Дети Вечного Жида, или Увлекательное путешествие по Средневековью. 19 рассказов странствующих еврейских ученых, купцов, послов и паломников
Шрифт:
Достопочтенный купец Мешуллам вскоре пересел на небольшой корабль, следовавший с Родоса на Хиос, а оттуда – в Константинополь, отказавшись от своего намерения сопровождать нас в Александрию. Через день, как он нас покинул, мы встретили небольшое судно, с которого нам сообщили, что в нашу сторону направляется хорошо вооруженный генуэзский военный корабль. Эта новость очень встревожила капитана, поскольку стоял штиль. При попутном ветре нашему судну не страшны были бы никакие корабли, ибо нет более безопасного судна, чем галера. Капитан направил наш корабль к небольшому городу Кастель-Сан-Джованни, который находится на турецком побережье, но подчиняется Родосу. Это единственное место в Турции, где живут христиане. Этот городок довольно сильно укреплен, но его дальние пригороды принадлежат уже Турции. Мы прибыли туда в пятницу, в день новолуния, в месяц кислев (ноябрь) 5248 года, и оказались в безопасности. В субботу, ближе к полудню, Бог послал нам попутный ветер, и мы смогли покинуть это место и плыть целые сутки. В воскресенье, 3 кислева 5248 года, мы благополучно прибыли на Родос, после 22-дневного плавания.
Жители Родоса приняли нас очень тепло, поскольку капитан был другом и родственником губернатора. Старейшины еврейской общины Родоса пришли к нам на корабль и приняли нас с добротой, поскольку купец Мешуллам, ранее плывший с нами, приходился братом врачу р. Натану, самому выдающемуся человеку из евреев Родоса. Мне была предоставлена комната со всем необходимым, а евреи, сопровождавшие меня, были устроены, насколько позволяли условия, поскольку еврейские дома в Родосе были почти полностью разрушены во время осады города турками, которую предпринял их первый император [69] в год своей смерти. Тот, кто не видел Родос с его мощными стенами, прочными воротами и зубчатыми башнями, не сможет представить себе настоящую крепость. Турецкий император4 в год своей смерти прислал большую армию, которая осадила город и подвергла его обстрелу огромным количеством камней, которые валяются там до сих пор. В результате этого обстрела были разрушены стены, окружавшие еврейскую улицу и стоявшие на ней дома. Евреи, жившие в Родосе, рассказали мне, что, ворвавшись в город, турки начали убивать всех подряд, но, дойдя до дверей синагоги, по велению Бога смешались, обратились в бегство и начали убивать друг друга. По случаю такого чуда губернатор построил в этом месте церковь и принес в дар евреям другое здание взамен разрушенного. Пока я был там, губернатор Родоса передал им 100 дукатов для постройки новой синагоги.
69
Сулейман II.
В Родосе осталось совсем немного евреев; всего там живет 22 семьи, которые прозябают в бедности и питаются одними овощами. Они не едят ни хлеба, ни мяса, поскольку не убивают животных. Не покупают они и вино, чтобы не ссориться с живущими там греками. Посещая рынок, евреи стараются не прикасаться к тому, что принадлежит грекам; они соблюдают сухой закон столь же строго, как и запрет на свинину. Здешние евреи умны и образованны. Они говорят на чистом диалекте, высоконравственны и вежливы; даже дубильщики кожи опрятно одеты и разговаривают учтиво. Они все носят длинные волосы и очень красивы. Нигде нет прекраснее евреек, чем в Родосе. Они заняты всеми видами ручного труда, обслуживая акомодоров (местную земельную знать), помогая своим мужьям. Акомодоры высоко ценят евреев. Они часто заходят в их дома немного поболтать с женщинами, которые занимаются своим делом.
Когда умирает еврей, его не кладут в гроб, а хоронят в саване. В земле делают углубление по форме человеческого тела, в которое кладут усопшего. Сверху покрывают доской и засыпают землей. Воздух на Родосе чище и приятнее, чем во всех других местах, вода сладка, почва чистая, но бедная, и большинство населения составляют греки, находящиеся под властью акомодоров.
В Родосе мы пробыли с 3 кислева до 15 тебета (декабря), поскольку губернатор не разрешал нашему судну плыть в Александрию, опасаясь, что там его задержит царь Египта. Дело в том, что губернатор получил 120 тысяч золотых монет от египетского царя, пообещав доставить ему брата турецкого императора по имени Джем, который был в плену во Франции; но не сдержал своего обещания из страха перед турецким императором. Поэтому он боялся, что египетский царь захватит корабль, который вез большое количество ценных вещей, вместе со всеми людьми. Однако через некоторое время капитан, поговорив с купцами на своем корабле, все же решился отплыть, несмотря на опасность. 15 тебета мы покинули Родос и через шесть дней были уже вблизи Александрии. Капитан решил не заходить в порт, пока не разузнает обстановку. Поэтому мы стояли в Букари, портом между Александрией и Розеттой по пути в Каир. Море там было мелким, и мы бросили якорь примерно в 4 милях от берега. С нами было еще 200-тонное судно, груженное зерном, которое капитан купил, чтобы продать в Александрии.
Эмир, то есть представитель царя Египта, который находился в Александрии, послал капитану гонца, который заверил его, что корабль и все, что на нем находится, может без опаски заходить в Александрию, но капитан этому не поверил и отправил своих послов к царю. Тем не менее он решил ввести в Александрийский порт малое судно с пшеницей и небольшой командой, полагаясь на слово эмира. В пятницу все евреи перешли на этот корабль, надеясь в Шаббат попасть в Александрию. Но эмир не допустил этого, потому что узнал, что капитан не поверил ему, и мы отошли на некоторое расстояние от большого корабля и остановились.
Прошло довольно много времени; посланцы капитана все не возвращались. Наши запасы начали истощаться, у нас не было воды, и кое-кто уже начал подумывать о смерти.
Около полуночи 8 шебата (января) на море разыгрался ужасный шторм. У нашего судна неожиданно оторвались два якоря, остался лишь самый маленький. Моряков охватил ужас, и они стали бросать вещи за борт, чтобы облегчить судно. Они сигналили большому кораблю выстрелами из ружей, чтобы к ним прислали лодку с людьми. Но их никто не слышал, и ответа они не получили. Моряки на большом корабле были озабочены своим собственным спасением, и вряд ли баркас сумел подойти к нам из-за сильного волнения. Якорь был поврежден, и нас потащило в самый центр бури. Через палубу нашего суденышка перекатывались волны, его бросало из стороны в сторону, и он мог развалиться в любую минуту, поскольку был старым и поврежденным. Вода поступала в него со всех сторон, а море в этом месте было полно скал. В течение суток мы были в такой опасности, что в любую минуту ожидали смерти. Всем нам выдали по ведру и приказали вычерпывать воду, в избытке поступающую внутрь. Мы со слезами на глазах зачерпывали воду и выливали ее за борт, пока Бог не сжалился над нами и не спас. Мы просто чудом удержались на плаву. Когда шторм закончился, капитан послал за нами, и утром второго дня мы поднялись на большой корабль и пробыли там до возвращения посланцев с гарантиями от царя. Но тут снова наступил штиль, и наш корабль не мог покинуть Букари. Купцы и евреи предпочли отправиться на берег на баркасе, опасаясь нового шторма. Дальше мы 18 миль шли пешком, поскольку не смогли достать ишаков, и 14 шебата, усталые и измученные, вошли в Александрию. И тут Господь снова помог нам, сведя с очень щедрым человеком, который пользовался уважением даже у арабов. Его имя р. Моисей Грассо, он служил драгоманом у венецианцев. Он подошел поздороваться и вызволил нас из рук арабов, которые сидели у ворот и в свое удовольствие грабили евреев-иностранцев. Он отвел меня в свой дом, где я прожил там все время моего пребывания в Александрии. Я читал с ним книгу, посвященную каббале, которая принадлежала ему, поскольку он обожал это учение. Во время чтения я видел одобрение в его глазах, и мы стали друзьями. В Шаббат он угостил меня ужином, на который пригласил сефардийца, прибывшего со мной; когда я вошел в столовую, то увидел двоих его сыновей.
Ниже приводится описание ужина во время Шаббата, привычного для евреев, живущих в арабских странах. Они садятся в круг на ковер, виночерпий стоит рядом с ними, неподалеку от куска ткани, расстеленного на ковре. На нем раскладываются все плоды, созревшие к этому времени. Хозяин дома поднимает бокал с вином и произносит благословение (Киддуш), освящая пищу, после чего опустошает бокал. Виночерпий забирает его у хозяина и передает по очереди все членам компании, всякий раз наполняя его заново, и каждый опорожняет его; после этого хозяин берет два-три кусочка одного какого-нибудь плода, съедает их и выпивает второй бокал, а все собравшиеся провозглашают: «Здоровье и жизнь». Тот, кто сидит рядом, тоже берет кусочки этого плода, а виночерпий наливает ему второй бокал со словами: «За ваше удовольствие», и компания подхватывает словами: «Здоровье и жизнь». Затем пробуется другой фрукт и наполняется следующий бокал, и так продолжается до тех пор, пока каждый не опустошит шесть или семь бокалов. Иногда, выпивая, они нюхают цветы, принесенные по этому случаю. Эти цветы называются дудайм, что Раши переводит на арабский как жасмин. Это растение дает цветы, источающие приятный и возбуждающий аромат. Вино обычно подают крепкое и пьют неразбавленным, особенно в Иерусалиме. Когда все выпьют вволю, вносится большое блюдо с мясом, каждый гость протягивает руку и, взяв, сколько ему нужно, быстро съедает, поскольку местные евреи не большие любители поесть. Р. Моисей угощал нас сладостями, свежим имбирем, финиками, изюмом, миндалем и кондитерскими изделиями из семян кориандра. Каждое кушанье сопровождается бокалом вина. За этим следует местное вино из изюма, очень вкусная мальвазия из Кандии и снова местное вино. Я пил вместе с ними, и мне было очень весело.
Есть еще один обычай в этой арабской стране. В пятницу все мужчины идут в баню, а по возвращении женщины подают им вино, которого они выпивают вдоволь. Затем им сообщают, что ужин готов, и он съедается засветло, до наступления сумерек. После этого все идут в синагогу, чисто и опрятно одетыми. Служба начинается с псалмов и благодарственных молитв; вечерняя молитва продолжается два часа после наступления сумерек. Пo возвращении домой евреи повторяют Киддуттт и съедают кусочек хлеба величиной с оливу и после еды произносят благодарственную молитву. Во всем этом районе Минха читается по пятницам, в уединении. В Иерусалиме ашкенази (германцы) искоренили этот обычай, и Минха с вечерней молитвой произносятся с миньяном (в ограниченном кругу мужчин старше 13 лет. – Пер.), как и у нас. Едят они ночью; вечерняя молитва читается только после появления звезд. В этих местах Шаббат соблюдается более строго, чем в других; никто не выходит из дома, можно лишь посетить синагогу или Бет Хамидраш (дом обучения). Не стоит говорить о том, что в Шаббат никто не зажигает свечи и не разжигает потушенный огонь, этого не делают даже неевреи. Все, умеющие читать Священное Писание, читают его целый день, как только проспятся от выпитого вина.
В Александрии живет около 25 еврейских семей, и там есть две старые синагоги. Одна – очень большая и немного разрушенная, другая – поменьше. Большинство молится в небольшой, поскольку она носит имя пророка Илии; говорят, что однажды он явился кому-то в юго-восточном углу, где теперь постоянно держат зажженный огонь. Мне говорили, что 20 лет назад он снова явился одному старцу. Истина известна одному Богу! Во всех арабских странах никто не входит в синагогу в обуви. Даже, приходя в гости, оставляют обувь снаружи у двери, и все располагаются, сидя на матах или коврах, постеленных на землю.
Александрия – очень большой город, окруженный стеной и морем, хотя две трети его разрушены и во многих домах никто не живет. Населенные дворы покрыты мозаикой, в центре этих дворов растут персиковые и финиковые деревья. Все дома большие и красивые, но жильцов в них мало из-за нездоровой атмосферы, которая царит уже много лет. Говорят, что люди, не привыкшие к этому воздуху и пробывшие в Александрии даже недолго, умирают или, по крайней мере, заболевают. Большинство местных жителей страдает от болезней глаз.