Дети Вечного Жида, или Увлекательное путешествие по Средневековью. 19 рассказов странствующих еврейских ученых, купцов, послов и паломников
Шрифт:
Мы уехали из Сиены в понедельник и прибыли в Пизу, в дом р. Иехиэля, пусть Господь тысячу раз вспомнит о нем и тысячу раз благословит его самого, его мать синьору Лауру и его бабушку, синьору Сару, да будут они благословенны среди женщин! Аминь!
Р. Иехиэль сродни Божьему ангелу; он хорошо знает Тору и Талмуд, скромен, набожен и милосерден; его сердце тянется к Иерусалиму, Святому городу, и его дом всегда открыт для всех бедных израильтян и для всех, кто приходит в его дом и обедает за его столом. Каждый день он раздает милостыню бедным; то же самое делают его мать и бабушка, ибо они все добры и праведны; я видел их добрые дела своими собственными глазами и скажу, что никто во всей Италии не помогает людям так много, как р. Иехиэль и его домашние! Мы прожили в его доме семь месяцев, и я отослал в Рим своих слуг, поскольку они сплетничали и наушничали; только Тобиас, мой повар, остался при мне. Дон Мигуэль, подлый негодяй, так и не прислал мне обещанного пропуска, к тому же он написал мне, что король Португалии не желает, чтобы я приезжал в его страну в этом году. Это была гнусная ложь; я очень страдал и шесть раз постился в течение шести дней и шести ночей; я также соблюдал пост в течение трех дней и ночей каждые сорок дней. В доме р. Иехиэля мне давали разную пищу, специи, цветы и яблочную воду и угощали всеми известными в мире деликатесами; относились ко мне с искренней добротой; посылали мне дорогие подарки и шелковые одежды, давали денег всем моим слугам, а во время Великого поста они пришли ко мне и воздали почести р. Иехиэлю. Его жена Диаманта, дочь р. Ашера Мешуллама из Венеции, его мать синьора Лаура, и мать Диаманты, синьора Сара, и другие молодые женщины танцевали в моей комнате, а жена р. Иехиэля играла на арфе, и они говорили мне: «Мы приходим сюда ради вас, чтобы развлечь вас во время поста и подарить вам радость»; и они спрашивали меня, нравятся ли мне звуки арфы и их пляски, и я отвечал: «Вы очень добры»; и одному Богу было известно, что я вовсе не хотел слушать игру на арфе и флейте и веселиться. Идолопоклонники, живущие в Пизе, приходили ко мне в дом р. Иехиэля и громко играли на трубах, чтобы получить деньги, а означенный р. Иехиэль написал своей собственной рукой свиток с текстом Закона и в течение нескольких суббот благословлял людей над этим свитком. Он был выполнен очень искусно, а синьора Бенвенида, жена Самуила Абарбанеля, прислала мне из Неаполя в Пизу знамя из прекрасного шелка с вышитыми на нем золотыми нитями заповедями, расположенными в двух столбцах. Это знамя было очень древним. Она также прислала мне турецкий халат из золотой парчи, чтобы я носил его в ее честь; кроме того, она три раза присылала мне деньги, пока я жил в Риме. Я слышал, что она постится ежедневно, а также слышал о ее славных делах в Александрии и Иерусалиме. Там она выкупала пленников, и выкупила более тысячи человек, и помогала деньгами всякому, кто просил об этом, благослови ее Господь! Синьора Сара из Пизы подарила мне золотую печатку и сказала: «Пусть она будет свидетелем между мной и тобой». Она также подарила мне большой манускрипт с псалмами, Книгой Иова и пословицами и пять свитков на пергаменте. В начале книги она написала своей собственной рукой совет: «Никогда не злись и не торопись». Она также подарила мне молитвенник, добавив при этом: «Молись обо мне по этой книге».
Через несколько дней португальский король прислал в Рим посла дона Мартина вместо дона Мигуэля, и, как только дон Мартин прибыл, он написал мне в Пизу, что «король Португалии слышал о тебе, что ты приехал служить ему; он очень обрадовался и решил сделать тебе одолжение; так что собирайся и езжай с этим кораблем». В это время в Леггорне снаряжался большой корабль, чтобы плыть в Португалию; капитан его задержался в Риме, ибо у него были дела с папой, и я ждал, пока не приедет капитан, и послал за р. Даниилом, прося его приехать из Флоренции в Пизу. Он приехал ко мне, я посоветовался с ним, и он сказал: «Я не хочу, чтобы ты ехал с письмами, посланными доном Мартином, но я пошлю гонца в Рим к дону Мартину, и он даст тебе другие письма». После этого я послал во Флоренцию слугу, прося р. Иехиэля поскорее вернуться из Рима, и хотел поскорее отплыть в Португалию. Но ни р. Даниил, ни Тобиас не вернулись через три дня, и капитан сказал мне: «Если ты хочешь плыть с нами, знай, что мы безо всяких отлагательств отправляемся завтра; мы приготовили тебе на корабле прекрасную каюту и все, что тебе понадобится во время путешествия к королю Португалии». В понедельник я собрал все свои вещи, погрузил их на мулов и послал в Леггорн, а сам поехал с р. Иехиэлем и р. Рейбеном и его сыновьями, и Иосифом Леви, и Давидом Румынским. Мы добрались до Леггорна и со всеми своими вещами поселились на постоялом дворе; всю эту ночь я постился – это была вторая ночь поста из трех. В этой гостинице я очень переживал и тревожился, ибо Тобиас уехал за р. Даниилом, но ни тот ни другой не явились, а капитан сообщил мне, что отплывает завтра рано утром. Р. Даниил прислал ко мне молодого человека по имени Берциан из Карио и после полуночи явился ко мне; он догнал нас в Леггорне. Я очень обрадовался, увидев его, и спал до утра, и р. Даниил передал мне подарок от папы – кафтан из красной камки и черный бархатный берет; р. Даниил также вручил от себя кафтан из черной и зеленой ткани. Да буду помнить его на веки вечные! Р. Даниил также приказал Соломону Кохену из Прато пойти ко мне и заплатил ему за труд 12 дукатов, а еще он дал 10 дукатов Тобиасу. Капитан корабля пришел в наш дом и сказал: «Если тебе нужно три или пять сотен дукатов, я одолжу их тебе, а когда ты приедешь к королю, то вернешь их мне. Я купил для тебя все, что ты просил, – хлеб, яйца и дичь». После этого р. Даниил дал мне 120 дукатов и сказал: «Возьми эти деньги ради моей любви к тебе», и я взял все свои вещи и отвез их на большой корабль. Тобиас заиграл на трубе, а р. Даниил и р. Иехиэль стояли на берегу, а мы на палубе корабля. Потом они поднялись на судно и некоторое время пробыли со мной, благословили меня и ушли, а мы с Соломоном Кохеном, Тобиасом и Давидом Румынским отплыли из Леггорна по доброй воле. Сохрани нас Господь! Аминь!
Отсюда мы отправились с попутным ветром на запад, к берегам Португалии, по огромному морю (Средиземному). Мы прибыли в порт Кадис, что в королевстве императора; я послал Тобиаса в городской магистрат вместе с письмами папы, с просьбой разрешить нам сойти с корабля и остановиться на один день в Кадисе, но магистрат не разрешил. Тобиас рассказал, что горожане говорили о нас магистрату дурные вещи, что еврейский царь послал нас к королю Португалии, который не имеет никакого веса в Европе (по сравнению с императором). Они думали, что мы настроены враждебно по отношению к императору, и советовали магистрату арестовать меня, достать коней и отправить к императору, но меня поддерживала мысль о моей высокой миссии, и я радовался всему, что делает Господь, ибо предстать перед императором было бы большим благом для меня самого и для всего Израиля, но мои слуги были сильно напуганы, и я сказал им: «Не бойтесь и не опасайтесь ничего». После этого ко мне явился капитан корабля и сказал: «Тебе лучше пересесть на судно, принадлежащее португальскому королю», поэтому в полночь мы покинули наше судно, оставив все свои вещи в запертой каюте. Мы сели в маленькую лодку; она отвезла нас на португальский корабль, на который мы и поднялись. Капитан этого судна спал, но когда он узнал о нашем прибытии, то встал, и мы пришли к нему и показали ему письмо к португальскому королю (Иоанну III). Наш капитан долго разговаривал с португальским капитаном, передав ему слова магистрата и дворян города Кадиса, и мы пробыли на этом корабле до рассвета. Потом мы отправились в город Элмира, а оба капитана пошли к магистрату и кадисским дворянам, и мой слуга Тобиас пошел с ними. Вернувшись, он рассказал, что магистрат и дворяне поругались с капитанами и хотели нас арестовать. Тогда капитан нашего судна попросил разрешить нам поехать в Тавиру, расположенную на границе с Португалией, и отдал нам наши вещи, которые матросы перевезли с большого корабля на судно, принадлежащее португальскому королю. Я заплатил капитану первого корабля за его труды 75 дукатов, и он ушел. Мы пробыли до полуночи на корабле короля, а потом поднялись на судно, нагруженное пшеницей, которое отвезло нас в Тавиру, и я послал Тобиаса с письмом папы и письмом короля к тавирскому судье, который состоял на службе у португальского короля. Тобиас тут же вернулся с двумя слугами судьи и мулом; я покинул корабль и сошел на берег. Когда жители этого города узнали, что я появился, встречать меня вышли благородные господа Тавиры, христиане и марраны, с женщинами и детьми, и я въехал в город на муле. Все улицы были забиты народом, сколько там было людей, сосчитать невозможно, и я поселился в доме одного маррана, где для нас приготовили кров и стол. Этот марран – очень почтенный человек, и жена его пользуется всеобщим уважением; городской судья явился ко мне и, сильно радуясь нашему приезду, сказал: «Я с большим удовольствием выполню все ваши просьбы и сделаю все, что вы пожелаете». Он дважды навещал меня, кроме того, он написал королю, что я прибыл в Тавиру. Я тоже написал португальскому королю письмо и отправил его с Давидом Румынским, а сам остался в доме маррана ожидать ответа. Марран и его жена относились ко мне с большой добротой и не позволяли нам тратить деньги из своего кармана, ибо они хотели оплатить все наши расходы, и мы пробыли в их доме сорок дней, пока в Тавиру не приехал посланец португальского короля.
В те дни из Испании приехал священник, который разговаривал с р. Соломоном Кохеном да Порто и очень разозлил Соломона, заявив, что у евреев нет царя и сыновей царского происхождения. Этот священник стоял у окна, и я, преисполненный желания наказать его во имя Господа, выбросил его в окно, и он упал на землю. Это увидели идолопоклонники, которые посмеялись над священником, но побоялись выступить против меня. Главный судья узнал об этом и очень обрадовался. Вернувшийся посланник привез два письма от короля; в одном он приглашал меня к себе, обещая оказать мне почести и выполнить все, о чем я ни попрошу; в другом он обращался ко всем магистратам своего королевства, требуя, чтобы меня принимали с почетом и помогали переезжать из города в город, предоставляя в каждом городе кровать, стол и свечи. Означенный посланник заявил, что король велел мне завтра же ехать в столицу, выделив мне 500 дукатов и одного писца из своих писцов, чтобы тот распоряжался всеми расходами. Утром я получил лошадей для себя и для моих слуг, и мы отправились в путь. Мы выехали из Тавиры, и судья вместе со всеми благородными господами отправился проводить нас, а потом вернулся. Я ехал в сопровождении двух дворян, королевского писца и нескольких охранников из Тавиры, и во всех городах писец обращался к судьям, чтобы они предоставляли мне дом, стол, стул и свечу, согласно требованию короля. Мы прибыли в город под названием Бея, где нас встретил верхом на коне местный судья. Все благородные господа этого города, марраны и христиане, встретили нас за 3 парасанга до Беи, а когда мы подъехали к городу, то встречать нас вышли мужчины, женщины и дети. Мы въехали в город и переночевали в доме одного маррана, а утром снова тронулись в путь и прибыли в большой город, Эвору. В пятницу, накануне субботы, судьи и множество людей встретили меня в 2 парасангах от города. Я въехал в него и увидел, что он очень велик; в нем расположен королевский дворец и проживает большое число марранов, которые пользуются большим уважением. Мы провели субботу и воскресенье в доме одного из них. Во всех городах, которые мы проезжали, встречать нас выходили марраны, мужчины и женщины, большие и малые; они целовали мне руку, что вызывало зависть у христиан, которые говорили марранам: «Оказывайте ему почести, но не целуйте ему руку, ибо этой чести достоин только португальский король». Некоторые были очень смелы, ибо верили мне безраздельно, как Израиль верит в нашего учителя Моисея, мир его праху! И во всех городах, куда мы приезжали, я говорил, что я сын царя Соломона, но приехал к ним не для того, чтобы явить какое-нибудь чудо или знак, а потому я с самой ранней юности и до сей поры военный человек и приехал помочь португальскому королю и им, надеясь, что король поведет меня в Израильскую землю. Я выехал из Эворы, и судьи отправились проводить меня, и с ними множество благородных господ и мужчин, сосчитать которых было невозможно; они проехали со мной 2 парасанга и вернулись. На каждой дороге, по которой я проезжал, со всех сторон и со всех углов являлись марраны, чтобы сопровождать меня; они дарили мне подарки, а с ними и некоторые праведные идолопоклонники. Так продолжалось всю дорогу, пока я не оказался в 2 парасангах от короля. Король в ту пору жил в Алмеде, где спасался от чумы, свирепствовавшей в Лиссабоне. Я написал королю такое письмо: «Я приехал в этот город и пробуду здесь до тех пор, пока Вы не дадите мне знать, что я могу предстать перед Вашей честью»; и послал уважаемого старого идолопоклонника и королевского писца, который приехал со мной из Тавиры и ведал всеми расходами нашего путешествия. Они вернулись ко мне и сообщили, что король собрал своих советников и обсуждает с ними это дело. Одни говорят так, другие – этак; одни советуют: «Воздай ему почести и пошли всех знатных господ сопровождать его, ибо он явился издалека побеседовать с тобой и служить тебе»; но тут встал дон Мигуэль, ставший моим врагом из-за того, что я хотел заколоть его шпагой в Риме, и завел перед королем, благородными господами и посланниками, которых я отправил к королю, речь, направленную против меня. Советники спросили писца, правда ли, что марраны оказывали мне больше почестей, чем христиане, и он ответил, что на всем моем пути они воздавали мне великие почести и целовали мне руку. Тогда дон Мигуэль сказал королю: «Разве я не говорил тебе, что он явился, чтобы уничтожить твое королевство и вернуть марранов обратно в иудаизм? Если ты пошлешь к нему своих приближенных, все марраны пойдут за ним и будут думать, как превратить всех христиан в евреев».
Все это негодяй дон Мигуэль высказал королю, его советникам и посланникам, и король спросил советников, какой ответ ему послать еврейскому царю, и они сказали: «Ответь, что у тебя умерла бабушка и ты соблюдаешь траур и не можешь оказать ему почести в этом году, как принято у нас, и пусть посол, который хочет предстать перед тобой вместе со своими слугами из Тавиры, извинит тебя».
Услышав слова короля и его советников, я поехал со своими слугами и людьми, которые сопровождали меня верхом, в Алмеду. Нас было около пятидесяти человек; у нас имелось пятнадцать лошадей и несколько мулов, которые везли мои вещи. Мы добрались до Алмеды и явились во дворец короля. Я постился с воскресенья по среду. Я вошел в зал, где сидел король, и встал перед ним со всеми моими слугами; у каждого из них на боку висели шпаги, и я сказал королю и его жене, королеве: «Я очень устал и ослабел во время пути и к тому же постился четыре дня и не могу говорить с тобой сегодня, и, если ты не возражаешь, я сейчас пойду к себе домой, а с тобой мы поговорим завтра». Я не хотел целовать ему руку ни тогда, когда вошел, ни при выходе – так силен был гнев, вызванный поступком этого негодяя дона Мигуэля. Выйдя из дворца, я отправился в Сантарен, в приготовленный для меня дом маррана. Это был большой дом, и хозяин его был порядочным прохвостом, но жена его пользовалась всеобщим уважением. Ко мне явился один марран, который знал арабский язык и плавал на кораблях короля. Однажды государь послал его на два года в землю черных людей (Абиссинию). Он рассказал мне, что он посетил один остров, расположенный в половине дня пути [от материка], и провел там час, стоя у подножия большой горы, на вершине которой день и ночь горел огонь и в небо поднимались языки пламени и дыма. На этот остров прежний король Португалии выслал детей марранов, где они и живут по сей день. Они обитают по соседству с племенем, которое питается человеческой плотью. Этот марран был весьма сведущ в астрологии. Меня посетил также один из капитанов королевских судов. Он рассказал, что плавал с Формозы в столицу нашего королевства и пробыл там целый год; это было время правления моего отца (мир его праху!), двадцать лет назад. Он узнал, что у евреев был царь по имени Соломон, и сообщил об этом португальскому королю. Этот капитан – уважаемый человек, и король любит его; он стал моим португальским другом, и я тоже его полюбил. Он попросил меня написать мое имя в знак нашей дружбы, которая будет продолжаться до самой смерти; я выполнил его просьбу, и это стало нашей общей тайной. Он был истинным христианином и любил евреев. Я постился денно и нощно без перерыва, шесть суток, и все христиане и марраны приходили ко мне в гости днем и ночью. Король прислал за мной в среду, через восемь дней после моего приезда, и мы отправились к нему: я и старый Соломон Кохен, Бенцион и все мои слуги. Мы предстали перед королем, который позвал одного маррана, старого врача, знавшего иврит, чтобы тот переводил нашу беседу. Однако этот старик был глуховат и, обращаясь к королю или ко мне, дрожал от страха; тогда король сказал мне: «Я слышал, что ты хорошо знаешь арабский, а у меня есть старый слуга, который говорит по-арабски, – он выслушает твой рассказ от начала до конца и переведет его мне». Король послал за этим господином и велел ему: «Говори с этим послом по-арабски», и я рассказывал, а этот господин переводил мои слова королю, и я вложил в руку короля все письма, [которые привез с собой]. Я сообщил ему цель моей миссии; рассказал о своем путешествии – о том, как я ехал по пустыне и по разным другим местам, пока не добрался до него. Я также сказал королю: «Царь
Иосиф, мой брат, просит тебя прислать ему мастеров по изготовлению оружия». Королю очень понравились эти слова, сердце его возрадовалось, и он ответил: «Это дело Божье. Я с большой охотой выполню просьбу твоего брата». Он одобрил это дело, и все его советники тоже. И король сказал мне: «Переезжай из Сантарена в Алмеду, поближе ко мне». Он велел старому господину приготовить для меня дом неподалеку от королевского дворца, старик так и сделал, а я перевез все, что было в моем доме, – кровати, белье и мебель – из Сантарена в дом, приготовленный для меня в Алмеде, неподалеку от дворца.
После этого ко мне явился важный мусульманский чиновник, судья короля Феза. Он был послан своим повелителем к королю Португалии; это весьма почтенный господин, друг всех евреев. У него было десять слуг. Этот судья пришел ко мне в дом, потому что король Феза прослышал обо мне и велел ему сначала посетить короля Португалии, а потом меня. Он передал мне письмо от евреев Феза и от р. Авраама бен Зимори из Асфи-Сафи, и еще письмо от капитана Танжера. Потом судья стал расспрашивать меня о нашей стране и поинтересовался, много ли евреев живет в ней. И я ответил, что наша страна находится в пустыне Хавор, что в ней живет тридцать мириад евреев, а правит ими мой брат, царь Иосиф, и у него – семьдесят советников и много министров, а я – военный министр и управляю дорогами и армией. Тогда он спросил меня: «А что тебе надо от этой страны, зачем ты приехал с Востока на Запад?» Я ответил, что с самой юности нас обучают военному делу, а сражаемся мы мечами, пиками и луками; цель же наша – захватить Иерусалим и освободить землю Израиля от мусульман, ибо день спасения уже наступил, и я приехал сюда, чтобы отобрать умелых ремесленников, которые знают, как изготавливать оружие и пушки и отвезти их в свою страну, чтобы они сделали для нас оружие и обучили наших солдат обращаться с ним. Судья очень удивился моим словам и сказал: «Мы верим, что на этот раз вам удастся отвоевать свою землю; если вы это сделаете, то сможете ли помочь нам?» Я ответил: «Да, мы поможем вам и всем, кто помогает Израилю, который находится в плену у Измаила и Эдома». Я спросил судью: «Ты тоже веришь, что земля, на которой сейчас царствует Измаил, вновь станет нашей?» И он ответил мне: «Люди всего мира верят в это». Я сказал ему: «Мы – цари, и наши отцы правили в Хаворской пустыне с момента разрушения Храма до нынешнего дня. Мы правили племенами Рейбена и Гада, половиной племени Манассея, живущей в Хаворской пустыне. Есть еще девять с половиной племен в Эфиопской земле и другие цари. Ближе всего к нам живут племена Симеона и Вениамина; они обитают на реке Нил, выше царства Шеба; это царство располагается между двумя реками: голубой и черной, и все это Нил. Страна Шеба велика и обширна, и в ней правит царь по имени Барух, сын царя Яфета. Он имеет четверых сыновей; старшего зовут Саадия, второго – Авраам, третьего – Хотер и четвертого – Моисей. Людей в Шебе столько же, сколько и у нас в Хаворской пустыне, – тридцать мириад, и они наши союзники». Судья спросил меня: «Хочешь ли ты написать для меня письмо царю Феза?» Я ответил: «Мне нет нужды писать ему, ибо ты расскажешь ему сам обо всем, что услышал от меня, и передашь ему тысячу приветов и скажешь, что он должен защищать евреев, которые живут в его стране, а также уважать их, и тогда мы не будем воевать с ним, наше семя с его семенем». Судья спросил меня: «Что вы собираетесь сделать с евреями, живущими в странах Запада, придете ли вы за ними на Запад и как будете с ними обращаться?» Я ответил, что сначала мы освободим Святую землю и соседние страны, а потом наши главнокомандующие пойдут на Запад и Восток и будут собирать рассеянных по свету евреев.
И тем мусульманским царям, которым хватит ума взять евреев под свою защиту и привести их в Иерусалим, воздадут такие почести, каких не знал еще ни один мусульманский правитель, и Господь отдаст все царства под власть иерусалимского царя. Далее судья спросил меня: «Евреи в Фезе и в соседних странах, а также мусульмане говорят, что ты пророк и мессия. Правда ли это?» – и я ответил: «Помилуй меня, Господь, я грешен перед Тобой, ибо погубил многих людей – однажды я уничтожил сорок вражеских солдат за раз. Я не пророк и не сын Пророка, не мудрец и не каббалист, я – просто командующий войсками, сын царя Соломона, сына Давида, сына Иессе, а мой брат, царь Иосиф, правит тридцатью мириадами евреев в Хаворской пустыне. Марраны Португальского королевства, все евреи в Италии и во всех странах, через которые я проезжал, думали, что я пророк, мудрец или каббалист, но я сказал им: «Помилуй бог, я грешник и воин с самой ранней юности и до нынешнего дня». После этого судья сел писать письмо евреям Феза, а также р. Аврааму бен Зимори из Асфи-Сафи, и я тоже написал им. Закончив, я передал ему свои письма, и он ушел от меня с миром.
После этого к королю явился знатный мусульманский господин из королевской семьи, правящей страной Формозой, что находится в Индии, неподалеку от Хаворской пустыни. Он пришел сюда потому, что капитан королевского корабля убил его брата и забрал все его деньги, и этого капитана отправили в тюрьму, потому что он присвоил себе судовые деньги, вместо того чтобы сдать их в королевскую казну. Король принял мусульманского господина с почетом и спросил его, знает ли он меня и известно ли ему что-нибудь о Хаворской пустыне, и тот ответил: «Да, в Хаворской пустыне много евреев и богатых людей, владеющих стадами. Сейчас ими правит царь Иосиф, у которого семьдесят советников, и евреи творят в этой пустыне великие дела». И, оставшись наедине с королем, он рассказал ему о том, о чем нельзя было говорить в присутствии придворных. В ту пору при дворе короля находилось несколько марранов; они пришли ко мне и рассказали обо всем. Ко мне явился также Иосиф Корделия, который передал мне письмо, написанное по-арабски, от одного короля, правящего на западе, но не в королевстве Фез, а там, где кончается земля. За этим государством нет уже никаких стран, только одни пустыни, а соседи у них арабы и мусульмане, которые живут в палатках в пустыне, а правит ими мусульманский король, потомок сыновей Мухаммед, по имени Шериф. Он сильный и мудрый человек; в его стране, на горе Асум, живут евреи. Это на самом конце света, и эти евреи сеют и жнут; большинство из них живет в бедности, но они сильны. Один из них, Кохен, пришел ко мне, и имел сердце как у льва. Они не похожи на евреев, живущих под властью мусульман, и в том письме было написано: «Смотри, я слышал о тебе и о том, что ты приехал к португальскому королю из страны племен. Слышал ли ты о людях, вышедших из пустыни, отделяющей нас от черных, ибо они забрали в плен всех арабов, живущих в пустыне, всех мужчин, и их жен, и их стада, и их детей, и все, что им принадлежало. Из всех, кто попал в плен, не вернулся никто. Мы не знаем, что с ними сталось, может быть, всех убили, но один беглец сумел спастись, пришел ко мне и рассказал мне об этом, и я послал евреев, чтобы они добрались до них и посмотрели на них, но они не вернулись, и мы очень беспокоимся об этих людях. Я пишу тебе об этом, надеясь, что ты, по доброте своей, расскажешь мне и напишешь из своей земли все, что тебе известно об этой истории, и ничего от меня не утаишь, рассказывая о своей стране и всех ее племенах; расскажи мне все».
Получив это письмо, я позвал человека, знавшего арабский, того самого, который переводил мою беседу с королем, и он перевел это письмо, чтобы я все понял, и я ответил автору письмами, которые написал человек, знавший арабский. Вот что я сообщил: «Я пришел из Хаворской пустыни, и нас там тридцать раз по 10 тысяч евреев. (Увеличь, Господь, их число в тысячу раз!) Они сыновья Рейбена и Гада и половины племени Манассея, и правит ими царь Иосиф, мой брат, а я – командующий его армией, а другие девять с половиной племен живут в стране черных, в Эфиопии, в четырех местах, а сыновья Моисея обитают в другом месте, на реке Самбатион, рядом с двумя племенами – Симеона и Вениамина, которые живут у истока реки Нил и белой реки позади него. Они обитают между двумя реками, за царством Шеба. Эти два племени присылают нам людей, и мы тоже посылаем им людей, и они рассказывают нам о том, что они услышали и узнали о других племенах в земле черных, которые живут по соседству с ними, а наша страна далеко от них, ибо мы живем на востоке». Я написал все это и отправил письмо тому царю, и посланник уехал, а с ним уехал к царю Шерифу и р. Авраам Зимори, ибо царь послал за ним. Этот р. Авраам – великий человек; его очень уважают христиане и их короли, а также все мусульмане и их цари. И царь Шериф сообщил обо всем этом р. Аврааму, и раввин вернулся к себе домой накануне прошлого Нового года 5286 (1526), и написал мне из Асфи-Сафи, передав все, что рассказал ему царь о своем народе, который пришел из Хаворской пустыни. Они сказали, что эта пустыня велика, словно море, и где она кончается, не знает никто. Евреи во всех мусульманских странах узнали обо мне, и они присылали ко мне гонцов в Португалию из Тлемсена, Маскары и Феза и соседних с ними стран, и с Оранских гор, и из многих других мест приходили ко мне письма.