовут Тагри Варди. Он по происхождению еврей, как я уже говорил ранее, и, когда я отправился из Мисра в Святой город Иерусалим, драгоман написал письмо иерусалимскому драгоману, а нагид написал письмо вице-нагиду, благодаря чему я был принят там с большим почетом, о чем я расскажу, когда буду писать об Иерусалиме. Драгоман не взял с меня налога, который платят все евреи, а вице-нагид предоставил мне дом, полный разных хороших вещей, в котором я и жил в Иерусалиме.
Среди евреев много уважаемых людей, особенно тех, о которых я уже упоминал. Советников, служащих у нагида, зовут: р. Самуил Рабах и р. Иаков, его сын, и р. Иисус Альхамар, р. Зедака б. Обри, р. Авраам по прозвищу Ученик, ибо, по его словам, он был учеником р. Моисея Фиси, р. Иакова аль-Фабуи, р. Сулеймана Инсо и особенно р. Самуила Рабаха и его сына. Он – великий человек, очень милосердный, и его очень любит царь. Он врач царя или султана, а р. Иаков, его сын, пошел по стопам отца. Ему 35 лет, он боится Бога и не знает греха; лучше их в Мисре нет никого. Они несколько раз, с разрешения нагида, с большим почетом принимали меня у себя в доме; здесь мой спутник Рафаил сильно напился. От р. Рабаха я получил список всех товаров, которые поступают в Египет дважды в год и которые неевреи развозят по христианским странам. Среди них 3300 различных товаров, в основном специи и лекарства. Мусульмане – плохие люди, которые грешат против Бога. Им можно доверять только потому, что они боятся правительства. Ни один еврей или нееврей не должен показывать на мусульманина указательным пальцем, иначе тот отрубит ему палец или вообще убьет того, кто показывал, прости господи. Не имеют они права посещать и мечети. Перед тем как зайти в мечеть, мусульманин должен помыться, и перед каждой мечетью имеется фонтан, где они пять раз в день совершают омовение; они соблюдают свою субботу в пятницу, но только в течение тех двух часов, когда молятся в своих молельных домах. У них в году два праздника, а постятся они тридцать дней один раз в году. Их пост похож на еврейский, и это о них писал автор молитвы «Алейну Лешабеа»: «Они тешат свое тщеславие, моясь пять раз в день, празднуя два раза в год и тридцать дней постясь».
Мы уехали из Мисра 4 июля 1481 года, пусть будет воля Всемогущего, чтобы я достиг Иерусалима и выполнил свои обеты, и пусть Он позволит мне вернуться домой живым, веселым и спокойным. В тот же самый день, находясь в 5 милях от Мисра, мы увидели слева от дороги небольшую пирамиду, высеченную из одного камня, а напротив нее – сад, где выращивают специи. Я увидел в этом саду более сотни крошечных деревьев с тонкими ветками; их листья были столь же малы, как и листья эвкалипта, только зеленее и тоньше; в саду был фонтан с проточной водой, и этой водой каждый день опрыскивают эти деревья, а также землю под ними. Деревья, которые я видел, растут только в этом саду. Мусульмане уже пытались унести несколько деревьев вместе с землей и посадить их в другом месте, но они оставались живыми и полными соков только до тех пор, пока их поливали водой из этого сада, хотя бальзама почти не давали. Если же их опрыскивали другой водой, то они тут же засыхали. Бальзам изготавливают таким образом: снимают с дерева кору и срезают мелкие веточки, после чего бальзам стекает в небольшие сосуды, подставленные снизу. Сад огражден стеной, но каждое дерево охраняют пять человек, чтобы никто к нему не прикасался. Весь собранный сок раз в году доставляют к султану, и он раздает небольшие порции этого бальзама самым высшим сановникам государства; и, клянусь своей жизнью, я видел в доме драгомана небольшую часть, которую подарил ему султан. У драгомана был друг по имени Мухаммед, который работал дровосеком. Как-то раз он уронил на ногу топор и чуть было не отрубил себе большой палец левой ноги. Он помазал рану этим бальзамом, и через три дня она зажила, не оставив никаких следов. За всю свою жизнь я не видал ничего чудеснее этого бальзама. Он густой, как касторовое масло; и если кто-нибудь вам скажет, что привез этот бальзам в Тоскану, не верьте ему, потому что владеть им имеют право только самые высшие сановники, да и то не все.
В тот же самый день мы с моим драгоманом по имени Бехар Иосиф бар Хезекия отправились в большой город, окруженный стеной. Название этого города – Альханика, или Рефидим. Он лежит в 2 милях от Мисра, и там проживает двадцать еврейских семей. Здесь нас ждал караван исламского драгомана, чтобы поторопить с началом путешествия. Мы выехали из Альханики в пятницу, 12 июля, на рассвете. В нашем караване было сто двадцать исмаилитов и турок с верблюдами. Здесь начинается пустыня, и, когда мы отъехали на расстояние примерно 6 миль, неподалеку от места под названием Баро нам встретился верховой араб, но, увидев, что нас много и мы сильны, что мы вооружены луками и едем на конях, он ускакал прочь. В тот же день мы добрались до города, похожего на Альханику, под названием Билибис, или Гошен. Здесь проживают три еврейских семьи – это рабочие люди, пользующиеся всеобщим уважением. Они приготовили для нас постель, стол, стул и свечу в домике у синагоги. Один уважаемый еврей по имени р. Меламмед Кохен и р. Давид, его сын, в субботу пригласили меня и моего друга отобедать у них; пусть же Господь наградит р. Кохена за его доброту. Когда мы еще были в Мисре некоторое время назад, мы своими собственными глазами видели, как султан приговорил к смерти человека по имени Орбано, потому что он был предводителем разбойников. С него содрали кожу, начав с лодыжек. И его брат решил отомстить за него; он ушел в пустыню с пятьюстами всадниками, вооруженными луками, и они стали грабить всех проезжающих. Опасаясь нападения, мы остановились в Билибусе, и наш караван двинулся в путь только утром после субботы, когда в Билибус прибыл караван, в котором было около четырех сотен турецких всадников, вооруженных луками и двигавшихся в Ламин. Мы выехали из Билибуса в воскресенье, 13-го, в составе двух упомянутых караванов и через два дня добрались до небольшой деревни под названием Хатара, где совсем не было евреев. Мы ехали по пустыне, надев на головы, с разрешения главы каравана, белые тюрбаны, словно исмаилиты или турки. Он разрешил нам носить тюрбаны, хотя прекрасно знал, что мы евреи, чтобы мы не платили большой налог, который обязаны платить все евреи и иностранцы. Люди в Хатаре пытались заговорить со мной, но я не понимал их, и они решили, что я из Турции, потому что выглядел совсем как турок. Турки и исмаилиты исповедуют одну веру, но говорят на разных языках и не понимают друг друга. Мы покинули Хатару в понедельник, 14 июля 1481 года, и приехали в место под названием Салахия, небольшую деревню вроде Хатары, здесь мы заплатили такой же налог, какой платят турки, ибо жители, по приказу султана, должны охранять дороги и всадников и им разрешается брать с каждой лошади половину маджори, называемую брикс, вроде нашего динара. С евреев же и иностранцев они берут гораздо больше, по примеру разбойников, и, после того как мы уплатили налог, один исмаилит заявил, что наш драгоман еврей, и они вернули нас. Все мужчины деревни накинулись на нас и потребовали, чтобы мы заплатили 2 дуката, но турецкий господин, предводитель каравана, выступил вперед и гневно произнес: «Да, это правда, что он еврей, но я его купил, и он мой раб». Этим он спас нас, и, несмотря на их вопли, мы, слава богу, остались свободными.
Мы уехали из Салахии во вторник, 15 июля, и добрались до города Ривайрар, и здесь заплатили такой же налог, как и турки. Этот городок похож на Хатару. «Ривайрар» означает «колодец». Мы покинули его в среду, 16-го числа, и приехали в Кастайю, прекрасный город, весь утопавший в пальмах, которые невозможно было сосчитать. Он не имеет стены. Здесь живет адмирал, называемый эмиром. В этом городе нам всем пришлось заплатить налог, не важно, евреям или туркам. Взяли налог и со всех наших верблюдов, потому что эмир этого города обязан выплачивать султану за пользование расположенным здесь проходом, а также за пальмы и их плоды тысячу золотых дукатов в год. Нам пришлось бы заплатить более 2 дукатов, но, слава Провидению, мой драгоман оказался большим другом эмира, и мы заплатили всего лишь по 1 маджори. В четверг мы покинули свой караван и прожили в Кастайе до субботы, поскольку не хотели останавливаться в пустыне и проводить субботу там. К счастью, ближе к 24 часам в пятницу прибыл караван турок, вооруженных луками, которые переночевали в Кастайе. Хвала Господу за то, что Он послал нам удачу, позволил добраться до Иерусалима и вернуться домой живыми и здоровыми! Я уже говорил, что местный эмир был другом р. Иосифа, нашего переводчика, поэтому он послал двух мамелюков, чтобы те попросили руководителя каравана разрешить нам дойти с ними до Газы, и вверили нас его заботам. Благородный господин, глава каравана, ответил, что мы должны опоясаться белыми кушаками, вроде турок и мусульман, и ничего не бояться, ибо он позаботится, чтобы мы благополучно добрались до места своего назначения. Мы покинули Кастайю в воскресенье, 18 июля 1481 года, с означенным караваном турок, и в тот же самый день прибыли в местечко под названием Бир-Дебур, что в переводе означает Колодец Эбера. Это маленькая деревушка, вода здесь солоноватая. Затем мы прибыли в местечко под названием Сабри, пробыли здесь до полудня, а утром добрались до селенья под названием Арари. Во всех этих селениях есть караван-сараи, где мы отдыхали до наступления ночи, когда спадала невыносимая жара. В полночь ко мне подошел хозяин караван-сарая и спросил меня по-арабски, и я не знал, что ему ответить, но руководитель каравана быстро сказал: «Не разговаривай с ним; он не понимает твоего языка, поскольку он турок», так что мусульмане не узнали, что я еврей. Мы уехали отсюда 19-го, в понедельник, и прибыли в селение под названием Малхасин. Это тоже маленькая деревушка; в ней мы пробыли весь день, до 21 часа. Здесь платят большой налог; в тот же самый день мы отправились дальше и прибыли в местечко под названием Хариш, то есть Суккот, ибо арабское слово «хариш» означает «хижина». Это деревня, основанная нашим отцом Иаковом, мир его праху, и здесь есть только один разрушенный дом и колодец с солоноватой водой; и представьте себе, ночью на нас напал рой насекомых, которые водятся в песках пустыни. По величине они превосходят двух мух и имеют красноватый цвет. Говорят, что это те самые вши, которые терзали фараона, и они свирепо искусали меня, но, к счастью, у нас были лимоны, которые мы захватили в Мисре, потому что нас предупредили об этих вшах и сообщили, что самое лучшее лекарство от их укусов – это лимонный сок, ибо он не дает их личинкам размножаться в коже человека. Клянусь, что ни разу в жизни не испытывал такой боли, как в ту ночь, и мой спутник Рафаил страдал не менее меня. Вши искусали также некоторых турок из нашего каравана. Мы уехали отсюда во вторник, 20-го числа, и прибыли в Асику, которая по-арабски называется Азан, и здесь мы нашли немного сладкой воды. Это местечко не больше Суккота, и здесь мы остановились утром, чтобы перекусить, и наши души возрадовались этой воде, ибо на всем нашем пути мы пили только солоноватую воду. Здесь мы пробыли до вечера и заплатили пошлину, как и во всех других местах. Асика находится в 4 милях от моря, и мусульмане держат здесь стражу, которая охраняет побережье от морских корсаров. Это в основном корсары с Родоса, которые грабят путешественников, проезжающих в этих местах. С наступлением ночи мы покинули это место и в полночь прибыли в селение под названием Аль-Хан. Это большой фондак. Но в нем не было ни мужчин, ни женщин, потому что предыдущей ночью с Родоса пришли четыре рыбачьи лодки и захватили шестьдесят человек, которые большими группами проезжали через это место. А те, которые остановились в Аль-Хане, убежали, услышав шум. Они бросили все свои вещи и ушли в Газу. Корсаров было около четырех сотен, они хотели захватить людей, находившихся в фондаке, но нашли только их инструменты и одежду. Они забрали все, что там было, и ушли. Слава богу, мы не приехали сюда раньше и не попали в плен; Господь не позволил этому свершиться, и мы воздали Гму хвалу.
Мы выехали из Аль-Хана в среду, 21-го числа, и отправились в Газу, но, находясь примерно в миле от нее, мы узнали, что рядом орудуют разбойники (последователи Орбано) и люди боятся покидать свои дома, ибо они зарезали трех человек из Газы и увели двух верблюдов с товарами, которые принадлежали убитым. Когда мы услышали об этом, страх наполнил наши сердца и сердца всех, кто был в караване, [и мы тряслись,] пока не приехали в селение, где наш отец Авраам сказал своему слуге: «Жди меня здесь с ослом»; вскоре мы узнали, что дорога до Газы безопасна, но мы не должны были покидать Газу, пока не подойдет караван из четырех или пяти сотен людей. Слава богу, мы добрались до Газы безо всяких приключений, а когда подъехали к этому городу, то увидели фондак под названием Аль-Хан; это место, где останавливаются войска или караваны. В нем есть большие дворы, позади них живут люди, укрывшись за занавесками. Мы видели, что во всех помещениях полно людей, ибо все караваны, пришедшие в Газу, остановились здесь из-за того, что дорога была опасна. Здесь собралось более 7 тысяч человек и 10 тысяч верблюдов, которые следовали в Дамаск; около Джаруки мы обогнали одного из ханов и, добравшись до города, узнали, что весь город беспокоился о судьбе ньепо [65] , то есть властителя этого города, который отправился в погоню за означенным Орбано. Он бросился на помощь ньепо из города Рамле или Гата, поскольку люди Орбано напали на Гат и предали его огню; в ту пору еще никто не знал, чем кончится эта погоня, поэтому все караваны остановились в Газе.
65
Вероятно, это арабский наиб, что означает «судья».