Дети Вечного Жида, или Увлекательное путешествие по Средневековью. 19 рассказов странствующих еврейских ученых, купцов, послов и паломников
Шрифт:
Ияр, 6-е. В четверг вечером. Мы вышли из Роттердама и переночевали в Элводе, который некоторые называют Геллевёстлуис. Это нееврейское поселение на окраине Голландии.
Ияр, 8-е. Накануне священной субботы мы в течение дня не покидали пакетбота, который отплыл в конце субботы.
Ияр, 9-е (Паршат Эмор). Ночью мы прибыли в порт Гарвич, где начинается Англия, и весь багаж и пассажиры, которые находились на пакетботе, были доставлены в таможню. Здесь я заплатил пошлину за свой багаж – несколько серебряных монет. Мой кошелек находился в поясе, обернутом вокруг талии. Когда я пришел на таможню, где лежал багаж, мой чемодан открыли и перерыли все мои вещи и одежду, даже прощупали складки моего тюрбана. Таможенники забрали у меня все рекомендательные письма и отнесли их к своему начальнику, поскольку тогда уже ходили слухи о возможной войне с Францией. Они очень придирчиво осматривали моряков, заставив их снять даже обувь и брюки. Обнаружив у одного моряка голландский гульден, они разрубили его и выбросили вон. Я не находил себе места от беспокойства, поскольку в моем поясном кошельке лежало около 180 гульденов, а таможенник ощупал мою одежду и услышал звон монет. Я сильно испугался, но вспомнил, что в поясе лежал и кошелек с английскими монетами; я вытащил его и бросил ему. Увидев, что там были английские деньги, он очень смутился и вернул мне кошелек. У меня была рекомендация к местному почтмейстеру, который замолвил обо мне словечко. Таможенники вернули мне рекомендательные письма, а гульдены, что были при мне, так и не нашли. Хвала Господу! Как мне благодарить Его за благосклонность. Мы пробыли в нееврейском приюте Гарвича два дня.
Ияр, 11-е (Паршат Эмор). Во вторник в полдень мы покинули Гарвич. Когда мы вышли из городских ворот и увидели, что нас ожидает экипаж, мне приспичило отлить. Я взобрался на кучу камней, но, поскольку это было открытое место, я прошел немного дальше и, увидев с одной стороны поля довольно глубокую канаву, дно которой показалось мне твердым, перепрыгнул через каменный забор и одной ногой ступил в нее. И тут я провалился по самое бедро в грязь и навоз; оказалось, это была сточная канава. Итак, одна моя нога увязла в грязи, другая болталась в воздухе, а рукой я держался за забор. Я подумал, что сейчас утону, и чуть было не умер. Я громко закричал, но никто меня не услышал, за исключением одной женщины, которая жила неподалеку. Она тоже принялась кричать; я же почувствовал, что держусь из последних сил. Я боялся, что забор завалится на меня и, спаси господи, я умру двойной смертью: от упавших камней и от удушья. Но Господь и милости патриархов спасли меня. Кучер и слуга, увидев такое горе, вытащили меня из трясины. Почти вся моя одежда была заляпана грязью и сильно воняла. Но Бог в Своей милости привел к нам нееврея, услышавшего крики, который отвел меня в свой дом, где был колодец с водой. Я снял с себя одежду, смыл с нее грязь и сполоснулся сам. Потом я завернулся в халат и сел в экипаж, захватив с собой свою одежду. Всем сердцем благодарю Господа за то, что Он наказал меня, но не дал умереть. Я знал, что не достоин такой доброты, и благодарил Бога за спасение.
Ияр, 12-е (Паршат Эмор). В среду вечером в сумерках мы прибыли в Лондон, огромный город, и я беспокоился о том, где мы устроимся на ночлег, но вскоре мы нашли прибежище у одного португальского еврея по имени синьор Аарон Коэн. Домик его был невелик, но я был рад, что нашел чистое и респектабельное жилье. Это был приют, в котором останавливались гонцы, и тот факт, что я сам был посланцем, чудесным образом помог мне. Три уважаемых господина из этого города послали сообщить мне, что я зря приехал в Лондон, потому что ничего здесь не добьюсь. Посланцы из Сафеда, которые дважды приезжали, возвратились домой с пустыми руками. Я ответил, что исполняю свой долг и ничто не может этому помешать. Когда же днем я вышел на улицу, Бог сделал то, что было угодно Ему. Прибыв в Сити, я узнал, что джентльмены уже покинули город и отправились в свои сады, так что мне не оставалось ничего другого, как примириться с этим и сказать себе, что время – лучший лекарь. Я решил не упоминать о своей миссии, пока не найду себе друзей и не обрету поддержку у джентльменов, ибо сердца у них мягкие. Я был также свидетелем споров между образованными горожанами и слышал, как один оскорблял и ругал другого [86] . Это было настоящим позором для этих господ и, увы, для бедных, которые видели подобное презрение к Торе и ученым людям. Я просмотрел свои рекомендательные письма и нашел одно, адресованное Хааму. Я сразу спросил: «Этот Хаам, он кто? Главный раввин в Сити или даян?» Мне ответили: «Здесь нет великих людей. Этот человек и есть тот самый Хаам». Но Господь не обошел меня своей милостью. Он позволил мне обрести благосклонность в глазах некоторых моих знакомых, главными из которых были мудрый и достойный Хаам Исаак Дель Валле и синьор Финеас Гомес Серра. Кроме того, мы нашли в Лондоне влиятельного Р. Якова Кимхи Константинопольского и ученого Хаима Алкали, которые были очень дружны между собой. Все они ответили на мои письма и сказали, что в интересах моей миссии следует организовать большое собрание (Махамад). По традиции это нужно было сделать в начале зимы, хотя р. Массуд Данон ждал этого события уже много месяцев. Мне сказали: «Мы не знаем, что вы сможете сделать, но если вы достаточно умны, то обратитесь к синьору Иосифу Сальвадору. Он один из членов Парнаса и едет на воды. Он очень умен, и, что бы он ни сказал, все исполняется немедленно. Подождите, когда Иосиф вернется домой, и если вы сумеете ему понравиться, то он не успокоится до тех пор, пока не устроит все как надо». И вот, когда синьор Иосиф Сальвадор вернулся, я пошел к нему и переговорил с глазу на глаз. Я говорил о своей миссии скомканно и намеками, и он ответил: «Разве вы не знаете, что в этих странах никто ничего не сделает без согласия большинства, но в любом случае повидайтесь с синьором Франко и синьором Мендесом. Они вам помогут». На этом мы и распрощались. Этот большой человек не успокоился, пока не организовал собрание Парнаса. Я пошел на это собрание, но все парнасцы были против меня. Он потребовал провести голосование по моему вопросу и продемонстрировал, что был на моей стороне, после чего я покинул Махамад. Он не успокоился, покуда не добился специального общего собрания. В конце концов с помощью синьора Франко все уладилось. Было решено, что вышеупомянутый синьор Финеас Гомес Серра и синьор Авраам Франкос будут наблюдать за сбором коллекции из Иахидима. Так и было сделано, и, когда коллекция была собрана, от английского посла в Константинополе пришло письмо, в котором он рассказал синьору Франко обо мне. Если бы это письмо пришло раньше, оно бы мне очень помогло. Но, как бы то ни было, оно принесло мне честь и славу в глазах английских господ. Хвала Всемогущему!
86
Речь идет о ссоре между Иаковом Кимхи и Сахломом Бузагло, описанной у Дучинского в «Переводах исторического общества» (VII. С. 272–290).
Среди моих друзей был певчий синагоги синьор Давид Кастро, влиятельный и известный человек. Его слова имели вес среди английских джентльменов, и еще какой! Пусть Господь вечно помнит о нем!
В Лондоне мы посетили крепость Тауэр. Там я увидел львов, столетнего орла и большую змею из Индии и еще одну змею, а также других диких зверей в железных цепях. Я также видел комнату, примерно 50 локтей в длину и даже больше, разделенную на множество камер. На стенах между ними висело оружие великолепной работы. Еще одна стена с дверью посередине, а также стороны и потолок комнаты, в которую она вела, были чудесным образом украшены многими тысячами видов оружия. Я также видел изображения королей Англии в доспехах и верхом на лошадях, закованных в броню, и, кто бы ни посмотрел на них, все думали, что они живые. Я видел великое множество кольчуг самого разного вида, выставленных рядами, а также множество больших пушек и осадных орудий, и еще щитов и копий, захваченных у противника со времен образования Англии, и сосудов странной формы, больших и страшных. А в затемненной комнате с железным ободом, тянувшимся вдоль стен, были выставлены королевская корона, сверкающие драгоценные камни, полные огня и источающие свет, золотой кубок, из которого пьет сам король, другие драгоценные сосуды и королевские сокровища, украшенные драгоценными камнями и жемчугом. Я смотрел на все это с тяжелым сердцем и молился, если Он дает все это тем, кто нарушает Его заповеди, то пусть даст это и тем, кто исполняет их. Да придут дни славы и величия, а также избавления дому Израилеву, и пусть глаза наши увидят это и лицезрят Спасителя, сияющего как семь солнц, увенчанного короной из корон и святого из святых. Да будет воля Его! В Шаббат я прочитал проповедь.
Таммуз, 28-е (Паршат Дебарим). В понедельник мы покинули Лондон, а во вторник, после полудня, прибыли в Дувр, нееврейский город.
Таммуз, 29-е (Паршат Дебарим). Во вторник мы отплыли из Дувра на корабле и в тот же день, ближе к ночи, прибыли в Кале, нееврейский город в королевстве Франция. В Кале я пробыл несколько дней в ожидании экипажа на Париж.
Этот город, столица Франции, очень велик. Говорят, что он достигает 15 миль в окружности. Его улицы и площади достаточно широки, чтобы разминулись два экипажа, даже когда по сторонам дороги идут пешеходы. Город стоит на реке Сене, через которую перекинут большой мост, длинный и широкий, под названием Pont Neuf, что означает «Новый мост». Весь день и всю ночь по нему снуют пешеходы. Здесь находится башня с часами, именуемая La Samaritaine («Самаритянка»), окруженная водой. Существует поговорка, что не бывает и мгновения, чтобы в этом месте вам не встретились белая лошадь, монах или проститутка. Город очень красив, и все, что в нем, очень дорого, кроме проституток, которые очень дешевы и выставляют себя напоказ. Говорят, что в Париже одних зарегистрированных проституток 30 тысяч, а ведь есть еще тысячи тайных, которые предлагают себя всем и каждому. Там много академий и всякого рода производств. Евреям здесь живется спокойно. Кроме того, в Париже много немцев, португальцев из Бордо и Байонны, много также уроженцев Авиньона. Люди молятся вместе по субботам, но здесь нет собственной еврейской общины, в основном это перелетные птицы, останавливающиеся в этом городе для торговли. Синагоги не имеют никаких «привилегий» и существуют просто чудом.
Во вторник вечером ко мне пришел мсье Израэль Берналь де Валабрег. Он получает от короля жалованье в размере 1200 ливров в год и имеет титул королевского переводчика, поскольку утверждает, что знает все восточные языки. Он считает себя раввином, казуистом, поэтом и лицом, сведущим в науках. Он знает понятия каббалы. Он хвастается тем, что ему пишут письма со всего мира. Он приходил ко мне три вечера подряд. В первый раз он восхвалял себя как ученого, во второй раз хвастался, что побывал в Амстердаме, а в третий раз поведал о дамах, которые состоят с ним в переписке. Он рассказал, что с ним консультируются академии. Однажды вечером он принялся насмехаться над мсье Мордехаем Равелем. Последний открыто оскорбил его, но был щедр и на похвалу. Но хватит о нем.
В течение дня ко мне с визитом пришел мсье Фабр. Это ученый христианин, член Академии наук. Он засыпал меня вопросами о науке и каббалистической практике, и я ответил на них.
В пятницу я нанес ему визит и пробыл у него пару часов. Он показал мне книгу на французском языке, в которой были записаны имена ангелов, их черты и их послания, а также советы о том, как надо толковать сны с их помощью и посредством, и все это по-французски. Этот христианин оказал мне сердечный прием. Я ходил к нему в обществе мсье Мордехая Вентюра, грамматика и лингвиста, который много сделал для меня. Да вознаградит его Господь!
[Суббота.] Вчера вечером я обедал в доме достопочтенного Давида Наке. На обеде присутствовали парнасцы – члены управления синагогой и некоторое число частных лиц. Это было замечательное событие. Мне оказали большие почести. Потом мы обедали с мсье Вентюром и мсье Мордехаем Ашкенази из города Гавр-де-Грас во Франции. Хозяин дома, а также его уважаемая жена выделяли меня среди гостей. В этот день [субботу] мы отправились в синагогу. Там шла служба в честь недавно основанного братства «Гемило Хассадим». Мое имя поставили в самом начале, кроме того, мне было куплено право открывать ковчег и нести Сефер-тору (Свиток). В честь меня синагоге подарили большое количество масла. Я позавтракал вместе с мсье Давидом (Наке). Гостями были также мсье Эли Перпиньян, брат хозяйки дома, и его жена. Эта пара постоянно вела жаркие споры, которые закончились ссорой, и меня попросили в Бордо примирить их. После обеда мы отправились в синагогу, и я прочитал проповедь о нравственном поведении и вознес хвалу братству «Г. X.», после чего мне были сделаны подарки, хотя я не просил об этом. Да возблагодарит их за это Бог!
В воскресенье 28-го числа месяца кислева, в первый день Вайигаш, ко мне пришли мсье Эли Перпиньян и его жена. Я дал ей проглотить «Шема Израэль», составленную в соответствии с формулой р. Менахема Азарии, ибо подозревали, что она колеблется, стоит ли ей принимать нашу веру или нет. Я предложил супругам помириться раз и навсегда.
После этого ко мне пришли мадам Мордехее Ашкенази и Давид Наке. Я посетил богатого немецкого еврея, который сказал, что хотел бы посетить меня и принести пожертвования.
В воскресенье вечером пришли мадам Авраам Видал и Моисей Перпиньян, передали пожертвования в пользу Хеврона и выразили мне свое глубочайшее почтение. Благодарю Бога, что я так прославился и пользуюсь уважением, во сто крат превышающим то, которое я заслуживаю. Было бесполезно доказывать им, что я человек необразованный, они решили, что я просто скромничаю. Моя известность достигла даже ушей ученых христиан, которые расспрашивали евреев обо мне, – это уж слишком! Когда я разговаривал с ними, они заявляли, что мои слова для них дороже жемчужин. И это истинное чудо Того, кто «поднимает бедного из пыли, а нищего из грязи и помещает их меж принцев». Но какую же редкую доброту я встретил среди жителей Авиньона! Где бы я ни натыкался на них, пусть даже на кого-то одного, я получал почести и прибыль. Так было в семи городах Франции, где они попадались мне на пути, и они становились моей путеводной звездой. Вот города, где жили мои благодетели: Четыре Общины, Ним, Монпелье, Пезена, Нарбонна, Бордо, Париж. Им я обязан заботой о моем удобстве и почестях. Они сами и их деньги всегда находились в полном моем распоряжении, и они никогда не переставали ценить и уважать меня – это великолепно! «И Давид благословит их, их самих и дома их». Да воздаст им Господь, и пусть наградой для них станут богатство и честь, долгая жизнь и процветание. Да убережет их Господь от всякого зла, а благодать Земли святой защитит их и потомков их, и пусть они живут в довольстве, и процветании, и изобилии всего! Аминь!