Дети Вечного Жида, или Увлекательное путешествие по Средневековью. 19 рассказов странствующих еврейских ученых, купцов, послов и паломников
Шрифт:
Накануне субботы я молился у отверстия колодца и глядел на дверь, ведущую в пещеру, до самого рассвета, а утром я снова начал молиться и молился до самого вечера, а в воскресную ночь молился и не спал до самого утра. Двое старцев сказали мне, что на третий день молитв мне будет подан знак, и я пробыл все эти дни в пещере, гадая, что это будет. Утром в воскресенье смотрители радостно позвали меня и сказали: «Наш господин и пророк, возрадуйся с нами, ибо у нас большая радость. В фонтане мечети появилась вода, которой не было целых четыре года!» Я пошел вместе с ними, чтобы посмотреть на эту воду. Она была хорошей и чистой и пришла в фонтан из дальних краев.
Я выехал из Хеврона 24 адара и отправился в Иерусалим, но на дороге нам встретились разбойники. Мои спутники сказали мне: «Наш господин, сын Пророка, перед нами – враги», и я ответил им: «Не бойтесь их и не пугайтесь, они сами боятся и не тронут нас». Не успел я это сказать, как со стороны Хеврона появился турецкий судья с многочисленными слугами. Увидев их, разбойники убежали, и я отправился с ним в Иерусалим. Я вошел в него 25 адара 5283 (1523) года и в тот же самый день посетил Святая святых. Когда я подошел к святилищу, все исмаилитские охранники склонились передо мной, поцеловали мне ноги и сказали: «Входи, о благословенный господин, сын нашего повелителя».
Двое старших охранников отвели меня в пещеру, находящуюся под Эбен Шетией, и сказали: «Это – место пророка Илии, и это место царя Давида, и это место царя Соломона, и это место Авраама и Исаака, и это место Магомета». Я ответил им: «Теперь, когда я увидел все эти места, вы можете идти, ибо я хочу помолиться здесь, а утром дам вам милостыню». Они ушли, и я сразу же понял, что все их слова были лживыми. Я молился до тех пор, пока не явились исмаилиты, чтобы помолиться здесь. Они покинули двор Храма через два часа после наступления темноты. Я спустился под Эбен Шетию. Тогда охранники погасили все лампы во дворе, за исключением четырех, а перед тем, как закрыть ворота, проверили, не остался ли кто в пещере. Они нашли меня и сказали: «Покинь это место, ибо мы охраняем его и не можем позволить, чтобы кто-нибудь здесь ночевал». Мы дали присягу царю, и, если ты не уйдешь, мы попросим правителя выгнать тебя против твоей воли». Услышав эти слова, я вышел со двора, они заперли двери, и я всю ночь молился и постился за оградой двора; так прошел мой четвертый день. Утром, когда исмаилиты пошли помолиться во двор Храма, я вошел вместе с ними, а когда они закончили свою молитву, я громко закричал: «Где охранники? Пусть они предстанут предо мною!» и я сказал им: «Я – ваш господин, сын вашего Повелителя, Пророка. Я пришел издалека в этот святой дом, и моя душа желает оставаться здесь на ночь – не спать, а молиться». Когда четыре охранника подошли, чтобы выгнать меня, я сказал им: «Я ваш господин, сын вашего Повелителя: если вы не будете ссориться со мной, я вас благословляю; если же нет, то я отомщу вам, написав царю Турции о ваших дурных поступках». Они ответили: «Прости нас на этот раз, ибо мы хотим служить тебе, быть твоими рабами все время, пока ты будешь молиться в святом доме, и выполнять твои приказы». Тогда я дал им 10 дукатов милостыни и пробыл в Святая святых пять недель в посте и молитве. Я ел хлеб и пил воду только накануне субботы и весь день до ее завершения и молился под Эбен Шетией и над ней. Позже от царя Иосифа, моего брата, и его старейшин явились десять гонцов; они узнали меня и стояли передо мной в святилище.
На вершине купола храма исмаилиты установили знак, похожий на полумесяц, смотрящий на запад; в первый день Пятидесятницы 5283 (1523) года он повернулся на восток. Увидев это, исмаилиты громко закричали, и я спросил: «Почему вы кричите?» – и они ответили: «За наши грехи полумесяц развернулся на восток, а это дурной знак для исмаилитов». В воскресенье исмаилитские рабочие поднялись на купол и развернули полумесяц на запад, но в понедельник он снова оборотился на восток, пока я молился, и все исмаилиты кричали и плакали и пытались снова вернуть его на место, но им это не удалось. Наши старейшины говорили мне: «Когда ты увидишь, что полумесяц развернулся в другую сторону, иди в Рим», и я увидел Ворота милосердия и Ворота покаяния и вошел в святилище. Это большое сооружение, похожее на верхние здания, и я сделал то, что старейшины велели мне сделать под святилищем, там, куда нет доступа никому, и после того, как я выполнил то, что приказали мне старейшины, полумесяц повернулся на восток. Я поднялся на Масличную гору и увидел там две пещеры, а потом вернулся в Иерусалим и взошел на гору Сион. В городе есть два места для поклонения; верхнее находится в руках христиан, а нижнее – в руках исмаилитов. Исмаилиты открыли его для меня и показали мне пещеру, сказав, что это могила царя Давида, мир его праху, и я помолился на ней. Потом я отправился к верхнему месту поклонения, которое открыли для меня христиане. Я вошел туда, помолился и, вернувшись в Иерусалим, отправился в дом еврея по имени Авраам Хагер. Он плавил металл неподалеку от синагоги, а рядом сидели женщины, очищавшие церковные канделябры от воска. Я спросил, как его зовут, и он ответил: «Авраам». Тогда я отослал исмаилитов, сказав им: «У меня есть дело к этому плавильщику». Они удалились, и я спросил его: «О чем ты молишься в это время года – о росе или дожде?» – и он ответил: «О росе» – и был очень удивлен. Я долго разговаривал с ним, но не сказал, что я еврей. Но когда я, перед отъездом из Иерусалима, в третий раз пришел к нему домой, я сказал: «Сделай для меня модель, изображающую Венецию, Рим и Португалию». И он изготовил для меня такую модель, поскольку был сефард и приехал сюда из Европы. Я сказал ему, что хочу поехать в Рим, и он спросил: «Зачем?» – и я ответил: «Я еду с добрыми намерениями, но цель моей поездки – это секрет, который я не могу раскрывать, и я прошу твоего совета, как мне добраться туда». После этого я дал ему письмо, которое я написал в Иерусалиме, и сказал: «Передай это письмо в руки р. Исаака нагида».
Я покинул Иерусалим 24 сивана 5238 года; первые 5 миль меня сопровождали исмаилиты на конях. Дальше я поехал один и прибыл в Газу в месяце таммузе и остановился в том же месте, где останавливался в первый раз. Ко мне пришел старый еврей по имени Эфраим, продавец пряностей, и я сказал ему: «Сходи и скажи Иосифу, меняле, чтобы он явился ко мне, и пусть принесет с собой весы для золота и серебра и рисунки монет. Придите ко мне вместе в присутствии исмаилитов». Старик так и сделал, и оба они явились ко мне, и я спросил Иосифа, менялу, как здоровье его престарелого отца и его брата Иакова, и он ответил: «Они здоровы». После этого передо мной предстали четыре человека, и я сказал им: «Я – еврей, и мой отец – царь Соломон, и мой брат Иосиф, который старше меня, сейчас правит тридцатью мириадами евреев в пустыне Хавор». В ту ночь мы ели и пили вино, которого я не пробовал с того самого дня, когда я покинул Хавор. После этого мы со старым Эфраимом пошли в дом еврея по имени р. Даниил. Он самый богатый еврей в Газе, и к тому же честный и набожный, и он рассказал мне обо всех турецких правителях, приезжавших в Газу. У р. Даниила красивый и храбрый сын, по имени Соломон, которого, однако, евреи ненавидят, считая дикарем. Я позвал его, посадил рядом с собой и сказал: «Сойди с дурного пути, пока Иерусалим еще не взят; если ты не раскаешься, твоя кровь падет на твою голову», и он поклялся мне, что раскается. Раввин Самуил прислал мне со старым Эфраимом тысячу приветствий и просил в этот вечер отведать вместе с ним субботний ужин. Я так и сделал и пробыл у него до полуночи, а потом попросил их показать мне синагогу и пошел и молился там почти два часа. Потом я вернулся в дом раввина Исмаила и сказал ему: «Если хочешь оказать мне услугу, то ради Бога, и любви к старейшинам, и ко всему Израилю найди мне побыстрее судно, идущее в Александрию». Они сказали мне, что на этой неделе уходит корабль в Дамьетту, который отвезет туда евреев из Иерусалима, и что старик, р. Эфраим, поедет со мной. Я сказал им: «Будьте же благословенны в Господе, откажитесь от своей ненависти и вернитесь к Богу, чтобы Он ускорил наше освобождение и освобождение всего дома Израилева, ибо так говорили старейшины». Я уехал из Газы 15 таммуза 5283 года, и через два дня был уже в Дамьетте, где я снял дом, а потом пошел в дом еврея по имени р. Мордехай, чей брат, р. Самуил, живет в Каире. Я провел с ним субботу, а в воскресенье от отвел меня на берег моря, и мы двадцать дней ехали на верблюдах по этому берегу. Я сел на корабль и 24 таммуза добрался до Александрии и поехал к хану, и ученый каббалист, р. Мордехай, приехал ко мне, и я сказал: «Я – еврей, брат царя, правящего над пустыней Хавора, и я прошу тебя помочь мне добраться морем до Рима». Р. Мордехай ответил мне: «Иди к консулу, и он посоветует тебе, что надо делать, ибо он достойный человек». Я пришел к консулу и сказал ему: «Я – брат царя, правящего в пустыне Хавор, и приехал сюда по приказу моего брата, царя Иосифа, и по совету семидесяти старцев, и я хочу встретиться с папой римским, а потом – с королем Португалии. Посоветуй мне, что я должен сделать, и найди мне корабль, который отвезет меня [в Рим]». Консул ответил: «Скоро уходит судно, идущее в Пулью, но я боюсь, что у меня будут неприятности, если я помогу тебе, поэтому советую тебе дождаться галеры в Венецию, на которой исмаилиты и отвезут тебя в Италию». Я вернулся к себе и пошел в дом названного раввина Мордехая. Туда явился молодой человек по имени Иосиф, отец и мать которого были из Неаполя, а жена – из Турции, и я попросил Мордехая разрешить молодому человеку отправиться со мной в Рим. На это он сказал: «Пусть этот молодой человек едет с тобой, он станет твоим переводчиком в Риме». Тогда я вернулся домой и пробыл здесь до наступления нового, 5284 года. Вечером под Новый год я помолился в маленькой синагоге. Хозяина ее звали Исаак Букапци, и он, вместе с евреем по имени р. Вениамин, присоединился ко мне в молитве. Я провел здесь два новогодних дня и уехал домой, а во время праздника Кущей (шатров) я первые два дня гостил у р. Мордехая. Я жил в Александрии, пока не узнал, что в Венецию скоро отправится галера; тогда я явился к большому турецкому паше за разрешением на выезд. У него были влиятельные господа, и я сказал ему: «Надеюсь на вашу доброту, потому что люблю [Бога] и Пророка, и буду молиться за вас Пророку, чтобы он отправил вас в Рай; вызовите капитана галеры и прикажите ему отвезти меня в Венецию». Они так и сделали и послали со мной своих слуг и велели капитану взять меня с собой, и он сказал: «Так я и сделаю».
Мы с моим слугой, Иосифом, выехали из Александрии в середине кислева 5283 (в ноябре 1523) года, и я постился весь день и молился день и ночь и взял с собой из Александрии всякого рода еду для Иосифа. Но ему это не помогло, потому что все наши продукты перемешались с христианскими. Он ел из их посуды; я кричал на него, но ему было все равно. Когда мы добрались до Кандии, я накупил разных продуктов, но христиане и капитан нажаловались мне, что Иосиф украл у пассажиров корабля хлеб и вино. Мне было стыдно за него, но поделать ничего не мог, ибо мои слова на него не действовали. Когда мы прибыли в Венецию, я поселился в доме капитана, который предоставил мне комнату, и я постился в его доме шесть дней и шесть ночей, а когда закончил молиться, то увидел человека за своей спиной и спросил его на иврите: «Кто ты?» Он ответил: «Еврей», и я спросил, кто сообщил ему, что я остановился здесь. Он ответил: «Твой слуга Иосиф говорит, что ты – святой посланник». Я спросил, как его зовут, и он ответил: «Элканан». В другой раз этот Элканан явился с евреем по имени р. Моисей Кастилис, который был художником. Я сказал р. Моисею: «Мне очень нужны 7 дукатов, ибо мой слуга Иосиф беден и болен, а я потратил на него и в Александрии много денег». Я пошел вместе с р. Моисеем в гетто (место, где живут евреи), и уважаемый еврей по имени р. Мазлия подошел ко мне, и я попросил его одолжить мне денег, и он ответил, что нам надо сходить к р. Хийе. Мы пошли к нему, и я сказал ему: «Я – еврей из пустыни Хавор, святой посланник семидесяти старцев». Но он решил, что я над ним насмехаюсь, так что я сказал: «Мне нужно 7 дукатов, поговори с… и выясни, смогут ли они дать мне столько денег». Он ответил: «Если другие евреи дадут, то я и прибавлю свою долю». Я сообщил ему, что сегодня шестой день моего поста, и объяснил, что я ем только после наступления темноты, и попросил его прислать мне немного вина. Я вернулся в дом капитана, где я остановился, но р. Хийя ничего мне не прислал. Так что мне пришлось поужинать одними яйцами, хлебом и водой. Однако уважаемый р. Мазлия сделал все, что мог, и р. Симон бен Ашер Мешуллан пришел ко мне и сказал: «Я слышал, что ты – святой посланец семидесяти старцев и едешь в Рим; расскажи мне, куда они тебя послали, и я дам тебе в спутники двух евреев и оплачу все расходы». Я сказал ему: «Я еду к папе; что же касается остального, то могу сказать лишь то, что пекусь о благе Израиля. Если ты дашь мне двух спутников, которые проводят меня до Рима, то сделаешь доброе дело, и они принесут тебе хорошие вести». После этого я с р. Моисеем, художником, отправились в дом капитана, попрощались с ним и, забрав мои вещи, явились в дом р. Моисея в гетто; и р. Мазлия пришел ко мне, и я попросил его найти мне судно, идущее в Рим. Он выполнил мою просьбу, и в ту же ночь я сел в маленькую лодку и добрался на ней до корабля. Я снова соблюдал пост. Мы с Иосифом отправились в путь в пятницу, в новолуние, в месяце адаре 5284 года (примерно в марте 1524 года) и провели на корабле субботу, пока не прибыли в Пезаро. Здесь я остановился в доме р. Фолиньо и сказал ему: «Сделай мне одолжение, направь меня на путь к Риму, поскольку я не хочу терять ночь». Он пошел и нашел для меня лошадей, и мы с Иосифом отправились в другой город, где жили евреи. И так каждый вечер мы останавливались в новом городе в домах евреев, пока, наконец, не прибыли в полдень, накануне Пурима, в Кастель-Нуово, неподалеку от Рима. Я остановился в доме еврея по имени р. Самуил и провел у него Пурим, и в тот день я купил обруч для прыжков [78] , с помощью которого проделал то, что велели мне старцы, и на следующий день я прибыл в Рим, слава богу!
78
Здесь, вероятно, идет речь о древнем обычае зажигать костер во время Пурима и прыгать через него в обруч. Если это так, то Давид связывает его с прощением, которое он надеялся получить в результате посещения папы.
Я, Давид, сын царя Соломона, праведной памяти, из пустыни Хавор, вошел в ворота города Рима пятнадцатого дня месяца адара 1524 года; и ко мне приблизился идолопоклонник из Венеции и заговорил со мной по-арабски, что меня сильно рассердило. Я сел на коня и отправился во дворец папы, а мой слуга ехал впереди; со мной также отправились евреи. Я вошел в палаты кардинала Эгидио; и все кардиналы и принцы собрались посмотреть на меня, а с означенным кардиналом был р. Иосиф Ашкенази, его учитель, и врач р. Иосиф Сарфати. Я говорил с кардиналом, а мои слова переводил ученый человек, явившийся со мной, и евреи слышали все, что я сказал кардиналу, а я сказал ему, что я сообщу все, что должен был сообщить, только папе. Я пробыл во дворце кардинала весь день, до кануна субботы, и он пообещал завтра же рассказать обо мне папе. Я ушел вместе с р. Иосифом Ашкенази и р. Рафаилом, стариком, который жил в его доме, и мы отведали субботней еды и легли спать; утром я пошел с ними в синагогу, чтобы принести благодарность за спасение от бед перед свитком с текстом Закона. На всем пути к дому означенного р. Рафаила нас встречали мужчины, женщины и дети; здесь я постился в ту субботу. Весь этот долгий день, до самого вечера, сюда приходили мужчины и женщины, евреи и идолопоклонники, желавшие увидеть меня. Кардинал Эгидио послал за р. Иосифом Ашкенази и сообщил ему, что папа очень обрадовался и пожелал увидеть меня в воскресенье до 11 часов. Так что утром, перед утренней молитвой, мне дали коня, и я отправился в Боргетто-Санто-Джиле в дом старика, зятя р. Иосифа Сарфати, и помолился здесь. Ко мне явилось много евреев, храни их Господь и умножь их число в тысячу раз! В 8 часов я прибыл в дом папы и вошел в комнату кардинала Эгидио, а со мной – около дюжины старых уважаемых евреев. Увидев меня, кардинал встал со стула, и мы пошли, я и он, в апартаменты папы, и я говорил с ним. Он милостиво принял меня и сказал: «Это – дело Божье», и я произнес: «Царь Иосиф и его старцы велели мне передать тебе, чтобы ты заключил мир с императором и французским королем, обязательно, ибо, если ты заключишь этот мир, сделаешь благо для себя и для них. Они просили также, чтобы ты написал письма этим двум государям и передал их со мной, и они помогут нам, а мы поможем им; и напиши также письмо царю пресвитеру Иоанну (то есть царю Абиссинии)». Папа ответил мне: «Что касается государей, с которыми ты просишь меня заключить мир, то отвечу тебе, что это невозможно, но если тебе нужна помощь, то обратись к португальскому королю; я напишу ему, и он сделает все, что нужно. Его страна лежит недалеко от твоей; португальцы ежегодно совершают путешествия в открытом море, чего никто в других странах не делает». Я ответил папе: «Я сделаю так, как ты хочешь, не сворачивая ни вправо, ни влево с того пути, который ты мне указываешь, ибо я служу Богу и больше никому, и я буду молиться о твоем благополучии и здоровье всю свою жизнь». И папа спросил кардинала: «Где остановился посол?» – и тот ответил: «Его приняли евреи», и досточтимые евреи, присутствовавшие в зале, сказали ему: «Пусть посол живет у нас. Мы воздадим ему почести во имя твоей чести», и папа ответил им: «Если вы воздадите ему почести, я оплачу все ваши расходы», а я сказал папе: «Я хочу приходить к тебе каждые два дня, ибо лицезреть тебя – это все равно что лицезреть Бога». Папа ответил, что он приказывает кардиналу Эгидио сопровождать меня всякий раз, когда я захочу к нему прийти, и я покинул покои папы и отправился вместе с евреями, радуясь и ликуя в своей душе. Я вернулся в дом старика на Санта-Джиле, но хранитель Аарон разозлился, что я остановился в доме старика, и сказал кардиналу, что хранители и вся община приготовили для посла дом и выделили для меня слуг, поскольку я не мог оставаться один. Кардинал написал мне, что я должен пойти с ними, и я пошел. Они приготовили для меня прекрасный дом с тремя большими хорошими комнатами; у хозяина дома, которого звали Иосиф, было три сына: старший – Моисей, средний – Вениамин и младший – Иуда; они все прислуживали мне, и я прожил в их доме шесть недель. В течение пяти дней я приходил к кардиналу, ибо другие кардиналы приходили в его дом и с утра до вечера совещались со мной, и я постился в этом доме шесть дней без перерыва. В пятницу для меня вскипятили воду и положили в нее много трав. Это было сделано из любви ко мне; мне сказали, что это лекарство надо выпить после голодания, но душа моя была утомлена; я очень хотел пить; мне дали горячей воды, и я напился до отвала. Из-за нее у меня начались сильные боли в животе, ибо я не привык пить горячую воду после поста. Я шесть раз постился в Иерусалиме, по семь дней и ночей, и в Венеции – шесть дней и шесть ночей, и после всех этих постов не пил ничего, кроме холодной воды с большим количеством сахара, и чувствовал себя хорошо. Но они желали мне добра, давая горячую воду, поскольку не знали моего организма, благослови Бог всех домочадцев хранителя и его самого! Меня поразила страшная болезнь, и я сказал им: «Приготовьте ванну с горячей водой, ибо я хочу принять ее», и тогда явился человек по имени Йомтоб Халеви, который приготовил мне ванну и хорошую постель для сна. В тот день я потерял много крови, которая облепила все мои конечности, и я послал за врачом р. Иосифом Сарфати и сказал ему: «Посмотри, в каком я состоянии; если хочешь сделать себе имя, разреши мне остаться в твоем доме и не покидай меня, пока я не поправлюсь». Он так и сделал, и я прожил в его доме три месяца. Он оплатил все расходы и покупал все, что я просил, благослови Бог его самого и всех его домочадцев! Он кормил меня и давал различные лекарства, кипятил вино, которое я пил, нагревал травы и клал их мне на ноги, мыл мне ноги и смазывал их, брал оливковое масло и наливал его в большую бадью; я залезал в нее, мылся в горячем масле, а потом вылезал и ложился на хорошую постель, и они всякий раз меняли простыни. Я лежал на кровати словно труп; они видели в моей моче песок, а это плохой знак, а я говорил им, что не умру от этой болезни, поскольку должен еще привести Израиль в Иерусалим, построить алтарь и принести жертву; но я не мог спать из-за сильных болей и пребывал между жизнью и смертью, и они сказали мне: «Тебе надо причаститься – это не приблизит смерть, но и не отдалит ее». Я рассердился и сказал: «Идите с миром, я не хочу причащаться, ибо верю, что Бог не оставит меня и спасет от смерти». Они удивились силе моего характера и обрадовались этому, и в тот же самый день я, по воле Бога, хорошо пропотел и вылечился от своей болезни. Мои слуги были при мне: Хаим, и Кантор, и Маттатия, и Йомтоб, и Давид Пирани, и Симха, и Соломон Габани, и арабский еврей Шуа, и его брат Моисей, и третий, по имени Саббатай; все они пребывали в доме р. Иосифа Сарфати и днем и ночью ухаживали за мной и спали в этом доме. Я позвал р. Иосифа Сарфати и сказал ему: «Приготовь мне горячую ванну», и он приготовил ванну в синагоге сефардов, и я вымылся в ней; а Иуда Кутунья приготовил для нас пир, через час после моего купания. Потом я вернулся в дом р. Иосифа Сарфати, но не хотел жить здесь из-за того, что в доме были больные люди, и я попросил врача, р. Моисея Абудархина, найти мне другое пристанище. Он ответил, что в его доме есть хорошая комната и что три его сына, Иосиф, Самуил и Исаак, будут за мной ухаживать. Я пробыл в его доме со среды до воскресенья; у него была взрослая дочь, умевшая читать Священное Писание, которая молилась утром и вечером. В субботу она веселилась и танцевала от счастья, а в воскресенье ее поразила чума, и мудрая женщина по имени Рабит, учившая детей и эту самую девушку, пришла ко мне и сказала: «Молись о дочери р. Моисея Абудархина, ибо вчера вечером у нее начался сильный жар». Как только я услышал эти слова, то призвал р. Моисея и попросил: «Отведи меня в сад, я хочу побыть в саду», и я послал за моими слугами и тремя сыновьями р. Моисея и пошел с ними в сад. Мы пробыли там весь день, до наступления темноты, и я послал Иосифа вместе с р. Моисеем к его отцу и велел передать ему, что я появлюсь в его доме только через восемь дней, когда его дочь выздоровеет. Иосиф ушел и вернулся и сказал мне, что его отец приготовил мне комнату в доме р. Исаака Абудархина, его дяди, и все необходимое для меня, и я пошел с ним в дом этого дяди. Но это был плохой дом, и в нем стоял дурной запах; но у р. Исаака была достойная жена по имени Перна, которая знала арабский и была мудрой женщиной. Я жил у них, и три сына р. Моисея тоже, пока их сестра не начала поправляться. Они все прислуживали мне, а все расходы взял на себя р. Моисей Абудархин. Его брат, Авраам, ежедневно навещал меня и приносил подарки, но в ту же неделю дочь р. Моисея умерла, и ее братья жили со мной, пока не истекли сорок дней. Я провел в этом доме три месяца, исключительно из любви к ним, ибо дом был очень плохой, и христианским господам пришлось посещать меня в самом неподходящем месте. После этого я послал письмо кардиналу и сообщил, что я ушел от Иосифа Сарфати, потому что в его доме я подхватил болезнь, что теперь я живу в совсем неподходящем для меня доме. Он немедленно прислал весть служителям, велев им подготовить для меня и четверых моих слуг хороший, приличествующий моему положению дом. Служители наняли для меня четыре комнаты и заплатили за полгода вперед, и мои слуги убрали все комнаты и приготовили мне хорошую кровать, а в большой комнате устроили синагогу, где поместили свиток Закона и тридцать зажженных ламп. Слуги ухаживали за мной из любви к Богу и не просили у меня никакой оплаты, и клялись, что поедут со мной, куда бы я ни пожелал, а мой писец, р. Илия, учитель, сын Иоаба, и его брат Веньямин, певчий, остались со мной и ухаживали за мной все время, что я жил в Риме. Того же слугу, который приехал со мной из Кандии, этого негодяя Иосифа, я снабдил одеждой и деньгами и отослал к его отцу в Неаполь, поскольку он ежедневно ругался и спорил с моими слугами, желая подчинить их себе. К тому же он оклеветал меня перед доном Мигуэлем, послом португальского короля, заявив, что я явился сюда, чтобы вернуть марранов назад в иудейскую веру; об этом узнали марраны, проживающие в Риме, и решили его убить; мне удалось упросить их не причинять ему вреда, и я отослал его прочь, и прожил в этом доме до Нового года.
Кардинал Эгидио уехал в Витербо, и я гадал, кто же теперь поможет мне, став посредником между мной и папой. Я познакомился с человеком по имени р. Даниил из Пизы, который часто бывал у папы и жил неподалеку от него; это был очень богатый человек и к тому же каббалист, и я решил обратиться к нему. Я сказал ему: «Я вижу, что ты почтенный человек и уважаем папой и кардиналами. Я хочу, чтобы ты стал посредником между мной и папой и советовал мне, что делать, из любви к Господу, дому Израилеву и царю Иосифу, моему брату, и его старцам, живущим в пустыне Хавор; если ты сделаешь это и послужишь ему, то он одарит тебя такими милостями, каких ты еще не знал. Я приехал с Востока на Запад ради служения Господу и из любви к Израилю, который находится сейчас под властью Эдома и Измаила». Потом я сообщил ему все тайны моего сердца и все намеки и секреты, которые сообщил мне мой брат, царь Иосиф; не осталось ничего такого, что бы я не раскрыл ему, ибо видел, что он хороший и порядочный человек в глазах людей и Господа; потом я сказал ему: «Бог доверяет тем, кто его боится». Означенный р. Даниил поклялся, что не уедет из Рима, пока не получит от папы писем для меня, и согласился стать посредником между нами; он также поклялся не покидать меня одного и поехать вместе со мной на судне, на котором я поплыву. Он написал письмо папе, и я передал это письмо с моим слугой Хаимом Ратьери, и Хаим сказал ему: «Посол шлет тебе тысячу приветов и посылает это письмо, чтобы ты передал его папе, и желает знать, в каком часу он получит на него ответ». Ратьери взял письмо и произнес: «Иди с миром и приходи за ответом через восемнадцать часов». На следующий день я послал Хаима к Ратьери; как только он вошел к нему, Ратьери сказал: «Иди к своему господину, послу, и скажи, чтобы он как можно скорее явился к папе, ибо тот ждет его». Хаим, мой слуга, вернулся вместе со слугой р. Даниила из Пизы, привел мне коня, и я, вместе со всеми слугами, отправился к папе. Передо мной открыли все двери, и я вошел в комнату, расположенную по соседству с покоями папы, и сказал страже, охранявшей их, что не хочу появляться перед папой, пока не придет р. Даниил из Пизы, поскольку он мой посредник и будет переводить нашу беседу. Когда явился р. Даниил, я сказал ему: «Ты первым пойдешь к папе»; он вошел в покои папы, а потом вернулся за мной; я пошел с ним и сказал папе следующее: «Я предстал перед вами почти год назад, и я хочу, чтобы вы, ради Господа и ради своей чести, написали письма пресвитеру Иоанну, о чем я просил ваше святейшество, а также всем христианам, по землям которых я буду проезжать, большим и малым»), и р. Даниил перевел мои слова папе. Папа сказал: «Я сделаю так, как хочет посол». И мы с р. Даниилом из Пизы, счастливые и ободренные, покинули дворец папы и спокойно вернулись в мой дом. В ту пору в Риме жило четверо или пятеро клеветников, которым Бог вложил в сердце раскаяние и желание свернуть с неверного пути на истинный; кроме того, в Риме и Италии имелись могущественные и сильные евреи с львиными сердцами, жадные до всякой работы и до военного ремесла, в то время как евреи, жившие в Иерусалиме, Египте и Ираке и во всех мусульманских странах, отличались малодушием, легко поддавались страху и тревоге и совсем не годились для сражений, как итальянские евреи. Умножь же, Всемогущий, их число в тысячу раз и благослови их!
Через несколько дней пришли письма от папы, и р. Даниил отдал их мне. В ту ночь в мой дом пришло много евреев, чтобы порадоваться со мной получению писем. Ко мне явились четыре знатных господина: глава римской общины р. Обадия из Сфорно и врач р. Иуда из Асколи, и еще двое других. Но в моем доме были шпионы и клеветники, которых я не смог распознать; они хотели прочитать папское бреве и письма, написанные папой, надеясь извлечь из этого выгоду для себя. Я страшно разозлился, когда люди сказали мне, что это шпионы, которые намеревались пойти к письмам папы и сообщить им, что знают, о чем он мне написал, и все это для того, чтобы помешать мне сделать свое дело. Эта история доставила мне много беспокойства и заставила задуматься. После этого папа послал за Даниилом из Пизы и спросил у него, собираюсь ли я уезжать из Рима, ибо он хотел дать мне пропуск и велел мне прийти к нему к 18 часам 24-го в первый месяц адар, и мы с р. Даниилом пришли к нему, и я пробыл в покоях папы около двух часов. Он сказал мне: «Я дал тебе письмо для царя пресвитера Иоанна, и я также написал королю Португалии и тем христианам, страны которых ты будешь проезжать, чтобы они помогли тебе и воздали тебе почести во имя Господа и во имя меня». Далее он сказал: «Будь силен и смел и ничего не бойся, ибо с тобой Бог», и я ответил ему: «Передо мной нет никого, кроме Всемогущего и вас, и готов служить вам всю свою жизнь; царь Иосиф, мой брат, и все сыновья моего народа склоняются перед вами». Папа велел подать мне знак и щит, которые я должен был показать царю Иосифу, моему брату, и еще дал мне 100 дукатов. Я не взял бы эти деньги, если бы он не сказал: «Это деньги для твоих слуг», и я ушел из дворца папы и вернулся домой спокойным, веселым и довольным. Потом я пошел к дону Мигуэлю, послу португальского короля, чтобы получить у него пропуск в его страну, но он сказал: «Если ты хочешь поехать в Пизу, я напишу тебе и пришлю в Пизу твой пропуск». Но я понял, что он решил обмануть меня, и вернулся домой в ярости; об этом узнал папа и сказал дону Мигуэлю: «Выдай ему пропуск, ибо я уже написал королю Португалии», но посол не послушался папы и уехал из Рима на охоту, вернувшись только через неделю. Я во второй раз попросил у него пропуск, и он заявил, что в любом случае пришлет мне его в Пизу, и я поверил его словам и пошел домой, и р. Даниил пошел тоже. Я сказал ему, что желаю уехать из Рима завтра же, в середине месяца нисана, когда наши предки покинули Египет, но мне пришлось пробыть в Риме до полудня 15 адара, чтобы закончить здесь все мои дела и выяснить, кто из моих слуг поедет со мной. Поехали двое: р. Рафаил ха-Кохен, который пел в моем доме со дня моего приезда в Рим, сильный и воинственный мужчина, и Иаков ха-Леви, который был еще сильнее Рафаила ха-Кохена. Он тоже поступил ко мне в услужение в тот день, когда я прибыл в Рим; я выдал каждому из них 5 дукатов, чтобы они уладили все свои дела. Р. Даниил был со мной и обещал найти мне другого слугу и прислал мне человека по имени Тобиас.
Мы покинули Рим в полдень, пятнадцатого дня второго адара, а приехали в него тоже в полдень 15 адара, так что мы пробыли в Риме целый год. Римские евреи на тридцати конях провожали меня целых 5 миль; в Ронселине я обнаружил армию короля Франции, у которой было пятьсот лошадей, слава богу, французы приняли нас с большим почетом. Наконец я прибыл в Витербо, а со мной и мои слуги: Рафаил ха-Кохен, Иосиф Леви и Тобиас; но р. Даниил остался в Риме, сказав, что догонит меня позже, и велев Иоабу ехать со мной в Пизу и поселить там в доме р. Иехиэля Пизанского (автора «Минхата Кенаофа»), а в Витербо мы остановились в доме р. Иосифа Кохена. Это очень почтенный еврей; с ним живут его сыновья и мать, которые окружили меня своими заботами. Евреи, жившие в Витербо, пришли ко мне и стали спорить и ругаться. Я увидел, что они ненавидят друг друга, но не знал почему, однако мои добрые слова помогли им помириться. После этого за мной послал Великий магистр Родоса; со мной пошли р. Иехиэль и р. Моисей, и я долго разговаривал с ним. Когда я уезжал из Витербо, нас сопровождали десять евреев на конях; в субботу мы остановились в Болсене в доме означенного р. Иосифа и пробыли там до воскресенья. Там нам оказали большие почести, больше, чем полагается. Оттуда мы поехали в Сиену и прибыли в дом почтенного Исмаила из Риети, который дал нам приют в своем доме и выделил для меня отдельную комнату с кроватью. Дом у него очень большой, а сам он сказочно богат, и я спросил у него: «Что ты больше всего любишь – Иерусалим или свой город?» – и он ответил: «Никакой Иерусалим мне не нужен, мне хорошо здесь, в Сиене», и меня удивило, что он не совершает богоугодных дел, хотя Господь даровал ему такое богатство. «Тот, кто любит серебро, не удовлетворится одним серебром». Он пообещал мне сделать добро моим слугам, но не сдержал своего обещания, не захотев заслужить доброе имя в глазах Израиля.