Детский мир
Шрифт:
Дело было тем жарким летом, когда над Кирсом пролетал кометный дождь, и пасмурные душные дни ничем не отличались от изнурительных в своей жаркой серости ночей. Кирс задыхался, плавился, словно свеча на праздничном торте. В густом и дрожащем словно желе воздухе не было и намёка на прохладу.
А Цезарь решил устроить мне экзамен по всем предметам сразу. Признаться, тогда я впервые задумалась над тем, почему он так жесток, так непоколебим, так настойчив в своём желании видеть меня лучшей во всём. Если кто-то из моих немногочисленных репетиторов намекал на то, что я
Возможно, эти же мысли одолевали и Сашку.
Тем летом он был особенно жесток.
Я ненавидела его тогда.
Молилась запрещённым богам, мечтая о его смерти. И не потому что верила, а потому что он взбесился бы как чёрт, если бы узнал об этом…
В один из тех жарких дней, когда мозг уже почти полностью растаял, покорившись зною, я полезла в Книгу лиц. Исключительно для того, чтобы позлить Цезаря. Запретить мне иметь свой аккаунт он не мог, но и разрешать не хотел. Поэтому мы сохраняли нейтралитет. Я почти не пользовалась Книгой, он не устраивал истерик из-за того, что только «почти».
В тот день в Книге было два личных сообщения. Классическое, от Мастера Ти, с приглашением посетить Дом в канун моего грядущего четырнадцатилетия. И второе, от одного из моих немногочисленных лиц.
Лицо звали Пончиком, она была старше меня на три года, опытнее, красивее, успешнее у мужчин – я-то у мужчин успехом не пользовалась. Цезарь постарался, чтобы они рядом со мной вообще не появлялись. Не знаю, что нас объединяло, скреплял нашу странную дружбу уж точно не уровень интеллекта, но мы дружили. В тот день сообщение было странным. Пончик прислала четыре слова и удалила моё лицо из своей Книги. «Не пиши мне больше».
Не пиши мне больше. И всё? И как это понять? Как на это реагировать?
Я вцепилась в запотевшую таблетку рукой и выбила нервно пальцами:
– Эй! Пончик! Что случилось?
«Пользователь добавил вас в чёрный список, и ваше сообщение не было доставлено».
– Так не пойдёт, – сообщила я таблетке, которая равнодушно мигала красным предупреждением. – Не пойдёт.
И дело было не в деньгах, которые автоматически списались с моего счета, когда моя Книга уменьшилась на одно лицо. Плевать я хотела на деньги. Просто… За что? Что я сделала-то?
Пончик вычеркнула меня из своей жизни. Пожалуйста. Я не стану устраивать скандалов, но мне нужны были объяснения.
Едва не плача, я спрятала таблетку в стол, схватила наладонник и убежала в Дом. Я надеялась, что Мастер Ти не откажет, что ему стоит? Столичный глава гильдии Мастеров без труда должен найти мне адрес одного Пончика. Один физический адрес одного конкретного Пончика.
Бесшумно отодвинулась дверь Дома, впуская меня в парафиновую мглу Зала откровений.
– Мастер? – мой шёпот эхом отразился от витражных окон. – Мастер Ти, у меня к вам серьёзный разговор.
В Доме было непривычно тихо и темно. Я сделала несколько шагов в сторону алтаря и остановилась, привлечённая странным звуком. Словно кто-то по столу бил мокрым, скрученным в жгут полотенцем. И при этом стонал. Ритмично и восторженно.
– Мастер?
Быстрым шагом, непонятно чем напуганная, я прошла до низкой деревянной двери и… не рванула её на себя только потому, что там, за дверью, заговорили.
– Ты хорошо справляешься, я смотрю…
– Мастер? – петушиный почти мужской голос и торопливый вжик молнии. – Мастер, всё совсем не так, как кажется…
– Не так? – удивление в голосе того, кто был лучшим другом Цезаря в детстве, звучало почти искренне поэтому я, всё-таки не утерпев, заглянула в щёлку.
На дряхлом от старости столе лежала тощенькая девчонка, по виду младше меня на пару лет. Она была обнажена ниже пояса, а лицо закрывала руками. В её ногах, раскинутых широко и неприлично, стоял ученик Мастера. Красный, то ли от смущения, то ли от злости.
– А как я должен это понять?
– Мастер…
– Кто, я? – Мастер Ти по-шутовски развёл руками. – По-моему, в этом Доме уже давно новый Мастер.
Ученик закусил губу и перепуганным взглядом обвёл помещение, на секунду задержавшись на полуоткрытой двери. Мне даже показалось, что он меня заметил…
Но нет. Парень вдруг улыбнулся и уверенно произнёс:
– Я думаю два собрата по цеху, Мастер, смогут разделить приятные обязанности, связанные с началом половой жизни?
Я почувствовала, как на затылке волосы встали дыбом, а от омерзения свело зубы. Прав был Сашка, когда запрещал мне ходить в Дом одной. Ох, прав. Я сделала осторожный шаг назад, стараясь абстрагироваться от звуков, которыми сопровождалось исполнение «приятных обязанностей».
И только когда, вернувшись в Башню, я яростно терла себя мочалкой, глотая обидные слезы по поводу того, что теперь точно не найду Пончика, подумала о том, что Цезарь все это знает. О приятных обязанностях, о Мастерах, о Доме. Он всё знает, но оградил от этого только нас с Тоськой, наплевав на сотни других девчонок и парней.
Как он с этим живёт?
И как с этим теперь буду жить я?..
Воспоминания были не из самых приятных, ничего не скажешь.
Снова ополоснула лицо холодной водой, второй раз почистила зубы и вернулась в комнату.
Я Лёшку им не отдам. Я знаю закон.
Алевтины на месте не оказалось, зато в нашей комнате обнаружились Зверь, Товарищ и стоящий у окна владелец рук, мечты о которых мне полночи не давали спать.
Незнакомец – нас же официально пока не представили – демонстрируя нам свой благородный профиль, смотрел в окно. Разворот плеч, руки, сцепленные за спиной в замок, гордо откинутая назад голова – всё указывало на ленивую усталость и безбрежную тоску.
Зверь поглядывал на парня заискивающе, а Товарищ, который Соратник, шагнул ко мне и, прежде чем поздороваться, испуганно оглянулся на профиль задумчиво темнеющий у окна.