Дети Вечного Жида, или Увлекательное путешествие по Средневековью. 19 рассказов странствующих еврейских ученых, купцов, послов и паломников
Шрифт:
Почтенный Эммануэль Кай из Камерино по моей просьбе прислал мне сотню венецианских дукатов, проценты с капитала, который я ему оставил, и обещал делать это ежегодно. Я отдал 10 процентов владельцу корабля, который привез мне эти деньги. Достойный Эммануэль прибавил также 25 дукатов, часть из них я должен истратить на покупку масла для ламп в синагоге, а другую – раздать бедным. Что касается меня, то я живу в Иерусалиме в довольстве, ничего не желая ни от кого. Каждое утро и каждый вечер мы собираемся и изучаем Галаху (Закон). У меня без перерыва учатся два сефардийских ученика, и сейчас к нам присоединились два ашкеназийских рабби. Мы надеемся, что Земля обетованная будет возрождена и населена евреями, ибо царь издал указ, что евреи в Иерусалиме будут теперь платить только подушный налог. Раньше евреи должны были ежегодно выплачивать 400 дукатов, вне зависимости от их численности, по причине чего страдали все. Теперь каждый вносит подушный налог и не должен платить за других. Такого указа не было в Иерусалиме 50 лет. Так что многие из тех, что покинули город, возвращаются сюда. Пусть же Господь порадуется, что город и Храм будут восстановлены и рассеянные потомки Эфраима и Иуды соберутся здесь и падут ниц перед Богом у Святой горы! А теперь я должен заканчивать, поскольку у меня очень много дел.
Послано второпях из Иерусалима, 27 эллула, 5249 (1789) года.
Досточтимый господин [77] , пусть пребывает с Вами милосердие Господне, да продлит он Ваши дни, и пусть Вам будет дарована честь увидеть Святую землю и Храм. Аминь!
Когда флорентийский посол прибыл сюда с приятными письмами от Вашей светлости, меня в Святом городе Иерусалиме не было, ибо я отправился в Хеврон и пробыл там много дней. Мне здесь понравилось гораздо больше, чем в Иерусалиме, ибо евреев здесь не очень много, они добры и не так плохи, как в Иерусалиме. В Хевроне, в огороженном дворе, проживает около двадцати еврейских семей, и ни один исмаилит или нечистый человек не может сюда войти, и во всей стране считается, что лучше быть похороненным в Хевроне, чем в Иерусалиме.
77
Это
Здесь, в Хевроне, на могилах Патриархов стоит очень древнее сооружение из камней невероятной величины, и на этом старом здании высится новое, построенное исмаилитами. Место, где Аврааму явились ангелы, до сих пор носит название Мамре; здесь есть небольшая пещера и камень, на котором написано, что здесь был обрезан Авраам. На небольшом расстоянии от города находится большой колодец, который исмаилиты называют Бир Ибрагим, а чуть подальше – еще один, Бир Ишаг, а на расстоянии полета стрелы или чуть больше протекает ручеек Эшколь, который до сих пор так и называется. Виноград, растущий по его берегам, до сего дня крупнее винограда во всех остальных частях страны. Вокруг Хеврона много деревень, сохранивших свои древние имена, отмеченные в Книгах пророков. А теперь что касается великого города Дамаска. Мой господин спрашивает, стоит ли он в Святой земле. Хорошо известно со слов всех мудрецов, и в особенности Маймонида, что он располагается в Сирии (см.: Маймонид. Хилшот Терумот, 81–89), и до сего дня все жители Галилеи так и считают, но говорят, что границы Святой земли проходят поблизости от Дамаска. Сафат и Банорса (вероятно, Тафас и Мзериб), большие галилейские города, располагаются недалеко от Дамаска, и их границы немного не доходят до его границ. Но город Триполи, в Сирии, гавань для судов и рынок всех наций, стоит на границе Палестины, о нем много говорят хорошего, ибо он славится своими плодами и вещами, которые поступают сюда изо всех городов Святой земли, а путешественники приезжают сюда со всех концов земли. В наше время в нем мирно проживает около сотни еврейских семей. Многие говорят, что, если сюда приезжает благоразумный человек из Италии, он очень быстро становится богатым за счет торговли с коммерсантами Италии, которые постоянно привозят сюда свои товары.
Война между царем Турции и царем Египта уже забыта, и многие думают, что два года назад они заключили договор о том, что не будут вредить друг другу и что царь, живущий здесь, – это тот же самый государь, который не умирал и не изменился. Он правит Египтом уже двадцать лет и очень стар; он не враг евреям, хотя и взимает с них очень большие налоги. Впрочем, такие же налоги платят ему и исмаилиты, и необрезанные, которые живут в его стране.
Сегодня я не могу сказать ничего нового моему господину, за исключением того, что я предавался размышлениям на могилах наших святых отцов, а каждый день молюсь, обратившись лицом к Храму, чтобы Ваш покой был похож на реку, а Ваш прекрасный дом пребывал в мире и чтобы Господь благословил все Ваши начинания, согласно Вашему желанию и желанию Вашего слуги.
Написано в Хевроне, 22 тебета 1250 (1490) года. В спешке.
ДАВИД РЕУВЕНИ
(1522–1525)
Приведенные выдержки из дневника Давида Реувени, который он вел с 1522 по 1525 год, были взяты из уникального манускрипта, хранящегося в Бодлейской библиотеке Оксфорда. Этот манускрипт был приобретен вместе с другими рукописями, входившими в Коллекцию Майкла в 1848 году, а несколько лет спустя с него были сняты фотографическое факсимиле и обычная копия. Факсимиле осталось в Бодлианской библиотеке, а обычная копия была куплена Еврейской семинарией Бреслау. В 1867 году оригинал манускрипта пропал.
Судя по факсимиле, эту рукопись вполне мог создать секретарь Реувени, Соломон Кохен из Прато. Она резко обрывается и не сообщает нам о последующих приключениях Давида в Испании, Фландрии и Италии, а также о его переговорах с императором Карлом V.
Текст этого манускрипта часто публиковался, в частности в Anecdota Oxoniensia Нейбауэра; кроме того, отрывок из него в немецком переводе Биберфельда вышел в 1892 году в Лейпциге. Приведенный в этой книге рассказ взят из слегка сокращенного Эйзенштейном текста с некоторыми добавлениями, особенно в конце.
Я – Давид, сын царя Соломона (будь же благословенна память этого праведника!), и мой брат, царь Иосиф, который старше меня и который сидит на троне своего царства в пустыне Хавора (Хоргвара) и управляет тридцатью мириадами (мириада – 10 тысяч. – Пер.) племен Гада и Рейбена и половиной племени Манассея. Я совершил путешествие по приказу царя, моего брата и его советников, семидесяти старейшин. Они велели мне посетить сначала Рим и предстать перед папой, да восславится его имя. Я покинул их и десять дней странствовал по горам, пока не достиг Джедды, где сильно заболел и пробыл пять недель. Услышав, что в страну Эфиопию уходит корабль, я сел на него в Красном море и плыл три дня, а на четвертый день мы прибыли в город Суаким в Эфиопии. Я нанял дом и прожил в нем два месяца, пока болезнь не оставила меня. Мне ставили банки, и я потерял 50 фунтов крови: чтобы вылечить меня, на мое тело более сотни раз накладывали горячие гвозди. После этого я встретился со многими купцами, которые ехали из Мекки в царство Шебы, и я обратился к их главарю, потомку пророка исмаилитов, по имени Омар Абу Киамил. Я купил двух верблюдов и отправился с ними; в нашем караване было более 3 тысяч верблюдов. Мое здоровье улучшалось с каждым днем; мы пересекли огромные пустыни, леса и поля, на которых много добрых трав, добрых пастбищ и рек. Наше путешествие продолжалось два месяца; наконец мы прибыли в столицу царства Шеба в Эфиопии, где правит царь Омара, который живет на Ниле. Это черный царь, он повелевает черными и белыми, а имя его города – Ламула, и я пробыл у него десять месяцев. Царь разъезжает по своей стране – каждый месяц он посещает какое-нибудь другое место. Я ездил вместе с царем, и у меня в услужении было более шестидесяти человек, сыновей Пророка, которые ехали верхом; они относились ко мне с большим почтением. Все время, что я пробыл в Эфиопии с царем, я ежедневно постился, когда ложился спать и когда вставал, и молился день и ночь и избегал общества зубоскалов и любителей развлечений. На каждой остановке мне ставили деревянный домик рядом с домом царя. У царя есть женская прислуга и мужская прислуга и рабы; большая часть из них ходит голышом, а царица, наложницы и дамы облачены в одни лишь золотые браслеты, по два браслета на каждой руке и ноге; они покрывают свою наготу золотой цепью, вышитой вручную, и куском ткани в локоть шириной. Они обматывают его вокруг бедер и скрепляют спереди и сзади. Но их тело остается голым; в носу они носят золотое кольцо. Мужчины и женщины едят слонов и волков, леопардов, собак и верблюдов, и еще они едят человеческую плоть. Царь ежедневно вызывал меня к себе и говорил: «Что ты хочешь получить от нас, сын Пророка? Если желаешь рабов, верблюдов или лошадей, возьми их», но я ему отвечал: «Мне ничего от тебя не надо; но я слышал о славе твоего царства и приношу тебе этот подарок с любовью и удовольствием; смотри, я дарю тебе шелковое одеяние и 700 дукатов или золотых флоринов», и еще я говорил: «Я люблю тебя и дарую тебе прощение и желаю попасть в рай тебе и твоим сыновьям и дочерям и всем твоим домочадцам, и ты должен приехать на следующий год к нам в Мекку, место искупления всех грехов». После этого из города Мекки явился какой-то исмаилит, который оболгал меня перед царем, заявив: «Этот человек, которому ты веришь, вовсе не из семьи Пророка, а из пустыни Хавора». Услышав это, царь послал за Абу Киамилом и передал ему слова клеветника, и Абу Киамил сказал: «Я не знаю ни того ни другого, но я видел, что первый – почтенный человек, который ежедневно постится и боится Бога, и не ищет развлечений или женщин, и не любит деньги. Зато другой любит деньги, делает много зла и очень много говорит». Тогда царь сказал: «В твоих словах правда», и Абу Киамил ушел и рассказал мне обо всем. После этого о словах клеветника узнала царская жена, которая послала за мной и сказала: «Не оставайся в нашей стране, ибо этот новый человек, который прибыл из Мекки, оклеветал тебя перед царем самыми гнусными словами и он совещается со многими людьми, как сделать так, чтобы царь повелел тебя убить». И я спросил у нее: «Разве я могу уехать без разрешения царя?» На что царица ответила: «Сегодня вечером царь придет в мой дом, и я пошлю за тобой; ты должен предстать перед нами и попросить у царя разрешения, а я помогу тебе, и завтра ты спокойно уедешь». Поэтому, придя к царю, я бросился на колени и спросил: «В чем я провинился, в чем согрешил? Разве я не приходил к тебе с дарами, любовью и добротой и ничего не желал от тебя – ни серебра, ни золота, ни рабов, ни служанок, ни слуг. Этот негодяй, оболгавший меня перед тобой, любит деньги и говорит неправду. А я ведь прожил у тебя десять месяцев! Позови своих слуг и их господ и спроси их, знают ли они за мной хоть один грех, хоть одну вину? Поэтому, в доброте своей и ради Бога, разреши мне идти своей дорогой, и я буду молиться о тебе и благословлять тебя». И царица добавила: «Дай ему разрешение идти своей дорогой, ибо это почтенный и достойный доверия человек; мы не нашли в нем никаких изъянов, и все говорят о нем только хорошее». Тогда король спросил меня: «Что тебе нужно? Рабы, верблюды, лошади? Возьми их и иди с миром». И я сказал царю: «Мне не нужно от тебя ничего, кроме разрешения завтра на рассвете уехать отсюда, ибо я знаю, что здесь у меня появились враги; поэтому было бы хорошо, если бы ты послал со мной одного из своих достойных слуг, чтобы он проводил меня до дома Абу Киамила». Тогда царь послал за одним из своих слуг и велел ему сопровождать меня, и дал нам двух лошадей, и мы отправились в дом Абу Киамила и по дороге пересекли много рек и мест, где кормились слоны. Однажды нам встретилась река из ила и воды, в которой лошади, переходя ее, увязали в грязи по самое брюхо, и много людей и коней утонуло здесь. Но мы перешли эту реку, не слезая с лошадей, и возблагодарили Бога за свое спасение. Мы ехали восемнадцать дней, пока не добрались до Сенаара; на следующее утро я и мой слуга поплыли по реке Нил и провели в пути еще пять дней, пока я не достиг города Шебы, но он был заброшен и лежал в руинах, в нем есть деревянные домики, и Абу Киамил вышел ко мне и спросил: «Как это ты приехал от царя, и он не дал тебе рабов? Я знаю, что царь любит тебя, поэтому живи в моем доме, а я поеду к царю и попрошу за тебя». И я сказал: «Так я и сделаю». Но ночью, когда я спал в доме Абу Киамила, мне во сне явился отец, мир его праху, и сказал мне: «Зачем ты приехал в эту далекую землю? Уезжай завтра отсюда с миром, и с тобой ничего плохого не случится; если же ты станешь ждать, когда вернется Абу Киамил, знай, что ты умрешь». Проснувшись, я сказал Абу Киамилу: «Лучше я уеду отсюда, я не хочу, чтобы ты ехал из-за меня к царю». И утром я покинул Шебу, и Абу Киамил послал со мной своего брата, и мы десять дней ехали до царства Элгеля. Элгель расположен в царстве Шеба и находится под властью Омара, а царя Элгеля зовут Абу Акраб, и мы приехали к нему, и брат Абу Киамила сказал ему: «Царь повелел нам проводить этого господина, сына Пророка, сюда». Я прожил у царя Абу Акраба три дня, а потом отправился дальше. Мы с моим слугой добрались до горы Такаки, и я пришел к великому господину по имени Абу Алохаб; и он хотел, чтобы я пересек небольшую пустыню и добрался до земли Донгола. Я прожил в его доме шесть дней и дал ему 20 дукатов и кое-что из одежды. Его слуги наполнили водой шесть бурдюков и привязали к трем верблюдам, и я отправился в путь. Я, мой слуга и слуга Алохаба десять дней ехали по пустыне и видели много всадников, и я сказал слуге Алохаба: «Проводи меня до Масы, в пяти днях пути от этого места. Маса стоит на краю царства Шебы, на реке Нил», и он ответил мне: «Я сделаю так, как ты просишь, и, если хочешь, я поеду с тобой в Египет». Услышав предложение этого человека, я поклонился царю Небес и Земли, ибо боялся остаться в стране Шеба. Мы с ним прошли через начало пустыни, где много песка, и мы взбирались на песок, как на горы, и я постился три дня без перерыва, пока не достиг города Хавор; после этого я добрался до реки Нил, и предо мной предстал старый исмаилит из господ Египта; он подошел, поцеловал мои руки и сказал: «Входи, о благословенный господин, о господин, сын нашего повелителя, будь добр, войди в мой дом, и я приму твое благословение. У меня есть пища, продукты и место для жизни», и я пошел вслед за этим человеком, которого звали Осман. У него были жена и дети, и он приготовил дом для меня и моего слуги; после этого я отправил слугу Алохаба домой; я дал ему 10 дукатов, и он ушел.
И в этой стране ко мне явились пятеро юношей из двух племен, которые подарили мне двух маленьких львят, и я взял их с собой в Египет, и юноши вернулись к себе домой. Я прожил в доме старика вместе со своим слугой целый месяц, и этот почтенный старик сказал мне: «Смотри, твои верблюды ослабели и не смогут пересечь пустыни, их нужно кормить два или три месяца, чтобы они нагуляли жир, – только после этого они смогут отправиться в пустыню, где им три дня придется идти по песку и где не будет никакой травы, ни какой-нибудь другой еды для них, пока ты не дойдешь до Гирге, стоящего на реке Нил неподалеку от Египта». Тогда я за 20 дукатов купил у старика верблюдицу, толстую и здоровую, а он приобрел для меня за 70 дукатов двух сильных верблюдов, а своих верблюдов я отдал ему по той цене, по которой когда-то приобрел. После этого господа из этого города и его окрестностей принесли мне муку, ячмень, рожь, баранину и говядину – это была десятина, которую они выплатили старику и сложили в его доме. Но из всего этого я взял только то, что годится в пищу верблюдам, а остальное отдал старику и беднякам в подарок, сказав старику: «Пойдем со мной к царю Мехмелу». Мы предстали перед царем и его слугами, когда он пил финиковое вино и ел баранину без хлеба. Царь обрадовался мне и сказал: «Благословен тот день, когда наш господин, сын нашего господина Пророка, пришел к нам, и я желаю, чтобы ты жил в моем доме, и, если захочешь, я воздам тебе почести и прославлю тебя». На это я ответил так: «Будь же благословен перед Господом, я буду молиться о тебе, я дарую тебе прощение и отпущение всех твоих грехов».
14-го дня месяца кислева я выехал вместе со своим слугой из дома старика и со многими другими людьми отправился в пустыню. Я всегда постился и молился Богу, ложась спать и вставая, двигаясь вперед и путешествуя; я решил не есть и не пить [во время пути], а ел и пил только раз в три дня и три ночи. Когда мы ехали от одного оазиса до другого, я тоже не ел; в этой пустыне считается, что если до колодца надо ехать три дня, то это очень близко, а некоторые колодцы находятся в четырех, а то и пяти днях пути. Мы пили только ту воду, которая была у нас в бурдюках, до самого Гирге, а до него сорок пять дней пути. Среди нас был человек, который умел находить дорогу в пустыне, словно лоцман в море, ночью при помощи звезд, а днем – при помощи своих знаний, ибо эта пустыня похожа на огромное море. Этот мудрый человек сказал мне: «Поедем ко мне домой; я помогу тебе добраться до Египта». Этого человека звали Шалом, по-арабски – Селим. Его дом находится в миле от границы пустыни, и я поехал к нему домой, на берег Нила. Он дал мне кров, постель и одного из своих слуг, чтобы тот ухаживал за мной. Мы со слугой прожили здесь двадцать дней; я продал своих верблюдов за 120 золотых флоринов и в маленькой лодке добрался по Нилу до Ворот в Египет. Здесь меня задержали турки-исмаилиты, которые стали осматривать мою поклажу и ящики, желая взять с меня десятую часть, и еще они потребовали, чтобы я заплатил им 20 флоринов за слуг. Но, увидев львят, которых я вез с собой, они стали просить меня подарить им этих львят, обещая освободить от пошлины и уплаты десятины. Так что я отдал им львят и ничего не платил, и турки воздали мне великие почести. Их радость не знала границ, и они объяснили мне, что отправят этих львят турецкому царю.
Я вошел в Каир в день новолуния в месяц адар 5283 (1523) года. Я путешествовал с человеком, у которого в Каире были друзья, и он сказал мне: «Переночуй сегодня у меня и пробудь до утра, а завтра я подыщу тебе подходящее жилье». И я отправился к этому человеку вместе со своим рабом и всеми вещами.
У него был большой дом с высокими деревьями; мне предоставили здесь комнату и положили передо мной хлеб и сыр. Я сказал: «Я не ем сыр, дайте мне яиц», и я поел и спал до утра. Утром я достал свои золотые монеты и сказал: «Пойдем со мной, я продам это золото евреям, потому что они лучше разбираются в делах, чем обычные люди». Он пошел со мной в еврейский квартал и встал у входа в лавку, где сидели еврейские менялы. «Кто у вас главный?» – спросил я на иврите, чтобы исмаилиты нас не поняли. Один еврей сказал: «Я провожу тебя к нему», и мы пошли в дом р. Авраама (Де Кастро), начальника монетного двора. Это был самый уважаемый еврей в Каире. Я сказал ему: «Я – еврей и хочу прожить у тебя три или четыре дня, и я хочу сообщить тебе один секрет. Покажите мне дорогу в Иерусалим. Мне не нужно от тебя ни золота, ни серебра, ни еды, а только пристанище». Р. Авраам ответил на это: «Я не могу допустить, чтобы ты остановился в моем доме, поскольку ты явился в обличье исмаилита, и, если ты станешь жить в моем доме, мне от этого будет плохо». Я сказал ему: «Сделай мне это одолжение из любви к Богу и старейшинам, ибо одно доброе дело порождает другое». Он ответил: «Для меня и всех израильтян, живущих в Египте, было бы лучше всего, если бы ты вообще не появлялся в моем доме». Так что я покинул его дом и отправился вместе с исмаилитом в дом одного исмаилитского купца, чье имя по-еврейски звучит как Захария, а по-арабски – Яхия, сын Абдаллы. После этого я продал ему своего эфиопского раба за 200 широких флоринов и отправился с несколькими торговцами из Каира в Тазу. Мы добрались до большого лагеря, похожего на ханский, где мне предоставили одну из верхних комнат, и вместе со мной жил еврейский купец из Бейрута, по имени Авраам Дунац. Я пробыл в ней два дня и не обменялся с ним за все время ни единым словом; весь день я молился и ни с кем не разговаривал. Закончив молитву, я обратился к нему и спросил, как его зовут, и еще спросил: «О чем ты молишь Бога во время этого сезона? О дожде или о росе?» Он ответил: «О дожде», а потом сказал мне, что видел много исмаилитов, даже потомков Пророка, но никогда не встречал такого мудрого человека, как я. Я сказал ему: «Пo моим расчетам, у вас сегодня праздник, день Пурима». Он ответил: «Да, ты прав» – и спросил меня: «Кто сказал тебе об этом?» Я ответил, что в нашей стране много евреев и мудрецов, дома которых стоят рядом с моим, и у меня есть друзья среди евреев, которые едят за моим столом плоды, но не мясо и любят меня, а я – их. А он рассказал мне, что в его стране евреи не разговаривают с исмаилитами или потомками Пророка, поскольку они ненавидят евреев и собак любят больше, чем израильтян. И я сказал этому еврею: «Не бойся и не огорчайся, ибо, когда нам всем придет конец, Всемогущий сбросит дурных людей на землю, и вознесет низких над высокими, и позволит тебе понять самые сложные вопросы и увидеть смятение среди царей. А теперь, Авраам, сделай мне одолжение и найди мне купцов, которые отвели бы меня в Иерусалим, к Храму, но сначала в Хеврон». Он сказал, что сделает это, нашел человека с осликом и договорился обо всем. Я не хотел выдавать этому человеку свой секрет, но потом, в начале путешествия, поведал ему о том, как все началось. Иосиф, меняла и владелец лавки, пришел ко мне со своим братом, Иаковом, и их престарелым отцом, который все еще жил. Они провели со мной около двух часов, но я ничего не рассказывал им о своем деле, только обозначил его. Через Авраама евреи прислали мне хлеба и мяса, и я пробыл в Газе пять дней.
19 адара 5283 (1523) года я выехал из Газы в Хеврон и ехал день и ночь, пока не подъехал к нему в районе пещеры Макфела. Это было 23 адара, в полдень. Хранители пещеры явились поцеловать мне руки и ноги и сказали: «Входи, о благословенный господин, сын нашего Господа». Два хранителя мечети Авраама, великие мудрецы, назначенные руководителями всех хранителей и судей Хеврона, взяли меня за руки, ввели в пещеру и сказали: «Это могила отца нашего, Авраама»; и я помолился в ней. Потом они показали мне небольшую часовенку по левую руку, где стоит гробница матери нашей Сары, а между ними – молельня исмаилитов. Поверх гробницы Авраама в большой мечети находится гробница Исаака, а рядом с ней – могила Ревекки, поверх могилы Сары; у подножия гробницы Авраама есть план могилы Иакова, которая находится в другой большой мечети, а рядом с планом – могила Лии, сбоку от Сариной. Я пожертвовал им 10 флоринов на покупку оливкового масла для ламп и сказал, что этот план неверен, ибо Авраам, Исаак и Иаков лежат в одной подземной пещере, а вовсе не на поверхности. Они отвечали: «Ты говоришь правду», и я попросил их показать мне эту пещеру и пошел за ними. Они показали мне колодец с лампой, горящей днем и ночью, и спустили эту лампу на веревке в колодец, и в отверстие это колодца я увидел дверь высотой с человеческий рост. Я понял, что это и есть та пещера, и возликовал в душе; я отослал исмаилитов и молился у этого колодца до тех пор, пока молитва не закончилась. После этого я позвал старшего из смотрителей и сказал им: «Это не дверь в пещеру, есть еще другая дверь»; и они ответили: «Это так. В старые времена дверь в пещеру находилась в центре большой мечети, в которой ты видел план гробницы Исаака». Я попросил их показать мне место, где была дверь, и пошел за ними. Они свернули ковры, лежавшие на полу в мечети, и показали мне место, где была дверь. Теперь там лежат большие камни и свинцовые грузы, и ни один человек не может сдвинуть их с этого места. Я велел им положить ковры на место и спросил, известно ли им, кто построил дверь в пещеру. Они взяли какую-то книгу и прочитали вслух, что царь, второй после Магомета, соорудил ворота в пещере после того, как исмаилиты отвоевали Святое место у христиан. Этот царь послал в пещеру четырех человек со свечами; они пробыли в ней час и вышли наружу. Трое из них умерли сразу же, а четвертый прожил еще три дня. Царь спросил, что он видел в пещере, и выживший ответил: «Я видел три формы: нашего отца в гробу, который стоит на месте верхнего плана, а вокруг него – много ламп и книг, а поверх него – покрывало из красивой материи; рядом с нашим отцом Авраамом покоятся наша мать Сара и Исаак и Ревекка над их головами, и наш отец Иаков и наша мать Лия у их ног; вокруг гробниц стоят лампы, и на каждой лампе виднеется изображение: на мужских могилах изображен мужчина, а на женских – женщина. Лампы в наших руках погасли, но в пещере сиял яркий свет, подобный солнечному, и стоял приятный запах, похожий на запах фимиама. Когда мы проходили мимо могилы Ревекки, мужское изображение на гробнице Исаака громким голосом обратилось к нам, и мы не могли прийти в себя до тех самых пор, пока не покинули пещеру». Царь велел закрыть дверь в пещеру, и она остается закрытой до этого дня.