Детонация
Шрифт:
Огромные, то слишком нежные, то пугающе сильные руки пеленают и обездвиживают: «Верь мне».
Горячие губы медленно скользят от шеи к груди, заставляют дрожать, касаясь тёплой волной живота: «Я почти… задыхаюсь».
Целуют, стоном лаская бёдра: «Ты прекрасна».
И взгляд выхватывает моё нерешительное «Верю…».
И когда кожа от поцелуев горит, тело не просто ждёт, отчаянно жаждет – принять и не отдавать даже ему самому. Взлетать до головокружения
Такими нежными и чувственными могут быть только по-настоящему большие мужчины. Кто бы мог подумать, что этот страшный и, в общем-то, солдафон окажется невероятной находкой.
– Кто же ты такой? – бормотала в наполненные сладкой истомой промежутки между штурмами.
А он только тихо смеялся в ответ, обхватив меня осторожно руками:
– Неужели так и не узнала? Тем лучше. – И всё начиналось сначала. И кто бы мог подумать, что страшный вояка, которого я повстречала несколько дней назад, проявит себя с совершенно неожиданной, хоть и, как оказалось, втайне желанной мною стороны.
А Грэм сводил с ума, доводя до полного отключения сознания.
И оно действительно отключилось. Иначе как объяснить, что проснулась в мужских объятиях ближе к обеду следующего дня. С человеком, которого знаю едва ли больше нескольких суток. И знаю ли вообще? Что мне о нём известно?
Ну, собственно, кроме того, что у него невероятные серо-синие глаза, потрясающая… экипировка и он отлично… варит кофе, абсолютно ничего. А ещё, что я ни на секунду не пожалела, что явилась вчера за ключами, несмотря на карканье Магдалены, а может, и вопреки ему, а может, из-за него… «Упадёшь в серый глаз», – звучало безумно только до того момента, как мы оказались в постели. Тогда в склонившемся надо мной мужчине я и разглядела тот самый образ, что слепая женщина пыталась передать мне. Именно тогда я тонула, падала, растворяясь в темноте глубоченных, почти серых глаз. Да. Всё именно так и было.
Сказать, что смутиться мне в голову не приходило, – нагло соврать. Но делать это было откровенно глупо. Как глупо стесняться мужчину, с кем ночью занималась тем и так, что тело до сих пор отзывается сладко и правильно, и невероятно приятно. И мне было даже не смешно, когда в беспорядочном коктейле эмоций и чувств, захватившем меня, стоило открыть глаза и понять, где и с кем нахожусь, а главное, что же произошло ночью, я смогла разобрать благодарность. Она спокойным, огромным буйком удерживала меня на месте, заставляя радостно и всё-таки немного глупо улыбаться.
Вчера, когда вдруг осталась совсем без одежды и стало отрезвляюще холодно, я замерла на миг. И поздновато, по-моему, «включилась». Что же я делаю-то? Он мужчина – ему простительно. Как же для него теперь буду выглядеть я? Чуть отстранилась, попыталась увидеть в глазах признаки разочарования, пренебрежения или хотя бы насмешку.
– Карри? – отозвался этот невероятный человек, крепко прижимая растерявшуюся вдруг меня к себе. – Не надо, – прошептал, качнув головой, трогательно наморщил лоб. – Не сомневайся.
Или «да», или – никогда. Я выбрала быстро.
– Грэм… – выдохнула тогда такое правильное в его губы. Отвлеки же! Уничтожь эту слабость… И он, будто услышав,
К чему сомневаться? В действительности все ответы – с нами всегда. Просто нужно знать, как с этим странным компьютером, способным оценить, предугадать и расшифровать, общаться. Мой компьютер говорил – однозначное, безапелляционное «немедленно».
И сейчас мне было бесконечно хорошо, и думать о последствиях, о продолжениях, вернее, отсутствии их, теперь я совершенно точно не собиралась. Нервы целее будут, решила твёрдо. И, по-прежнему улыбаясь, осторожно вернула голову на подушку.
На бедро опустилась тяжеленная рука, и в ухо хрипло констатировали:
– Ты проснулась.
– Нет, – шёпотом согласилась в ответ. Рука аккуратно притянула к себе ближе. И крепче.
– Вот и отлично, – хриплый шёпот коснулся теперь уже шеи. И я замычала, пытаясь отстраниться. Самоволка не удалась, а восставшее «слабоумие» владельца кровати не оставило ни единого шанса на скучное утро.
– Известно ли вам, прекрасная белокурая леди, – мужчина осторожно поцеловал, а потом тихонько прикусил моё плечо и простонал: – как же сладко ты пахнешь?
И мне бы тут рассмеяться, чтобы вызвать его умиление и улыбку. Но всё получилось не так. От слов и тягучего стона внутри рванул, взвился снова угасший с жаркой ночи пожар. И я совершила ту же самую ошибку, что вчера, – порывисто обернулась.
Завтрак вышел чудовищно поздним.
Боже, как приятно не знать и не ждать. Иногда именно в этом спасение. Я не знаю, кто он, и точно уверена, что, когда Весну откопают – уеду. Совсем. Ни ожиданий. Ни обязательств. Только здесь и сейчас. Признательность и чудо. От того, что знала – он ощущает то же! Смотрела ли я вперёд? Нет! И не собиралась! Только не сейчас. Не надо ничего портить.
Мы сидели друг против друга и одинаково улыбались. Ярко – глазами и еле видно – уголками губ. Грэм накрыл мою ладонь своей, как влюблённый руку возлюбленной, и я подумала, что, кажется, теперь знаю, что значит счастье.
Просто хорошо. Сейчас. В эту минуту. Рядом с этим человеком. Молчать. Ничего не объяснять. Не спрашивать. Не ждать. И больше не бояться. Пусть ненадолго. И, конечно, я была бесконечно рада, что он не оказался убийцей, извращенцем или просто любителем жёсткого секса. Я боялась этого с юности. Не знаю почему. Просто боялась, и всё, что мне может встретиться мужчина, который любит все эти страшные штуки с избиениями. Нет, я всё понимаю, что это делают по обоюдному согласию и оба партнёра непременно довольны. Но. Должен же человек чего-то бояться? Я боялась, что мне причинят боль. Наивная. Думала ли я тогда, что настоящую боль причиняет совсем не это?
А сейчас урезоненные гормоны повышали уровень моего благодушия. И я, прекрасно понимая, что всё моё теперешнее состояние спровоцировано и смоделировано именно этим, всё же пожала в ответ руку мужчины, что сидел в этот миг напротив, и тихо, почти еле слышно произнесла:
– Спасибо. – С удовлетворением отметила, как мелькнули в глазах одновременно шок и восхищение.
– Кэри, – поцеловал мои пальцы. И тут же подпортил впечатление: – Букет недоразумений и нелогизмов, – схватил крепко за запястье, когда я, хмурясь, попыталась вывернуть руку. А Грэм смеялся. Даже весело хохотал. – Я счастлив, что ты пришла. Не надо думать, прошу тебя. Просто будь. Сейчас. Мы оба слишком хорошо знаем цену времени и слишком торопимся жить. Поэтому и прошу. Не трать его на сомнения.